История древней Испании

Сам Страбон неоднократно упоминает древнейшие финикийские плавания на далекий Запад и основание ими там городов, в одном месте (I, 3, 2) датируя их временем несколько позже Троянской войны. При этом он в данном случае ничего не сообщает ни о храмах, ни о велениях оракула, и это создает впечатление, что он использовал другой вариант предания, отличающийся от рассказа об основании Гадеса. Поскольку во всех этих случаях речь идет о возведении городов, это направление в предании можно назвать «городским».

«Городская» традиция, как кажется, противостоит храмовой. Порой они придерживаются даже разных датировок. Так, в случае с Гадесом храмовая традиция относит создание храма ко времени Троянской войны, т. е. около 1184 г. до н. э., а «городская» — к восьмидесятому году после падения Трои, что косвенно подтверждается, как уже говорилось, датой создания Утики по Псевдо-Аристотелю. Означает ли это, что храм действительно возник на несколько десятилетий раньше города? В принципе в этом ничего невозможного нет. Храмы могли быть своеобразными опорными базами и ориентирами в морской торговле, они давали гарантию божественного покровительства и, следовательно, какой-то, пусть даже иллюзорной безопасности купцам, сюда прибывавшим [113] . Возможно, что на Фасосе, например, вообще не было городского поселения, а богатства этого острова разрабатывал сам храм. С другой стороны, однако, Страбон (III, 5,5) говорит об одновременном основании города и храма, то же впечатление можно вынести и из слов Диодора (V, 20,1). На это можно возразить, что финикийцы до основания Гадеса, очевидно, посещали Испанию неоднократно, а Страбон свел все это к трем путешествиям. Но некоторые сомнения вызывает дата Мелы.

113

Culican W. Phoenicia and Phoenicians//САН. Vol. Ill, 2. P. 488; BunnensG. [.'expansion... P. 282-285; Gras M., Rouillard P.. Teixidor M. L'unirers... P. 108-109.

Прежде всего она противоречит всем остальным известным датировкам первого этапа финикийской колонизации, о которых говорилось выше. Если обратиться к метрополии, то существовала традиция, в соответствии с которой Тир основали сидонцы, бежавшие из своего города, разрушенного аскалонитами, за год до Троянской войны (lust. XVIII, 3,5), т. е. в 1195 г. до н. э. Эта традиция подтверждается Иосифом Флавием (Ant. Iud. VIII, 3, 1). Хотя Тир, несомненно, существовал задолго до этого времени, совпадение дат не может быть случайностью. Видимо, в это время произошло весьма важное событие в истории Тира, которое позволило отнести его основание именно к этому времени. По-видимому, появление традиции об основании Тира в начале XII в. до н. э. надо связать с переселением туда сидонцев и их стремлением поставить себя, по крайней мере, вровень со старым гражданским коллективом Тира [114] . А это должно было потребовать все же значительного времени. Так что трудно представить, что уже через десять лет тирийцы сумели основать храм своего бога на крайнем западе тогдашнего мира. Но характерно, что храм столь настойчиво подчеркивал свою древность в противоположность «городским» преданиям.

114

Шифман И. Ш. Финикийская историческая традиция... С. 104. Это предание подробно разбирается в: Циркин Ю. Б. От Ханаана... С. 83-86.

Впрочем, приведенные датировки смущают современных исследователей своей откровенной привязкой к Троянской войне и вообще довольно ясно выраженной эллинизацией всей этой истории. Это служит важным основанием сомнения в достоверности всей традиции о столь раннем основании Гадеса, Утики и других финикийских поселений. Возникло представление, что эта традиция имеет единое происхождение и что, возможно, у ее истоков стоят александрийские эрудиты, помнившие о роли, приписываемой финикийцам Гомером, и искусственно связавшие мифы о Троянской войне и о Гераклидах с путешествиями финикийцев [115] . Думается, что такая точка зрения едва ли верна. Уже Страбон, и об этом говорилось выше, различал Гомера, умалчивающего отирийцах, и финикийские колонии, тирийцев воспевающие. И хотя тот же Страбон (1,2,35) иногда называет финикийских колонистов на Океане сидонцами (правда, не от своего имени, а приводя мнение некоторых писателей) и так же поступает Саллюстий (lug. 78, 1), но если речь идет конкретно о городе-метрополии колонистов, то упоминается только Тир. Мы уже видели, что истоки этой традиции довольно древние и, вероятнее всего, собственно финикийские, а в самой традиции можно выделить две струи: храмовую и «городскую», далеко не всегда совпадающие.

115

Moscoti S. Tra Tiro e Cadice. Roma, 1989. P. 13.

Нельзя также говорить о перенесении на финикийцев мифов о Геракле. Скорее наоборот, Геракл, будучи типичным греческим героем, включил в себя и ряд восточных черт [116] . В рассказе о его десятом подвиге в изложении Диодора (IV, 17-18) герой возглавляет не только большое войско, но и флот. Параллельное предание, восходящее, по крайней мере, к Стесихору, излагающее древнейшую и именно греческую версию этого похода, представляет Геракла как «сухопутного» героя [117] . Этот факт, как и сам маршрут Геракла, совпадающий с районами финикийской колонизации на ее первом этапе, и наличие большого войска, что надо сопоставить с армией Геркулеса-Мелькарта во время его похода в Испанию (Sal. lug. 18), — все это ведет к мысли, что основа рассказанного Диодором мифа — финикийская, которая позднее была эллинизирована и включена в цикл мифов о Геракле [118] .

116

Potscher W. Herakles// Kleine Pauly. Bd. 2. Sp. 1051.

117

Cp.: Чистякове H. А. Древняя поэзия греческого Запада// ВДИ. 1980. № 4. С. 41—43.

118

Мокушкин М. Н. Миф о Геракле как источник по истории Северо-Западной Сицилии // Норция. 1978. Вып. 2. С. 8-10.

Разумеется, эллинизацию финикийских преданий отрицать нельзя. Однако надо иметь в виду, что в эпоху эллинизма многие «варвары», стремясь включить историю своих стран и народов в общеисторический поток, создавали произведения на греческом языке. Это объясняет появление трудов Манефона и Бероса, создание Септуагинты [119] . Иудеи при всем стремлении оградиться от язычников настаивали на родстве со спартанцами (I Мае. 12, 6—7, 21). В свою очередь, греки обращались к истории туземных народов и государств, используя их историческую и мифологическую традицию для своих построений. Так поступил уже в римское время Филон Библский, использовавший для своей «Финикийской истории» старинный труд финикийца Санхуньятона, хотя, возможно, и переделал его в значительной степени в эвгемерическом духе. И в этом случае грекоязычный автор стремился, насколько возможно, приблизить финикийские божества к греческим, в ряде случаев отождествляя их. Тирские хроники были изложены на греческом языке Менандром и Дием. И вот тот же Менандр отмечает прибытие в Финикию Менелая после падения Трои (Clem. Alex. Strom. I, 140, 8).

119

Шифман И. Ш. Ветхий Завет и его мир. М., 1987. С. 14.

Включение восточной истории в обешеисторический поток, в котором в эллинистическо-римское время определяющей была, естественно, история Эллады и Рима, вело и к принятию греческой исторической схемы, важнейшей вехой которой и была Троянская война [120] . Поэтому неудивительно, что, подобно античным авторам, и восточные писатели принимали эту хронологическую веху.

На Западе эллинизация местных преданий могла произойти еще раньше. В Карфагене эллинизация культуры отмечается уже в самом начале IV в. до н. э. Не исключено, что в этом же направлении могли действовать и гадитанские жрецы. Хотя в их храме наблюдалась явная настороженность по отношению к иноверцам, как это видно из слов Эктемона (у АV. Or. mar. 358-363) отом, что чужеземные мореплаватели, помолившись в храме, должны были как можно скорее покинуть его, само присутствие молящихся чужеземцев вело к установлению контактов с ними. И еще большая настороженность иудеев не мешала им, как мы видели, навязываться в братья к спартанцам. Так что римские и греческие авторы вполне могли принять «привязку» к Троянской войне от самих финикийцев. К тому же надо подчеркнуть, что определенная по отношению к этой войне дата основания Гадеса и Утики подтверждается датировкой Псевдо-Аристотеля и Плиния, не содержащей ссылки на войну.

120

Фролов Э. Д. Факел Прометея. Л., 1991. С. 87.

Таким образом, у нас нет никаких оснований сомневаться в достоверности традиции, относящей первый этап финикийской колонизации к концу XII — началу XI в. до н. э.

Обратимся к метрополии. Вопреки существующему мнению [121] , в Финикии около 1200 г. до н. э. не произошло никакой цезуры в историческом развитии. Катастрофические разрушения, связанные с этническими передвижениями этого времени, непосредственно Финикию не задели. И в этническом, и в политическом, и в экономическом, и в социальном, и в культурном отношении финикийская история конца II—I тыс. до н. э. представляет прямое продолжение предыдущей эпохи [122] , и финикийцы даже выиграли от этих изменений [123] . Конечно, бурные события того времени не могли полностью обойти Финикию. Вторжение «народов моря» и других народов привели, вероятно, к притоку ханаанейского населения в Финикию. Филистимляне из Аскалона, как уже говорилось, разрушили Сидон, жители которого переселились в Тир. В результате в стране возникает демографическое напряжение. Если согласиться с тем, что жертвоприношение mlk явилось ответом на такое напряжение, то свидетельства этого жертвоприношения появляются в XII-Х вв. до н. э. [124] Между тем разрешить это напряжение путем экспансии вблизи собственной территории в тот момент финикийцы едва ли могли, так как территория, наиболее удобная для экспансии, расположенная к югу и юго-востоку, т. е. Палестина, была тогда полем ожесточенного соперничества филистимлян и евреев, а непосредственно у южных границ Финикии осели чекеры. Путь на восток преграждали горные цепи Ливана и Антиливана, вполне проходимые для торговых экспедиций или военных походов, но очень трудные для сравнительно массового переселения. К тому же в Сирии в это время уже появляются арамеи, заселяющие эту страну [125] .

121

Moscati S. Тrа Tiro е Cadice. Р. 19-24; idem. Continuita е doscontinuita nell'area fenicia // Atti della Aeeademia nazionale dei Lincei. Rendiconti. 1985. Vol. XL. P. I84;/Vtem. Gl'inizidcll'eta fenicia // Atti della Aeeademia nazionale dei Lincei. Rendiconti. 1993. Vol. IV, 1. P. 15.

122

Del Olmo Lete G. El continuum cultural canaaneo. Barcelona, 1996. Passim.

123

De Vaux R. La Phenicie et les Peuples de la Mer// Melanges de I'Universite Saint-Joseph. 1969. T. XLV. P. 488-491, 498; Muller-Karpe H. Friihe Stadte in der Alten und Neuen Welt// Jahrbuch des RGZM. 1989. Bd. 36, 1. S. 19; Stieglitz R. The Geopolitics... P. 9-11; Rollig W. Die Phonizierdcs Mutterlandeszur Zeit der Kolonisierung // Phonizierim Westen. S. 16; Negbi O. Early Phoenician Presence in the Mediterranean Islands// AJA. 1992. Vol. 96. P. 601-603; Циркин Ю. Б. От Ханаана... С. 82-93.

124

Wagner Е. С. С. El sacrificio del Moloch en Fenicia: una respuesta cultural a la presion demografica// II congreso. P. 411-416. Ср.: NegbiO. Early Phoenician Presence... P. 611.

125

Аветисян Г. M. Ранние сведения о распространении арамейских племен по Северной Месопотамии и Армянскому нагорью // Историко-филологический журнал. Ереван, 1984. Т. 3. С. 37-39; Mazar В. The Aramean Empire and its Relation with Israel // The Biblical Archaeologist. 1962. Vol. 35,4. P. 102; Albright W. F. Syria, the Philistines and Phoenicia // САН. Vol. II, 2. P. 532.

К тому времени финикийцы уже были хорошо знакомы со Средиземным морем. Находки бронзовой фигурки финикийского божества, о которой уже упоминалось, у южного побережья Сицилии, сирийской цилиндрической печати XIV в., остатки скорлупы страусовых яиц, идолов из костей гиппопотама и гребней из слоновой кости II тыс. и некоторых других вещей в Испании, египетских скарабеев, датированных до 1200 г., в Утике и Ликсе свидетельствуют об этом [126] . Очень интересной является находка железного меча на юго-востоке Пиренейского полуострова. Относящийся к концу II тыс. до н. э., меч был найден в окружении местных бронзовых предметов [127] , и он мог быть только привозным из Восточного Средиземноморья, где железо уже было известно. Диодор (V, 35,4) говорит о плаваниях финикийцев ради приобретения серебра, которое они затем продавали грекам, азиатам и другим народам, получая от этого большие выгоды. В связи с этим Диодор рассказывает анекдот, как финикийцы отрубили якоря, заменив их серебром. Этот же анекдот повторяет Псевдо-Аристотель (De mir. aus. 135). И лишь после этих многолетних плаваний, обогативших финикийцев, те приступили к выведению колоний (Diod. V, 35, 5). Все это говорит о существовании стадии предколонизации [128] .

126

Blazquez J. М. Tartessos у los origines. Р. 23—26; Cintas P. Manuel d'arche6logie punique. Paris, 1970. Т. I. P. 271-274,307-308; MontenegroA. Historiade Espana... T. I. P. 308; Parrot A., Chehab M., Moscati S. Les Pheniciens. P. 202; Schauer P. Orient in spatbronze- und fruh-eisenzeitlichen Occident//Jahrbuch des RGZM. 1983. Bd. 30. S. 177-183; Almagro-Gorbea M. La «precolonizacion fenicia* en la Peninsula Iberica// IV congreso. P. 713. Может быть, с финикийскими плаваниями связано наскальное изображение кораблей на юго-западе Испании (Gonzalez de Canales Cerisola F. Del Occidente mftico... P. 104).

127

Brandherm D. Zur Datierung der altesten griechischen und phonizischen Importkeramik der Iberischen Halbinsel // MM. 2006. Bd. 47.

128

По отношению к греческой колонизации идея предколонизационной фазы была выдвинута еще в 30-е гг.: Blackeway A. Prolegomena to the Study of Greec Commerce with Italy, Sicily and France in the eight and seventh centuries В. C. // ABSA. 1932-1933. Vol. XXIII. P. 170-208. Эту идею принял ряд ученых, изучающих колонизацию как на Западе (например: Vallet G. Region et Zankle. Paris, 1958. P. 57-58), так и в Северном Причерноморье (например: Колобова К. М. Из истории раннегреческого общества. Л., 1951. С. 152-153). Существование финикийской предколонизации показал С. Москати (Moscati S. Precolonizzazione greca е precolonizzazione fenicia // RSF. 1983. Vol. 11, I. P. 1-7). Его поддержали и другие исследователи (например: Wagner E. С. G. Feniciosy cartagineses. P. 9—14, 18—22). Мы также согласны с этой идеей, но относим предколонизацию ко времени, предшествующему XII в. до н. э.

На этой стадии очень важную роль играл Тир. В то время как Библ был главным звеном, связывающим Финикию с Египтом, Тир (может быть, вместе с Угаритом) активно участвовал в установлении западных связей [129] . Недаром греческая традиция упорно приписывает именно тирийцу Кадму основание Фив, которые Курций Руф (IV, 4, 20) даже называет тирской колонией наряду с Гадесом и Карфагеном.

Говоря о финикийской колонизации, нельзя забывать, что по существу это была лишь тирская колонизация, ибо единственной метрополией выступал Тир. Это целиком относится и к ее первому этапу. Думается, что выдвижение Тира обусловлено несколькими факторами. Во-первых, это уже отмеченное активное участие именно тирийцев в западных плаваниях и западной торговле. То, что Тир уже во II тыс. до н. э. был морским центром, обладавшим значительным портом, доказывается письмом тирского царя угаритскому [130] . Второй фактор состоял в том, что именно Тир принял беглецов из разрушенного Сидона, что привело к резкому увеличению населения, создав то демографическое напряжение, о котором говорилось выше, и, может быть, вызвало внутреннюю борьбу, отзвуком которой стало предание об основании Тира си-донцами. Наконец, надо иметь в виду ассирийскую угрозу. В результате похода Тиглатпаласара I Библ, Сидон и Арвад уплатили дань ассирийскому царю (ANET, р. 275). И хотя этот поход не привел к включению Финикии в состав Ассирийской державы [131] , угроза была слишком значительна, чтобы ею пренебрегать. Вспомним, что много позже Исайя предлагал тирийцам под угрозой ассирийского нашествия переселяться за море. Не надо переоценивать страх перед ассирийцами, но совпадение дат правления Тиглатпаласара 1(1115—1077 гг. до н. э.) и первого этапа финикийской колонизации, как и неупоминание Тира среди данников царя, заставляют предполагать связь между этими явлениями.

129

Katzenstein Н. J. Hystory of Tyre. P. 27.

130

Lipinski Е. Recherches ugaritiques // Syria. 1967. Т. XLIV. Р. 283^284; Baurian С, Bonnet С. Pheniciens. Р. 63-64.

131

История Древнего Востока. М., 1988. Т. I, 2. С. 109.

Необходимость переселения в далекие страны была использована тирийцами для приобретения значительных экономических выгод. Фукидид (VI, 2, 6), Диодор (V, 20, 35, 4), Псевдо-Аристотель (De mir. ausc. 135) подчеркивают торговый характер деятельности финикийцев. Их важнейшей целью были драгоценные металлы. Недаром пути колонизации упирались в Фасос с его золотыми рудниками и богатую серебром Южную Испанию. Главной задачей промежуточных пунктов было, вероятно, обеспечение этих путей. Но и сами они, видимо, играли некоторую роль в торговле, поставляя серебро и золото, хотя и в меньших количествах, пурпурные раковины, хлеб [132] . В обмен финикийцы продавали масло, различные безделушки и разный мелкий морской товар, как пишет Диодор (V, 35). Под мелким товаром надо, по-видимому, подразумевать разукрашенные ткани, амулеты, изделия из кости и тому подобное [133] . Перед нами типичная колониальная торговля, какую вели карфагеняне на западных берегах Африки много лет спустя (Her. IV, 196) и через два с лишком тысячелетия англичане на берегах той же Африки. Подобная торговля не предполагает значительного уровня развития туземных контрагентов и может сводиться к «немому» обмену, как у тех же карфагенян.

132

Meltzer О. Geschicte der Karthager. Bd. I. Berlin, 1870. S. 86-89, 448-450; Huxly G. L. The History and Topography of Ancient Kythera. London, 1972. P. 36—37.

133

Parrot A., Chehab M., Moscati S. Les Pheniciens. P. 147; Blazquei J. M. Tartessos у los origines... P. 44-45.