История об игроках и играх

У Ульяны, очевидно, таким талантом было умение разговаривать по телефону. Ее голос звучал спокойно и доброжелательно, приятно-низко, хотя только что ей довелось узнать о покушении на одного из ее сотрудников. Пообещав прибыть как можно быстрее, девушка положила трубку.

— Скоро будет, — передала я.

Ради производственного совещания мы все смогли уместиться в лаборатории. Юстас сидела на полу, скрестив ноги по-турецки. Мефистофель не отрывался от своих пробирок. Кузьма восседал на табуретке, которую мы с Юстас прихватили из коридора, предварительно прикрыв пятна от краски старой газетой. Я устроилась на подоконнике.

— Вам нужно как можно больше беседовать с Ульяной, — сказал Кузьма, пожевав губами.

— А смысл? Мы даже не знаем, о чем, — возразила я.

— Никто не знает, о чем. И сама Ульяна не знает, о чем. На мысль вас может натолкнуть все, что угодно. Любая ее фраза, любое ее воспоминание, даже прикосновение, — продолжал вещать Кузьма.

— Особенно прикосновение, — вскинула брови я.

— Ты даже не представляешь, насколько важны прикосновения для людей! — воскликнула Юстас. — К примеру, когда люди обнимаются, они могут многое понять друг о друге.

— Ну да, вы в разведке только объятия и практикуете. Те огромные труды по самым изощренным пыткам не считаются, — прокомментировал Мефистофель, от него снова пахло сигаретами.

Не смотря на то, что мы хихикали над Юстас, мне была близка идея возможности прочитать человека через касание. Мне хотелось верить в какую-то особую первобытную женскую магию, которая исходит не от мозга и даже не от органов чувств, в моем представлении ее источники были гораздо глубже. И в удивительную способность увидеть человека как на ладони, с помощью одной только этой ворожбы, едва дотронувшись до него… Слегка соприкоснувшись рукавами.

— Я не буду общаться с Ульяной, я плохой психолог, — сказал Мефистофель, после того как Юстас покраснела, затем побелела и вновь возвратилась к своему обычному цвету лица. — И сны мне даются гораздо лучше. Логичнее будет, если каждый из нас займется своим делом.

— Знаете, почему у вас ничего не выходит? — спросил Кузьма после долгого молчания. — Каждый из вас зациклен на своей части работы, не замечая ничего по сторонам. Это отвратительный уровень развития системного мышления. Вам всем нужна смена деятельности.

— Если Вы забыли, я должен уже завтра предоставит вам подробный отчет об анализах эмоций потерпевших, — напомнил напарник.

— Тебя никто не просит отрываться от своей работы, — голос домового звучал мягко, но убедительно. — Продолжайте заниматься своими делами, пусть Ульяна постоянно находится в вашем обществе.

— Она ненавидит меня, — Мефистофель сжал губы, отчего они стали еще тоньше и светлее.

— Вероятно, отношение девушки может натолкнуть ее на какие-то мысли, — пожал плечами Кузьма. — Придумайте, как вы сможете использовать ее негатив.

Я вспомнила, как у меня в кабинете во время неудавшегося допроса Ульяна настояла на кандидатуре Мефистофеля, назвав его отменным специалистом. Я уже собралась рассказать об этом, но решила не лезть не в свое дело.

***

Ульяна пришла через пару часов, я как раз оформляла бумаги на нового пострадавшего. Сперва она постучала в дверь костяшками пальцев, потом едва ее отворила и плавно просочилась в узенькую щель.

Большие начальники заходят в кабинеты иначе: широко распахивая дверь, не давая времени присутствующим на выражение протеста.

Помощница Ермакова показалась мне очень уставшей и растерянной. Девушка замечательно владела своим лицом, чтобы не показывать нам переживание, но отсутствие каких-либо эмоций на лице и быстрыми пальцами, ни на миг не оставляющие кольцо в покое, выдавали ее с потрохами. Вместе с ней непрошеным гостем пришел Сережа, заранее настроенный негативно по отношению к нам. Отчего-то брату казалось, что все мы стремимся причинить Ульяне вред. Он не сказал ни слова, но по его поджатым губам, по его агрессивному взгляду, по скрещенным на груди рукам мы видели его готовность отстаивать безопасность своей спутницы.

— Я попробую оформить для тебя вызов из отпуска, — вместо приветствия сказал Мефистофель. — Не дело, если ты будет пропадать на работе во время законного отдыха.

— Не стоит суетиться, — бросил Сергей.

— Не сопротивляйся, когда для тебя что-то делают, — посоветовала брату я. — В жизни подобное случается очень редко.

Брат хмыкнул. Я хотела подойти к нему и приобнять за плечи, но останавливало присутствие посторонних в лаборатории. Честно говоря, я не знала, кто в этой ситуации «наш», а кто — «чужой». Юстас я легко отнесла к «не нашим», а дальше застряла. Ульяна назвала моего брата хорошим другом, с моим напарником у нее, судя по всему, было общее прошлое. Мефистофеля без колебаний назвала «своим», ему я была готова доверить свою жизнь, хотя маловато о нем знала: он никогда меня не подводил. По крайней мере, до этого дня.

— Вы не будете против, если Артем подойдет? — спросила Ульяна. — Он прилетает сегодня вечером, потом на машине сразу в город… С вашей секретностью очень сложно добираться до города…

Девушка отвернулась к окну, потому мне приходилось напрягаться, разбирая ее слова.

— Пускай приходит, мы всегда всем рады, — приветливо откликнулась Юстас. — Любой человек всегда может быть полезен добру.

Разведчица сидела на полу, обняв прижатые к груди колени. Чтобы видеть нас всех, ей приходилось запрокидывать голову, отчего ее зеленые глаза казались трогательно-огромными.

Сергей подошел к компьютеру и нажал на кнопку включения. Машина сразу же откликнулась приветливым ворчанием вентиляторов: пока брат был в отпуске, мы с напарником не трогали его монстра.

— Что хорошего можешь рассказать? — Сережа не оторвал взгляда от монитора, однако по его тону мы поняли к кому он обращается.

— Практически ничего, — суховато откликнулся Мефистофель. — Такое ощущение, будто всем пострадавшим было все равно, когда их погружали в кому. Как и сейчас.

— Забавно, — оценил брат, запуская какую-то программу.

Мужчины замолчали.

Я торопливо заполняла бланки, поглядывая на них поверх бумаг. От Мефистофеля снова пахло сигаретами — мы вместе выходили на перекур буквально полчаса назад. Он казался все таким же расслабленным, только его жесты едва уловимо замедлились, словно каждый раз он разумом предавал им прежнюю чуть расхлябанную траекторию. Сережино напряжение постепенно начало спадать, погрузившись с головой в работу, он привычно растрепал себе волосы и откинулся на спинку стула.

— Я буду следующей жертвой.