История одного полка

Затем опять долина, и справа засаженная деревьями дорога от Диларама на Фарах.

Ночь прошла спокойно. Черное небо и до безобразия ослепительные звезды. Где-то в 4–5 часов утра 22 октября снялись и тронулись по направлению Диларам - Гиришк. Вот именно на этом участке маршрута пейзаж просто великолепен - красота неописуемая: равнина с отдельно разбросанными скалами, а вдали на юго-восток видны снежные вершины Гиндукуша - это его юго-западная оконечность.

Проехали эту красоту. Снова вдоль дороги пошла битая техника: разбитые в хлам «наливники» и «транспортники». Старожилы говорили, что все это здесь мной увиденное - просто детский сад по сравнению с Кандагаром. Там нашей техники духи спалили столько, что за заставой «Элеватор» из нее целую стену построили длиною вроде как в три километра и местами высотой до трех метров. Эту стену на сленге называли «Дамба». Построили «дамбу» для того, чтобы укрыться от духов, которые выскакивали из кяризов и палили из РПГ по нашим движущимся колоннам и сразу тут же спрыгивали в колодец кяризов… Не знаю, спасла ли эта «дамба» кому-либо из наших бойцов жизнь, но данный факт имеет место быть… Я не был в Кандагаре, и мне сложно было тогда представить ту кандагарскую «дамбу», но в настоящее время благодаря интернету увидеть и понять тактику проводки наших армейских колонн в зоне ответственности ЮГ может любой желающий.

Проезжая Гиришк, я во все глаза смотрел за местным населением - вроде как уже и зона рядом совсем духовская. Местные взрослые афганцы и бачата что-то восторженно орали и палили из «калашей» в воздух… Не поймешь, то ли это радость так выражали, то ли предвкушение очередной бойни - трудно сказать… Понятно, что тут с местными мы естественно не общались, проскакивали Гиришк на полном ходу. Я уже знал и по рассказам старожилов, и своему опыту общения с афганцами, что с местными уши надо держать востро - в лицо улыбаются, а провожают недобрым взглядом.

Уже за Гиришком на блоки (ОП) стала выставляться техника нашего артполка. Мы же, проехав вперед еще километров десять, добрались до места сосредоточения оперативной группы и стали плотно готовиться к завтрашнему дню - проверили боекомплект, разложили имущество по ПРП (все должно быть под руками). А чтоб снизить высоту ПРП и слиться с БМП пехоты перекинули с башни на корму ПРП свой походный ящик, загруженный сухпаем, ОЗК и цинками боеприпасов к ПКТ и автоматам.

23 октября.

Вот и началась «СКАЗКА»… В 4.30 вновь подъем и очередной марш, но уже не по бетонке, а по пескам. Дорога, кто был в этих местах - знает, представляет из себя пыль, больше похожую на цемент и слоем высотой от щиколотки и местами до колена. Именно тут я и осознал, что представлял из себя 1000 км марш моих бойцов на Чагчаран в 87-м году, о котором они (мои бойцы) за пару предыдущих дней мне все уши прожужжали… Здесь конечно был не тот «большой Чагчаран», а совсем маленький - всего лишь под 80 км и без гор, от бетонки за Гиришком на северо-восток вдоль р. Гильменд, до плотины Каджаки.

Уже после г. Афганигар, где на блоке остался 2ОВ 4-й габатр под командованием комбата к-на Морозова Виктора Николаевича (КВАКУ-79, 08.87–13.02.89) и где-то на уровне к. Сангин, в отличие от ГПЗ, оперативная группа дивизии, артиллерийские подразделения и «транспортники» вышли к Каджакам правее и не в такой близости к кишлакам, лежащим вдоль русла р. Гильменд. Мой и уже почти родной ПРП, как всегда, следовал за БТРом штаба артиллерии и к часам 16.00–17.00 мы без каких-либо приключений вышли на небольшое плато между гор и встали у восточного подножья горы, что в паре километров на юго-восток от г. Гармабгар (1401). Остальная транспортная и боевая техника, свернув у к. Чайдар влево, заняла низину между гор Гармабгар (1401) и Шингар (1481).

Поскольку все ехали на броне, вся одежда и лицо мое были покрыты почти сантиметровым слоем пыли соответствующего цвета. Признаюсь, я на этом марше, как и мой механик-водитель, использовал защитные очки, и мои глаза не так страдали, как у бойцов, которые всю дорогу укрывали глаза кто, как и чем мог… Смыли с лиц корку грязи и устроили легкий ужин. Вскоре к нам подбрели трое сарбозов, их колонна также встала неподалеку от нас и юго-западнее. В отличие от наших бойцов эти трое сарбозов одеты были прикольно: почти новое обмундирование, сшитое из солдатского шинельного сукна советского производства, и новехонькие чехословацкие боты. Попросили поделиться нашим сухпаем. Нет проблем - выдали им специально три банки свиной тушенки и пакетированный заспиртованный батон. Кто сказал, что им Аллах запрещает есть свинину? Бред. Взяли и еще как благодарили. Я поинтересовался, как они в рейд пошли без еды. Один из сарбозов невнятно пытался объяснить, что им продовольствие не выдают, платят афошки, а где и как еду достанешь - это твои проблемы… Странный порядок продуктового довольствия был у них тут установлен.

Начштабартом Хачатуровым Юрием Григорьевичем еще с вечера мне (соответственно и я своим бойцам) был доведен приказ с нашими действиями на утро. Мотострелки немного западнее нашего месторасположения «должны были пройти около сорока-пятидесяти (?) километров, предположительно под огнем, и выставить блоки до плотины Каджаки. Также им была поставлена задача заблокировать район Каджаки - кишлаки Каджаки-Суфла и Каджаки-Улиа, вывести несколько сотен автомобилей в район плотины, дождаться их разгрузки и в тот же день уйти обратно». Мы же должны были влезть на вершину горы, у подножья которой стояли и далее, уже с оборудованного за эту ночь саперами НП, при необходимости осуществлять артиллерийскую поддержку пехоты и корректировку огня. Почему «при необходимости?» Да потому, что вроде как кто-то из нашего высшего командования то ли договорился с полевым командиром этих мест муллой Насимом о беспрепятственном прохождении колонны в осажденную крепость у плотины с «племенным батальоном», то ли просто понадеялся, что никакого боестолкновения в такой близости от кишлаков, этот мулла не посмеет начать. И всем, конечно, этим планам высокого командования не суждено было сбыться и наутро пехота действительно пошла в непосредственной близости по дороге вдоль кишлаков Каджаки без единого выстрела, но потом все пошло СОВЕРШЕННО не так, но это было уже 24-го…

Весь мой расчет ПРП, за исключением механика-водителя, часов в 5–6 утра, взвалив на плечи бронежилеты и необходимый для корректировки скарб (планшет, буссоль, квантовый дальномер, телефонные аппараты и катушки с кабелем и т. д.), полезли следом за Хачатуровым Юрием Григорьевичем в гору (метров 250–300) на НП. Взобрались на вершину - в ушах звон от подпрыгнувшего кровяного давления. НП был оборудован саперами на северной стороне вершины горы и даже накрыт маскировочной сетью, но такой крошечный… Вползаем на НП, начштабарт, Юрий Григорьевич, показывает рукой на север и крепость (километров в 12-ти) у плотины и говорит: "Вон там цель этого рейда, духи утром там, у крепости, обстреляли нашу колонну машин и спалили два наших танка, есть убитые и сгоревшие живьем".

На север от горы Гармабгар вдоль русла р. Гильменд до самой плотины Каджаки - сплошной единый кишлак Каджаки-Суфла и Каджаки-Улия. Перед кишлаком - кяриз и именно из его колодцев уже велся минометный обстрел находящихся внизу НП и отдельных БМП пехоты.

Одним словом, на НП разложились, привязались, сориентировали буссоль ПАБ-2 и понеслось - п/п-к Хачатуров Юрий Григорьевич начинает с самоходами 2С3 с 1-й батареи пристреливать репер для последующего переноса огня на духовские минометы, что лупят из колодцев кяриза… И вот незадача - что-то снаряды при пристрелке репера не туда ложатся… Хачатуров ставит мне задачу проверить координаты этой самой батареи самоходов 2С3. Кидаю угол с буссоли на визир машины старшего офицера батареи (СОБ) и прошу от него обратный и… все в норме. Однако снаряды основного орудия продолжают ложиться не туда. Беру карту, провожу угол от НП - вот те раз - чисто артиллерийская ошибка по иксу на один квадрат «пятисотки», т. е. данные СОБом (или комбатом?) координаты батареи по иксу дальше на 1 км. Быстро поменяли координаты, пристреляли репер и перенесли огонь на колодцы кяриза. Поскольку на НП даже втроем тесновато было, я, обогнув выступающий угол вершины горы слева от НП, вышел на западную ее сторону, закурил и, прислонившись к камням, стал изучать в бинокль соседнюю гору. Тут же с нее по тому пустому НП, что внизу, был пущен РС. Хотя этот РС и был одиночным (с задержкой), но приятного в этом мало. Смотрю дальше на кишлак и колодцы кяриза, к этому времени батарея 2С3 уже перенесла по ним (минометам духов) огонь. Плотность разрывов снарядов с нашей и с той стороны была такой, что у меня конкретно возникло ощущение нереальности происходящего, как будто смотрю документальные кадры о Великой Отечественной войне или о каком-нибудь локальном военном конфликте.

Одним словом, минут пять плотной стрельбы и огонь минометов из колодцев кяриза прекратился. Но тут другая напасть - пока я, как в кино, наблюдал всю эту нашу стрельбу по минометам и тому духу, у подножья нашей горы рванул РС (мина?). Кто-то из моих тут же со мной перекуривающих бойцов обратил мое внимание на этот разрыв - «первый звонок» (не знал я тогда, сколько таких «звонков» во все последующие дни у меня будет). Еще пару затяжек сигаретой и другой РС (мина?) уже рвется метров на 20 выше подножья нашей горы. Первый признак интеллекта - понимать, с чем имеешь дело. Никакие теоретические и даже практические занятия либо учения с боевой стрельбой в Союзе не дают бойцам и офицерам такого понимания и такого опыта, что называется «…когда пули над головой свистят». В одно мгновения я осознал, что из охотников мы превратились в дичь и по нам духи начали боевую работу. У меня от осознанного круто засосало в животе, и волосы дыбом встали - мой надежный советчик СТРАХ… Ну, про себя мат-перемат, бегу-ползу на НП и говорю Хачатурову, что нас пристреливают… Бойцам команда: все средства разведки и ПУО в руки и под мышки, не сворачивая и не укладывая в коробки, и… быстро вниз. Собирались почти молча. Сам кидаю себе на горб катушки кабеля, чьи-то автоматы, коробки из-под буссоли и планшета, буссоль ПАБ-2 в руки (и кто-то из бойцов - ЛПР, как самое ценное — прим. Автора) и отхожу с НП в сторону, не мешая бойцам собирать броники и остальной скарб, и закончить начштабарту Хачатурову корректировку огня и сбор его причиндалов. Все забрали (похватали в руки) - катимся вниз. Спустился на метров 15–20, оборачиваюсь посмотреть все ли бойцы с НП ушли…, последний кричит - «НП накрыли» (сам я этого уже не видел)… Спускаемся дальше, коробки и катушки стучат по бедрам и спине, мешая удерживать равновесие, впереди меня метрах в 5-ти спускается Хачатуров. У всех на горбу какое-нибудь имущество, килограмм по 20–30 у каждого. Щебень мелкий под ногами скользит, с камня на камень прыгаем, ступни ног подворачиваются - не хватало тут еще ноги сломать или вывих ступни получить. Доползли до БТР и ПРПшки, сваливаю все имущество под гусянку, и первым делом свисаю в люк и тащу свои кроссы, надеваю на ноженьки и … какое блаженство. Смотрю на БТР, а Юрий Григорьевич, сидя босым на башне, поливает водой из фляжки свои ноги, понятно чуть ли не в кровь сбитые. Распихали по коробам буссоль, дальномер и планшет, покидали броники и все другое имущество в корму ПРП и рванули следом за БТР Хачатурова.

В округе по холмам БМП снуют, на позициях обживаются и огрызаются огнем по засеченным одиночным целям. Снова привязали артиллерийский НП и разложились - ПУО, буссоль, дальномер. Пошла работа у Хачатурова и у его штабных из дивизии, а я с бойцами как бы опять ни при делах. Укрылся за ПРП, присели с бойцами под гусянку - курим. Погрустнели бойцы - каски и броники понадевали. Тут меня приспичило…, покрутил головой и рванул за сгоревшую БМП. Тока штанцы снял и присел - шелест и треск разрыва РСа - строго посередке между битой БМП и пустым (пока) НП. Шорох осколков - и я со страху в три секунды облегчил свой кишечник (извини, читатель, природу не обманешь - и на войне на горшок ходят…).