История одного вампира
Шрифт:
Я думал, он сейчас растворится в воздухе, однако он повернулся и медленно пошел прочь, посвистывая и явно наслаждаясь ярким, солнечным утром.
– Ну, Даррен, - сказал Эвра, обнимая меня за плечи чешуйчатой рукой, - похоже, мы теперь коллеги по работе. Как тебе это?
– Здорово, коллега!
– Отлично!
– Он похлопал меня по плечу и дожевал последний кусок сосиски.
– Тогда за работу.
– Чем мы сначала займемся?
– спросил я.
– Тем же, чем будем заниматься каждое утро, - ответил Эвра и пошел к нашей палатке.
– Смоем яд с зубов у моей змеи.
– Ой!
– Я замер на месте.
– А это не опасно?
– Опасно, если она
ГЛАВА 9
К счастью, Эвра сам омыл зубы своей змее, потом мы вытащили ее из палатки и положили на траву. Принесли пару ведер воды и помыли змею мягкими губками.
После этого надо было накормить Человека-Волка. Его клетка стояла позади палаток и фургонов. Он заревел, когда нас увидел. На вид он показался мне таким же злобным и опасным, как и в тот вечер, когда мы со Стивом были на представлении. Человек-Волк тряс прутья и пытался нас схватить, но мы, конечно, не подходили к клетке слишком близко.
– Почему он такой злой?
– спросил я, кинув ему огромный кусок сырого мяса, который он поймал на лет и тут же принялся раздирать на части.
– Потому что это настоящий Человек-Волк, - ответил Эвра.
– Он не просто человек, обросший шерстью. Он наполовину человек, наполовину волк.
– Разве не жестоко держать его в клетке?
– спросил я, кинув ему еще один кусок мяса.
– Если мы выпустим его, он совсем обезумеет и примется убивать людей. Жуткая смесь людской и волчьей крови свела его с ума. Он убивает не только тогда, когда голоден. Если его выпустить, он будет убивать просто так.
– А нельзя его как-нибудь вылечить?
– Мне стало его жалко.
– Нет, нельзя, это ведь не болезнь, - объяснил Эвра.
– Он не заразился этим, у него это от рождения. Он такой, какой есть.
– Как же он появился на свет?
Эвра серьезно посмотрел на меня:
– Ты, правда, хочешь об этом узнать?
Я посмотрел на зверя в клетке, раздирающего мясо так, будто это сладкая вата, вздохнул и сказал:
– Нет. Наверное, нет.
После этого мы много чего еще сделали. Почистили картошку к ужину, помогли заменить колесо у одной из машин, покрасили крышу фургона - у нас на это ушел целый час - и даже выгуляли собаку. Эвра сказал, что этим мы будем заниматься каждый день - бродить по лагерю, смотреть, не нужна ли кому-нибудь помощь, и если нужна, то помогать.
Вечером мы принесли кучу консервных банок, и куски разбитого стекла в палатку к Голодному Рамусу - человеку, который может съесть все что угодно. Я хотел было остаться и посмотреть, как он будет это есть, но Эвра поспешно выволок меня наружу. Рамус не любил, когда в повседневной жизни кто-то смотрит, как он ест.
У нас оставалась масса свободного времени, и в перерывах мы рассказывали друг другу о себе - о том, откуда мы, как прошло наше детство, чем занимались раньше.
Эвра родился у совершенно нормальных родителей. Когда они его увидели, то пришли в ужас. Поэтому и бросили его в приюте, где он прожил до четырех лет, а потом его купил жестокий владелец какого-то цирка.
– Плохо мне тогда пришлось, - тихо сказал Эвра.
– Он бил меня и обращался со мной, как с настоящей змеей. Держал в стеклянной клетке, и зрители платили ему за то, чтобы посмотреть на меня и вдоволь посмеяться.
Семь долгих страшных лет провел Эвра в том цирке, переезжая из города в город. С каждым годом он все сильнее чувствовал себя уродцем и изгоем, который ни
на что больше не способен, кроме как смешить толпу.И тут, наконец, появился мистер Длинноут…
– Он появился однажды вечером, - сказал Эвра.
– Просто вдруг выступил из темноты, приблизился к моей клетке и долго стоял, наблюдая за мной. Ни слова не сказал. И я тоже. Тут подошел владелец цирка. Он не знал мистера Длинноута, но решил, что тот богатый человек и захочет купить меня. Поэтому он сообщил цену и отошел в сторонку, ожидая ответа. Мистер Длинноут несколько минут молчал. А потом вдруг схватил владельца цирка левой рукой за шею. Пальцы его сжались, и владельцу цирка пришел конец. Он замертво упал на пол. А мистер Длинноут отпер дверцу моей клетки и сказал: «Идем, Эвра». Мне кажется, мистер Длинноут умеет читать чужие мысли, а то откуда бы он узнал, как меня зовут.
Эвра замолчал. И взгляд у него вдруг стал какой-то отстраненный.
– Хочешь, я покажу тебе кое-что интересное?
– спросил он, наконец, снова став прежним Эврой.
– Конечно, хочу!
– сказал я.
Он повернулся ко мне лицом, высунул язык, вытянул его и запихнул себе в нос.
– Вот это да! Классно!
– радостно завопил я.
Эвра спрятал язык и широко улыбнулся.
– У меня самый длинный язык в мире, - сказал он.
– Если бы у меня был нос пошире, я бы просунул язык в ноздрю, потом в горло и снова высунул бы его изо рта.
– Не, так бы ты не смог!
– засмеялся я.
– Может, и нет, - согласился он, усмехаясь, - но, по-моему, и так неплохо.
Он снова высунул язык и облизал ноздри. Это было не очень приятно, зато забавно.
– Фу, я такой мерзости еще не видел!
– сказал я, не переставая смеяться.
– Небось, хотел бы сам так, а?
– сказал Эвра.
– Даже если б я умел так делать, то все равно бы не стал, - соврал я.
– У тебя, наверное, весь язык теперь в соплях?
– У меня нет соплей, - сказал Эвра.
– Что, правда, нет соплей?
– Правда. У меня не такой нос, как у тебя. В нем нет ни соплей, ни козявок, ни волосков. Если у меня что и чистое, так это ноздри.
– А какие они изнутри на вкус?
– спросил я.
– Лизни брюхо моей змеи - узнаешь, - ответил он.
– Оно такого же вкуса.
Я засмеялся и сказал, что мне не настолько это интересно!
Позже, когда мистер Джутинг спросил, что я успел сделать за день, я просто ответил:
– Нашел себе друга.
ГЛАВА 10
Мы провели в цирке уродов уже два дня. Днем я помогал Эвре, а ночью слушал мистера Джутинга, который рассказывал мне о вампирах. Теперь я ложился спать раньше, чем обычно, примерно в час или в два ночи.
Я по- настоящему подружился с Эврой. Он был старше меня, но более робким -наверное, из-за того, что с ним произошло в детстве, - так что нам было хорошо вместе.
На третий день вечером я оглядел палатки и фургоны, и мне вдруг показалось, что я живу в цирке уродов уже много лет.
Я стал чувствовать себя неважно из-за того, что отказывался пить человеческую кровь. Теперь я уже был не такой сильный, как раньше, и бегал гораздо медленнее. Зрение ослабло, я стал хуже слышать и хуже различать запахи. Конечно, я и сейчас был гораздо сильнее и быстрее, чем обычный человек, но все же я понимал, что силы мои тают с каждым днем.
Впрочем, мне было все равно. Лучше стать слабее, чем попробовать человеческой крови.
Однажды в полдень, сидя на траве на краю лагеря, мы с Эврой вдруг заметили какого-то человека в кустах неподалеку.