История одного гоблина: Символ веры
Шрифт:
Сандро воздел руки над Бурбалкой и кивнул монаху, чтобы тот сделал то же самое. Заклинатели начали шевелить губами: один принялся шептать молитву, а второй произносить то, что в церковных кругах сочли бы полной противоположностью восхвалению Вседержителя. От рук обоих к кокону взметнулись совершенно одинаковые дорожки искорок. Только у Михеля они напоминали по цвету морскую волну, а у Сандро мерцали глубоким аметистовым оттенком фиолетового.
Гарб, несмотря на паралич и страх не утративший природной любознательности, с интересом отметил этот факт, ускользнувший от внимания самих заклинающих, сконцентрировавшихся на обряде. Неяркое поначалу сияние окутало Бурбалку целиком, а потом перекинулось на руки заклинателей,
Вслед за этим стали происходить изменения во внешности некроманта: старик начал стремительно молодеть. Сам чернокнижник, по-прежнему занятый обрядом, этого не видел, так что зрелищу пришлось удивляться остальным участникам происходящего. Бурбалка беззвучно забился внутри кокона, вызвав недоуменный взгляд Михеля и негодующий вопль Сандро:
– Не прерываться! Малейшая ошибка, и мы все умрем!
Гарб вдруг почувствовал себя дурно. В глазах потемнело, а ноги подкосились. На звук упавшего тела никто не обернулся: Михель стоял к гоблину спиной и, вняв предостережению, не позволял себе отвлекаться, некромант прекрасно все видел, а призрака ослепляло свечение в коконе. К тому же Бурбалке и без этого приходилось несладко: потоки чуждой его природе энергии медленно разрывали каждую частичку бесплотной оболочки духа на части, заставляя корчиться от страшной неземной муки.
Тем временем за дверью что-то происходило. Сторожевые скелеты молча переглянулись, а затем дружно отскочили в стороны от разлетающихся на мелкие кусочки дверных створок. В пыли, завесившей дверной проем, показалась морда Каввеля, исказившаяся от безумной ярости при виде неподвижного тела маленького ловца духов. Минотавр отшвырнул боевой молот, выхватил у стоящего сзади орка свою секиру и понесся к некроманту. Не добежав до круга с заклинателями всего пару шагов, он рухнул на колени и выронил оружие. Сандро недоуменно уставился на нарушителя спокойствия, но ритуал прерывать не стал. Вслед за вождем орков в комнату влетел Рэкс, успевший мгновением ранее оценить ситуацию и аккуратно уронить минотавра до того, как тот наломает дров.
– Помогай! – отрывисто скомандовал некромант, опознав во втором незваном госте колдуна и кивнув на лежащего гоблина.
Повторное приглашение не потребовалось, и полуорк решительно занял место Гарба в одной из вершин сигила, шепнув при этом Каввелю, чтобы тот не вздумал переступить начерченный на полу круг. За дверью скопилась толпа зеленых рож, кинувшихся было на выручку своему командиру, но не посмевших мешать Рэксу.
Через несколько минут сияние стало настолько ослепительным, что находящимся по ту сторону круга пришлось отвернуться, чтобы не потерять зрение. Участники обряда, казалось, даже не заметили перемены. Время замедлилось до предела, каплями стекая по натянутым нервам присутствующих, а тишина нарушалась лишь потрескиванием свечей, успевших догореть почти до основания, и бормотанием заклинателей.
Наконец Сандро умолк, и свечение тут же исчезло, погрузив лабораторию в непроглядную тьму: свечи догорели и погасли, а окна с самого начала были плотно задрапированы.
***
Звуки падающих тел вывели Каввеля из ступора. Он подскочил к тяжелой гардине и рывком сдернул ее с карниза. Солнечный свет больно резанул по глазам, заставив всех зажмуриться. Когда минотавр проморгался, то увидел, что посреди комнаты стоит высокий смуглый черноволосый молодой человек. Парень был совершенно голым, но не обращал на это внимания. Он с таким удивлением рассматривал свои руки, словно ожидал, что они вот-вот превратятся в облачко и улетят.
Рядом с ним неподвижно лежали четыре тела. Каввель бросился к Гарбу и с облегчением убедился, что тот дышит.
Орки тем временем бережно подняли своего шамана и понесли на воздух, посчитав, что в душном помещении Плаксе будет труднее вернуться в сознание. Сандро и Михель застонали в унисон, обозначая свое нежелание уходить в мир иной раньше отведенного им срока. Михель сел, потирая ушибленный лоб.– Эва как меня припечатало, – прохрипел он.
Сандро, пошатываясь, поднялся на ноги и произнес сильно помолодевшим голосом:
– Обряд прошел неправильно. Ты меня обманул, Антонио! За это ты умрешь.
Минотавр уставился на него, потом перевел взгляд на второго черноволосого и протер глаза. Картинка не поменялась: оба выглядели братьями близнецами, только один стоял в одежде, а второй без.
– Можно подумать, если бы все получилось, ты бы меня не убил! – фыркнул Бурбалка, вновь обретший осязаемость.
В помещение вошел незнакомый человек в драном мундире гвардейца и при шпаге.
– Простите, что прерываю, сеньоры, но я вынужден вас арестовать до выяснения всех обстоятельств.
– Ты кто такой? – высокомерно спросил некромант.
– Начальник дворцовой стражи Рамирес, к вашим услугам, – хищно ухмыляясь в тонкие черные усики, ответил незнакомец и отвесил изящный поклон.
Впечатление от его манер слегка портило просвечивающее сквозь дыры в камзоле тело, но как истинного гранда, офицера заботил прежде всего долг, а уже потом внешний вид. Оный велел в первую очередь задержать мерзкого поработителя. В дверь протиснулось еще пять гвардейцев, к которым присоединились двое стражей, до этого тихонько отсиживавшихся в углах. По команде Рамиреса они встали полукругом и, взяв глефы наперевес, начали приближаться к сигилу.
– Что ж вы натворили! – взвыл Сандро голосом, полным искреннего трагизма.
Затем колдун почти мгновенно растворился в клубах едкого черного дыма. Бывшие скелеты бросились его хватать, но их руки прошли сквозь расплывчатые очертания некроманта и схватили только воздух. На полу образовалась куча мала из желающих поучаствовать в задержании тирана, но не удержавших даже равновесия.
Под шумок Каввель схватил бесчувственного Гарба и задал стрекача в сторону выхода из дворца. За ним устремились Михель с Бурбалкой, который на ходу сорвал со стены какой-то зеленый флаг и обмотал им талию, создавая видимость одетости. Рамирес только посмотрел им вслед и покрутил пальцем у виска. Препятствовать выходу пестрой компании из города никто не стал.
Дым сгустился у потолка и понемногу просочился в вентиляцию, провожаемый сочными проклятиями на двух языках – других способов ему помешать гвардейцы не придумали. Из вентиляционной шахты Сандро выбрался наружу и улетел в неизвестном направлении.
***
Рэкса похоронили по старинному обычаю как вождя. Орки долго ждали, пока шаман придет в себя, но так и не дождались. А потом у полуорка остановилось сердце. Знахарки пытались вливать храброму юноше в рот какие-то отвары, но они не помогли. Каввель с Михелем и Бурбалкой скоро нагнали молчаливую траурную колонну.
– Тяжелые времена наступают, – сурово сказал Аггрх приблизившемуся минотавру.
Больше никто не произнес ни слова до самого возвращения в родные пещеры племени. Каввель всю дорогу нес Гарба на руках, не доверяя друга никому. Гоблин изредка стонал, давая надежду, что магическое истощение скажется на нем менее пагубно, чем на Рэксе.
Бурбалка плелся позади, чувствуя себя страшно виноватым: с появлением нового тела в нем проснулась совесть, которая в его предыдущем состоянии давала о себе знать скорее по привычке. Угрызения вернулись даже с избытком, заставляя забыть даже о скудном одеянии, дающем очень скромную защиту от холода. Голод и усталость, которые перерожденный Антонио с непривычки ощущал с утроенной силой, они тоже притупляли.