История одного гоблина: Символ веры

– Ты сам кричал, что шустрее надо, я чуть-чуть ошибся! – попытался оправдаться коротышка.

– Ааааа, ща здохну! – зашелся в приступе истеричного хохота Бурбалка.

Призрак сотрясался сам и едва заметно сотрясал листья деревьев вокруг себя.

– Верни все обратно, самым дорогим прошу! – жалостливо заканючил крайне замаскированный пират.

– Не хочу! – отрезал шаман. – Ты напутал, теперь сам и выкручивайся. А мне так даже нравится. К тому же пока действие зелья не кончится, ничего поменять нельзя. Пару дней придется потерпеть.

Каввель надул губы и отвернулся. Впрочем, длилось это недолго, потому что через минуту он опять принялся выклянчивать обратное превращение. Наконец дух проржался и прекратил жалобы экс-минотавра известием о предстоящей вылазке в город. Время перед сменой караула как нельзя более подходило для проникновения в логово врага.

– К стражам ворот смена приходит на закате, после чего в город пускают еще около часа, а затем входы-выходы наглухо закупоривают, и случайных опозданцев, близко подошедших к стенам, на всякий случай расстреливают из арбалетов, – радостно сообщил Бурбалка, намекая, что времени осталось мало.

Соответствующие предупреждения, развешанные на деревьях на расстоянии полета арбалетного болта от городских стен, красноречиво подтверждали слова призрака.

– К концу смены стражники расслабляются. Им скоро перепадет вкусно покушать и баиньки в мягкую уютную постельку. Может, и под бочок кого теплого повезет положить, – пояснил дух. – Вот они бдительность и теряют. Самое время идти.

– Да, в толпе людей, спешащих вернуться в город до заката, мы сможем укрыться от внимания караульных, – согласно кивнул Гарб.

Троица двинулась в сторону дороги, ведущей к городским воротам, а книгу по врачеванию отправили в торбу «на черный день». По мере приближения к городу становилось все очевиднее, что коротышка нервничает.

– Все, дальше мне с вами нельзя, – сказал Бурбалка. – Темнеет, и меня отлично видно. Встретимся на центральной площади через час. Там есть такая уютная темная ниша в одном из переулков. Я буду в ней. До скорого!

– А как ты туда доберешься, не попавшись никому на глаза? – поинтересовался шаман.

– Сквозь стену пройду, разумеется, – ответил дух. – Потом буду скрываться в тенях, я ведь как-никак наполовину тень.

– А напомните мне, зачем мы туда идем, – подал голос Каввель.

Наигранная уверенность прозвучала на редкость фальшиво.

– Великий минотавр боится? – приторным тоном переспросил Гарб.

Коротышка горделиво выпятил грудь, задрал голову вверх и ответил со смешанной гаммой чувств в голосе:

– Нисколько, но я должен знать, чего ради ходить по доске.

Получилось не очень убедительно, но больше подначивать минотавра никто не собирался, поэтому Бурбалка ответил просто:

– В одном доме есть потайной ход. Я его случайно обнаружил, когда сновал по городу, разведывая обстановку. Может, и не случайно. Меня туда будто что-то потянуло.

– Это не ответ на прямо поставленный вопрос, который я целиком и полностью поддерживаю, – прервал его Гарб. – По здравому размышлению, мне тоже хотелось бы знать, ради чего нужно рисковать своей головой. Твоей-то ничего не сделается, за ее полным отсутствием.

– Согласен, башки у меня сейчас нет, но тудой попасть очень надо. Внизу в подвале дома есть дверь, за дверью склеп, а в склепе…

– Яйцо в утке, утка в зайце… Знаем мы эти байки! Короче, лечи быстрее, Асклепий[3]! – снова перебил призрака Гарб.

– Лечу быстрее, – продолжил Бурбалка, игнорируя неожиданно избыточную эмоциональность собеседника. – В склепе покоится один замечательный во всех отношениях скелет. Во-первых, он лежит спокойнехонько, что само по себе хорошо. Во-вторых, его никто не сторожит, а в-третьих, у него в гробу есть замечательная волшебная штука, украшенная десятком красивых камушков. Вам на дорожку обязательно нужно разжиться золотишком.

Каввель страдальчески сморщился. На его теперь человеческом лице отражались два противоречивых чувства: любопытство и страх.

– Камушки – неплохо, – пробормотал он. – Только чую, что эта затея дырявая, как пиратская посудина.

– А что конкретно делает эта штука? – уточнил шаман.

– Понятия не имею! – честно признался дух. – Но от нее разит такой магией, что за милю можно почуять.

Шаман с сомнением почесал щеку и спросил:

– А вдруг эта твоя штука проклята? Магия не темная?

– Да не, откуда? Я бы почуял, – неуверенно возразил Бурбалка.

В воцарившейся полной тишине было слышно, как вполголоса скулит минотавр. Видимо, вместе с ростом гоблина ему передались еще и кое-какие черты характера последнего. Не имея богатого опыта Гарба по сдерживанию своих инстинктов, Каввель практически полностью отдался на их милость. Гоблин же, напротив, утратил присущую ему трусость, зато обрел высокомерие и молодецкую лихость пиратского капитана. Смесь получилась дьявольская в обоих случаях. Эта лихость и разрешила все сомнения в пользу авантюры.

– Была не была, идем! – коротко бросил шаман на правах самого сильного, а значит, и главного.

Бурбалка был изначально за, а у погрустневшего Каввеля не нашлось достаточно смелости и аргументов, кроме «мы все там подохнем!», чтобы отговорить новоиспеченного вожака от безумной затеи.

[1] Налядвенник - ножной доспех, защищающий бедро от пояса до колена (прим.авт.)

[2] Человек двуногий прямоходящий почти разумный (древ.эльф.)

[3] Человеческий бог врачевания (прим.авт.)

Глава 14

И началась великая битва сил добра с силами зла. И призвали злые боги на свою сторону дьяволов-жахани, нарушив прямой приказ Део никогда не иметь дел с отступниками. В разгар битвы явился Создатель во всем своем величии и одним словом прекратил сражение. И было Слово Део.

Двое дюжих мордатых караульных, одетых в короткие кожаные штаны, ржавые кольчуги и шлемы, недлинными копьями поочередно преграждали вход в город каждому из желающих попасть внутрь. Мелкие монеты с еле слышным позвякиванием перекочевывали из мозолистых крестьянских рук в кожаные с металлическими заклепками перчатки стражников, а затем и в карманы их владельцев.