История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

шено было закладывать погоревшіе дома в Сохранной казне по прежней их оценке на 12 лет, что дало многим возможность возобновить свои дома, и даже в лучшем против прежняго виде. В 1815 году, Императрица, в воспоминаніе счастливаго окончанія войны с Наполеоном, учредила в Павловске, на свой счет, команду собственных инвалидов, из 24-х нижних чинов гвардіи, участвовавших в этой войне. Счастливая мать, при полученіи известій об успехах оружія, подъятаго ея венценосным сыном на освобожденіе Европы, выражала каждый раз свою радость подвигами добра, призывая благословеніе свыше на покрытаго славою Августейшаго Александра (⁴⁰).

По отчетам от всех Приказов общественнаго призренія, состояло в вихъ:

к 1-му гепваря к 1-му генваря 1815 г. 1816 г.

Капиталов собственныхъ 8,890,000 р. 9,200,000 р.

В 303-х заведеніяхъ В 306-ти заведеніяхъ

призрено 40,570 челов. призрено 39,280 челов.

В государственное казначейство заимообразно передано . . 5,338,000 р. ассигн. 6,668,000 р. ассигн.

46,800 р. серебр. 65,000 р. серебр.

4,550 червонц. 7,369 червонц.

8,590 тал. 9,282 тал.

Водвореніе русскаго владычества в Закавказье и на Кавказе.

(1812—1815 г.).

В начале 1812 года, на место назначенная начальником штаба І-fi Западной арміи, маркиза Паудуччи, прибыл с Кавказской Линіи в Тифлис генерал-лейтенант Ртищев. Паулуччи, пылкій, заносчивый, ссылаясь на свое высокое мненіе о достоинстве русских войск, полагал, что двух пехотных дивизій, тогда находившихся на Линіи и в Закавказье, было слишком достаточно не только для охраненія внутренняя сиокойствія страны, но и для действій против Турок и Персіян. Он даже считал напрасным держать за Кавказом Нин;егородскій и Нарвскій драгунскіе полки и предложил вывести их оттуда, заменив одним казачьим полком, что, по его разсчету, значительно уменыпило-бы издержки казны на содержаніе грузинскаго корпуса (*).

Новый главнокомандующій в Грузіи, генерал Ртищев, скромный, набожный, достойный уваженія по своим душевным качествам, но уже старый и мало способный к той кипучей деятельности, которой требовали его обязанности, нринял управленіе

Закавказьем при весьма затруднительных обстоятельствах. Мятеж, во;шикшій в 1811 году, между безпокойными, не раз уже бунтовавшими, Кахетинцами, был потушен, но еіце тлели искры неудовольствія, угрожавшія новым пожаром. При изследованіи причин, нородивших там смуты, оказалось, что Н-авагинскій полк, под начальством храбраго, но допускавшаго своих солдата грабить и обижать туземцев, генерал-маіора Портнягина, в продолженіи девяти-летней стоянки в Кахетіи, вооружил своими притесненіями всю страну против русскаго владычества. По представленію генерала Паулуччи, Портнягин с его Навагинцами был переведен на Кавказскую Линію, но к сожаленію это уже не могло успокоить взволнованных жителей. Персіяне, возбуждаемые к набегам в Закавказье враждебным Россіи царевичем Александром, хотя и получили сведеніе о заключеніи мира в Бухарест, однако зная о нагаествіи Наполеона на Россію и сосредоточеніи наших сил на западных границах, надеялись воспользоваться ослабленіем грузинскаго корпуса и выиграть время, в ожиданіи сбора собственных войск и открытія сношеній с покорными, но готовыми- изменить нам, магометанскими народами Закавказья. Для противодействія непріятелям, угрожавшим со всех сторои Тифлису, у нас были весьма недостаточный силы (²). и к тому-же во многих закавказских областях свирепствовали заразительныя болезни, тем более опасныя, что не было никаких средств ввести какіялибо предохранительныя меры в среде невежественных жителей края (³).

В ожиданіи успеха наших переговоров с Персіянами, генерал Ртищев мог выставить против них только три небольших отряда: генерал-маіора

Лисаневича к стороне Эривани, генерал-маіора Клодта фон Юргенсбург у Елисаветполя и генерал-маіора Котляревскаго в Карабаге. Зная доверчивый характер своего начальника, Котляревскій не переставал остерегать его от обычных козней тегеранскаго двора и сам зорко следил за покушеніем Персіян взволновать ханства.

В начале августа, Аббас-мирза с многочисленным войском водошел к Султан-Шесар, в 12-ти агачах (60-ти верстах) от Аракса, откуда повернул к границам талышинскаго ханства, выслав тогда-же к генералу Котляревскому, для переговоров о мире, одного из важнейших персидских сановников Наджав-Кули-хана. Пріезд этого чиновника в русскій лагерь, 10-го августа 1812 года, не позволил Котляревскому перейти через Аракс, что подало-бы повод Аббасу-лирзе упрекать нас в вероломном нарушеніи переговоров, а, между тем, персидскія скопища вторгнулись в Талыш, где народ уже возставал против Русских и сам хан вошел в снопіенія с Персіянами. Котляревскій объявил персидскому посланцу, что талышинское ханство находится под покровительством Россіи и охраняется русскими войсками, и в тоже время послал генералу Ртищеву рапорт, в котором, донося ему о коварных поступках персидскаго правительства, извещал о своем намереніи—отправить Наджав-хана в Шушу и двинуться за Аракс, чтобы предупредить занятіе Аббасом-мирзою Талыша и вторженіе Персіян чрез Сальян в Нуху (⁴). Между тем, Ртищев, получив от Аббаса - мирзы приглашеніе видеться с ним, для личнаго соглашенія, и имея Высочайшее повеленіе стараться о заключеніи мира с Персіянами, выступил сам, с тремя тысячами человекъ_?

присоединил к ним отряд Котляревскаго, и 9-го сентября расположился лагерем въодном переходе от Аракса, откуда отправил генерал-маіора Ахвердова к персидскому принцу, с просьбою назначить место для свиданія. Но Аббас-мирза, вероятно избегая прямаго объясненія с нашим главнокомандуюіцим, перешел с войсками к Таврису, и приняв Ахвердова с большими затрудненіями, только лишь чрез посредство англійскаго посланника в Персіи Узелея, отказался от своего обеіцанія— выехать на границу, а потребовал, чтобы Ртищев отправился, для свиданія с ним, за Аракс. Когда-же Ртищев, отклонив это приглашеніе, предложил открыть переговоры чрез уполномоченных к тому чиновников, Аббас-мирза назначил местом съезда Асландуз, по правую сторону Аракса, с тем, чтобы перемиріе продолжалось двадцать дней. Уполномоченными со стороны Персіи были: мирза Абул-Кассим и секретарь англійскаго посольства в Тегеране Морьер (автор романа „ХаджиБаба"). Наши уполномоченные, тенерал Ахвердов и правитель канцеляріи Ртищева, Могилевскій, получили инструкцію, на основаніи ко'горой талышинское ханство должно было оставаться под покровительством Россіи (⁵).

Тогда-же Котляревскій представил генералу Ртищеву письмо капитан-лейтенанга Веселаго из талышинскаго ханства к находившемуся в Ширване маіору Швецову: в этом письме сообщено было, что талышинцы, узнав о нашествіи на ханство до

10,000 Персіян, (в числе коих находилось до 2,000 регулярная войска, с 8-ю шести-фунт, орудіями, под начальством англійских офицеров), перешли на сторону непріятеля и заставили своего хана искать спасенія в русском отряде. Таким ь образомъ.

Англичане, не смотря на заключеніе с ними Росшею мира, действовали против нас за-одно с Персіянами. В таких обстоятельствах, нам нельзя было ожидать уступчивости от уполномоченных Аббас-мирзы; они потребовали возвращенія ханств: карабагскаго, ширванскаго и шекинскаго, а равно: Баку, Кубы, Дербента, Елисаветноля и Шурагеля. Переговоры были прерваны. Котляревскійнесколькораз вызывался атаковать Аббаса-мирзу соединенными силами обеих отрядов, но Ртищев не согласился на то, опасаясь неудачи. Однажды за обедом у главнокомандующаго, когда Котляревекій настаивал на необходимости проучить Персіян, которые разбойничали, не обращая вниманіе на перемиріе, Ртищев, выведенный из терпенія, сказал, что „генералу, прежде всего, надо знать молчать пред старшим и повиноваться его приказаніям", и за тем, обратясь прямо к Котляревскому, прибавил, что „он еще молод в настояіцем чине". — „Там не следует молчать, где надо говорить правду"—вспыльчиво возразил Котляревскій.— „Еще не имев чести лично знать вас, я заметил, из иолученных мною предиисаній, ваше ко мне нерасположеніе, и потому прошу вас уволить меня от службы". В ответ ему, Ртищев сказал, что „право проситься в отставку предоставлено каждому дворянину", но генерал Ахвердов, узнав вскоре за тем о происшедшей размолвке и высоко цЬня военный дарованія Котляревскаго, отправился к Ртищеву, чтобы поправить дело. Главнокомандующій, переговоря с Ахвердовым, вышел из своей палатки и подозвал к себе состоявшаго при нем на ординарцах офицера. „Поезжайте — сказал он —к Котляревскому и скажите ему, что я буду у него к чаю". Вслед за тем, Ртищев отправился в отряд его, и когда Котля-ревскій вышел ему на встречу—„простите. Петр Степанович — сказал он — я виноват; забудем все. Время-ли оставлять службу теперь, когда любезное нам отечество призывает на защиту каждаго своего сына?²³). Вы лучше меня знаете местныя обстоятельства и самую страну; делайте все, что ваше благоразуміе укажет вам; разрешаю вам все, а мне нужно возвратиться в Тифлис. Одного только прошу не делать; только одно запрещаю, зная вашу отвагу и примерное мужество: не переходите через Аракс в виду всей персидской арміи, а то—от неудачи, храни Бог, и край погибнетъ“ (⁶).

Д ействительно—Ртищеву надлежало, как можно поспешнее, возвратиться из Карабага в Тифлис. Даревич Александр, по усмиреніи волненій в Кахетіи, нашел убежиіце в неприступньтх горах у кровожадных Хевсурцев; вместе с ними возсгали и другія племена в соседстве военно-грузинской дороги. Сообщеніе Закавказья с Россіей было совершенно прервано, и, вместе с тем, прекратилась высылка девег для удовлетворенія необходимейшим потребностям войск. Чума не прекращалась и во всем крае свирепс гвовал голод, так что за пуд муки платили около рубля серебром. Генерал-маіор Орбеліан, командовавшій в Тифлисе, за отсутствіем Ртищева, доносил, что Лезгины уже джигитуют в Авлабаре (предместье Тифлиса), и что он не отвечает за безопасность города.

При отбытіи Ртищева с отрядом из Карабага, тамошній владетель Мехти-Кули-хан, готовясь передаться на сторону Персіян, не только не проводилъ с почетом главнокомандующаго, по существующему обычаю, но оставаясь в своей крепости Шуше, стал преследовать беков преданных русскому правительству. Котляревскій, совершенно изучившій характер Азіятцев, решился предупредить огложете веролошаго хана столь-же неожиданным, сколько и смелым поступком. Взяв с собою-только одного казака, он прискакал прямо на ханскій двор, где Мехти-Кули-хан с восточною важностью курил кальян в кругу своих приближенных. Первым словом Котляревскаго, весьма хорошо говорившего по-татарски, было: „асажагам!“ (Повешу тебя). За тем, соскочив с коня и махая нагайкою, молодой генерал продолжал угрожать хану, окруженному множеством вооруженных людей, готовых изрубить смельчака по первому мановенію своего владельца. Но хан, пораженный страхом, не думал о сопротивленіи и спросил только у Котляревскаго: „чем заслужил он гнев его?“—.,Как чем?—закричал еще громче Когляревекій.—A разве ты ни во что не ставишь русскаго сардаря, не удоетоив пріехать к нему и проводить его, как следовало ? А разве ты не притесняеш преданных нам беков?⁴ Мехти-кули-хан, потеряв совершенно присутствіе духа, стал извиняться в своей неосмотрительности, приказал навьючить несколько катеров (мулов) провизіей и подарками для главнокомандующаго, пустился догонять его, и настигнув, простился с ним, как следовало по восточному обычаю.

Генерал Котляревскій, оставшись в Карабаге, решился, во что бы то ни стало, положить конед набегам Періян, и с этою целью, дав свободу одному из пленных непріятелей, отправил его к Аббасу-мирзе, с письмом следующаго содержанія: „Вы происходите от знатной фамиліи псрсидекихъ

15

шахов, в родстве с столькими царями, и даже считаете себя родней небесным духам. Возможноли то, что, при такой знаменитости происхожденія, Вы, зная малочисленность русскаго отряда, тайно воруете у нас лошадей? После этого, Вам неприлично называться потомком знатнаго рода". Котдяревскій хотел вывести из терпенія персидскаго принца и достиг своей цели. На следующій-же день, Персіяне стали переправляться через Аракс и раскидывать лагерь по правому берегу реки; но к вечеру сняли свои палатки и ушли обратно за Аракс. Котляревскій, разгадав, что Аббас-мирза имел намереніе скрытно двинуться к Нухе, для возстановленія сверженнаго Русскими шекинскаго хана Селима, предпринял атаковать персидскаго принца своими небольшими силами, на чтЬ не отважился Ртищев при соединеніи обоих отрядов. Решась на подвиг, подвергавшій его неминуемой ответственности в случае неудачи, Котляревскій донес главнокомандующему о намереніи своемъ—перейти Аракс и атаковать Аббас-мирзу. „Хотя сіе сопряжено с крайнею трудностью—писал онъ—но польза и честь оружія россійскаго и положеніе дел того требуют, ибо цель Аббас-мирзы состоит в том, чтобы разделить силы мои и потом с лучшею уверенностью ударить; а когда не успеет развлечь меня, то удерживать в бездействіи, продолжать грабежи и смотреть, что сделают отряды им посланные. Если Бог поможет разбить Аббас-мирзу, то вс'!; его замыслы рушатся сим одним ударомъ“....(⁷). Письмо, приложенное к рапорту, оканчивалось следующими словами: „Сколь ни отважным кажется предпріятіе мое, но польза, честь и слава от меня того требуют, и я надеюсь на помощь Бога, всегда поборающаго русскому оружію. и на храбрость вве-реннаго мне отряда, что если останусь жив, ненріятель будет разбить; если-же меня убъют, Ваше Превосходительство найдете распоряженія мои такими, по которым и после смерти обвинять меня не можете⁴⁴.

Обе эти бумаги были посланы к генералу Ртищеву с бывшим при штабе отряда каптенармусом, которому приказано не торопиться. Котляревскій опасался, чтобы Ртищев не донес тотчас в Петербурга, о самовольном его посгунке, и хотел, чтобы главнокомандующій получил о том известіе одновременно с донесеніем о последующих действіяхъ.

Из войск отряда, небольшая часть была оставлена в Аг-Угланском лагере, для охраненія обозов; прочія-же, именно: Грузинскій гренадерскій полк, баталіон 17-го егерскаго полка, 200 человек Севастопольскаго, казачьи полки Краснова 8-го и Попова 16-го и полурота 20-й артиллерійской бригады, всего 1,500 человек пехоты и 500 казаков с шестью орудіями, назначенный для нападенія на Персіян, двинулись утром 18 октября ст. ст. на легке, без шинелей, взяв с собою только четырех-дневный запас сухарей и по сороку патронов. Пред самым выступленіем, Котляревскій. обратясь к своим солдатам, сказал: „Братцы! Нам должно идти за Аракс и разбить Персіян. Их на одного десять, но каждый из вас стоить десяти; a чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы, и разобьем!"