История инквизиции

10) Десятый случай, когда мог возникнуть вопрос о подозрительности, являлся тогда, когда адвокаты, нотариусы и другие служители закона принимали сторону еретиков, помогая им своим советом и иными средствами избежать рук инквизиторов, когда они укрывали их бумаги, дела и письма, могущие доказать их преступность, их местонахождение и степень их состояния, или могущие послужить каким-либо иным способом к разоблачению ереси, — поведение, заслуживающее помещения их в разряд соумышленников и защитников еретиков.

11) К одиннадцатому разряду подозрительных относились те люди, которые хоронили по церковному обряду еретиков, явно признанных таковыми, согласно их собственным показаниям или в силу окончательного приговора.

12) Подозрение к себе вызывали и те, которые во время религиозных судебных дел отказывались произносить требуемые от них клятвы; это сопротивление заставляло считать их виновными в оппозиции против инквизиционного режима.

13) К тринадцатому разряду подозрительных надо отнести покойников, на которых донесли, что они были еретиками; однако, это распоряжение потребовало декретного подтверждения нескольких пап, которые, для того, чтобы выставить ересь в еще более отталкивающем виде, приказали осведомлять себя относительно таких покойников, затем вырывать их тела для сожжения на костре рукой палача; их имущество конфисковать, а память их предавать позору.

14) То же подозрение падало на писания либо содержащие в себе еретические учения, либо способные навести на них, равно как и на их авторов.

15) Подозреваемые в еретических преступлениях были также все те, которые, не попав ни в один из предыдущих разрядов, тем не менее поступками своими, либо речами, либо произведениями заслужили той же классификации.

16) Наконец, евреи и мавры, когда они своими речами или писаниями склоняли католиков в свою ересь, считались так же подсудными Сант-Оффицио.

Хотя общее правило подчиняло суду инквизиторов всех людей, виновных в вышеозначенных преступлениях, были тем не менее случаи, когда они считались ему не подсудными: так, папа, его легаты, его нунции, его офицеры и их семьи являлись исключением, таким образом, что если даже на них был сделан донос, как на еретиков, инквизитор имел лишь право принять тайный донос и довести его до сведения папы: то же исключение было сделано и для епископов; но даже короли не имели никакого права на это исключение.

Инквизитор и епископ действовали с общего согласия; тем не менее каждый из них имел право самостоятельно преследовать виновных; постановления о взятии под стражу могли быть утверждены лишь одновременно ими обоими; то же самое касалось пыток и окончательного приговора, для каковых заключение обоих было необходимо; когда мнения их расходились, они обращались к папе.

Инквизиторы могли для поддержания своего авторитета прибегать к помощи светской власти, которая не могла им отказать им в содействии, не подвергаясь отлучению.

Епископ был обязан предоставлять свою тюрьму для предварительного заключения обвиняемых, что, однако, не мешало инквизиторам иметь особую тюрьму, дабы быть совершенно уверенными в надежности охраны узника. Если какое-нибудь дело вызывало сомнения или затруднения в смысле церковных уставов, декретов, булл, папских грамот и гражданских законов, инквизитор имел право созвать юрисконсультов для того, чтобы посоветоваться с ними. Когда приходилось прибегать к этой мере, то он знакомил их с данными дела, либо в виде копий, из которых тщательно были изъяты имена обвиняемого, доносчика и свидетелей, а также те обстоятельства, которые могли бы их обнаружить; либо в виде подлинных документов, предварительно взяв с них клятвенное обещание о сохранении полной тайны.

Первые инквизиторы не получали никакого определенного содержания, но вскоре было установлен-но, что средства в пользу инквизиции пополняются либо продажей конфискованных имуществ, либо доходами с них. Прибегали также к штрафам в тех случаях, когда конфискация не была еще утверждена. Эти доходы были единственным источником, из которого инквизиция могла черпать средства для своих расходов, ибо она никогда не располагала вкладами, пожертвованиями или иными верными средствами, как в том признаются Эймерик и его толкователь Пейна [7] .

7

Все эти подробности почерпнуты из «Руководства для инквизиторов» великого инквизитора Николая Эймерика. — Прим. автора.

§ 2. Способы действий трибуналов старой инквизиции [8] .

Когда священник назначался папой или делегатом папского престола инквизитором, то он доносил об этом королю; король посылал тогда вспомогательный королевский указ, который предписывал под строжайшей угрозой трибуналам всех тех городов, через которые должен был проехать инквизитор, оказывать ему всякое содействие: арестовывать всех людей, на которых им будет указано, как на еретиков и заподозренных в ереси; отсылать их в указанные им места и наказывать их согласно его распоряжения. Тот же указ принуждал должностных лиц предоставлять инквизитору помещение и способствовать снабжению всеми удобствами во время путешествия.

8

Эти правила были окончательно установлены на соборе, созванном в Таррагоне, в 1242 году. — Прим. автора.

Комендант города являлся к посланному инквизиции, и, находясь в его распоряжении, давал клятву выполнять его предписания, направленные против еретиков, но в особенности принимать все необходимые меры для их розыска и ареста. Если должностное лицо отказывало в повиновении, то инквизитор прибегал к отлучению и объявлял его лишенным занимаемой должности впредь до снятия с него анафемы.

Инквизитор назначал какой-нибудь ближайший праздничный день для того, чтобы, выйдя к народу, собравшемуся в церкви, где он должен был проповедывать, объявить жителям предписываемую ему обязанность выдавать еретиков и затем прочесть им эдикт, в котором, под угрозой отлучения, приказывалось в самый кратчайший срок приступить к доносам. Затем он объявлял, что люди, виновные в ереси и явившиеся по собственному почину и добровольно сознавшиеся до своего ареста и до истечения срока для исходатайствования помилования, получат отпущение и будут подвергнуты лишь легкому церковному наказанию; если они будут дожидаться, чтобы на них донесли, то по прошествии известного срока (обычно, месячного) они будут преследуемы со всей строгостью закона.

Если в это время на них получались доносы, то их регистрировали, но преследования откладывались на время, пока не было установлено, явились ли обвиняемые добровольно или нет. После данного срока, доносчик вызывался для указания свидетелей или для предъявления доказательств своего доноса.

Когда эти первоначальные действия заканчивались, назначался срок ареста обвиняемого, который до этого момента абсолютно ничего не подозревал о своей участи.

Для него не могло быть ни привилегий, ни убежища, каков бы ни был его ранг. Попав в руки инквизиторов, он не мог больше соприкасаться ни с кем.

Горе тому, кто бы проявил по отношению к нему жалость или участие! Он сделался бы подозрительным.

Обвиняемого бросали в ужасную тюрьму. В это время чиновники инквизиции отправлялись в его дом, составляли инвентарь всего его имущества и налагали арест на все его владения.

Кредиторы его теряли свои долговые обязательства, его жена и дети впадали в полное одиночество и самую ужасающую нищету.

И часто можно было встретить честных женщин, девушек лучшего общества, принужденных ради насущного хлеба заниматься проституцией.