История под знаком вопроса

Итак, дорогие аналитики истории, пишите себе о небольших искажениях прошлого, но ни в коем случае не пытаясь увидеть в оном некий размах, некую широту, некий общий принцип или злой умысел. И не дай боже говорить о целых эпохах искажения прошлого! Стоит только заговорить о широкомасштабном выдумывании истории, как тебя начинают подозревать в склонности к теории о заговорах, в душевном нездоровье, в преследовании корыстных целей и во многих других грехах, которые даже и не выдумаешь, пока не прочтешь опусы своих общественных обвинителей…

Организованная акция или дух времени?

Любимая реакция верующих — речь идет о членах массовой церкви ТИ — на нашу критику: а как вы себе это представляете?! Кому же это было нужно? И кому было по силам координировать все постулируемые вами — критиканами выдумки на темы прошлого?! И тут уж не помогают пояснения такого рода, что, мол, координация была такой приблизительно, как в Советском Союзе: каждый пишущий сам себя нужным образом координировал. И не должна была координация быть слишком тотальной, ибо именно наличие некоторых противоречий усложняло и запутывало картину настолько, что уже и мужества лезть в эти дебри почти ни у кого не оставалось. А нужно было придуманное определенным образом прошлое многим и всяким и разным: и церкви, и феодальным властителям, и церковным и рыцарским орденам, и отдельным дворянам. И вообще каждому, кого жизнь заставляла обманывать окружающих и самого себя, а уж этого было в конце средневековья не меньше, чем сегодня, когда поддельные дипломы, справки, свидетельства и прочие документы можно заказать чуть ли не на каждой станции метро.

Лично я считаю, что в ходе придумывания прошлого, как древности, так и античности и средневековья, никакой единой акции выявить не удастся. Как всегда, был хаос, в который многие пытались внести некое подобие порядка. Происходило коллективное творчество, участвующие в котором писатели следили, по мере сил, за работами своих коллег и старались им не противоречить, по крайней мере, слишком уж явно. Конечно, были заинтересованные силы и группы, были идейные вдохновители и лидеры, были организаторы массовой продукции, было движение финансовых средств, но в еще большей мере, чем звон презренного металла, чем алчность и законный поиск материального успеха, сочинителями прошлого двигали желание славы, да и иные мотивы. По меньшей мере, в последние века религиозные, идеологические, в частности, националистические или неверно понятые патриотические чувства играли не меньшую роль, чем надежда на получение хоть какого-то гонорара.

Правда, в исторической аналитике имеется сильное течение авторов, уверенных в том, что выдумывание виртуального прошлого было организовано как некая «большая акция», как планомерное изготовление вводящих в заблуждение апокрифов на исторические темы. Эта позиция восходит к немецкому классику исторической аналитики Вильгельму Каммайеру, который и ввел термин «большая акция» в обиход. Сначала Каммайер считал организатором «большой акции» католичество с его монашеством и возглавляемой папами церковной иерархией, но со временем был вынужден расширить ее базу и рассмотреть также феодалов разного уровня и вообще алчное до титулов и земельных владений дворянство. Уве Топпер назвал «Большой акцией» свою первую историко-аналитическую книгу, которую мы при переводе на русский окрестили «Великим обманом». Мне казалось, что «большая акция» звучит по-русски как-то не так. Тем более, что текст его книги не дает однозначной возможности вскрыть те силы, которые могли стоять за организованной на целом континенте акцией по придумыванию виртуального прошлого. Впрочем, Топпер уверен, что организаторы такой акции достаточно четко названы в отдельных главах его книги, а именно: католическая церковь, папы римские, иезуиты и другие церковные писатели, хотя он пишет и о писателях — гуманистах, и о гугеноте Скалигере, и о современных историках, продолжающих все ту же «Большую акцию».

Так как в этой главе меня будут интересовать отражение идеи о выдумывании истории и возможные механизмы оного в художественной литературе, я приведу сначала отрывок из романа Орвелла «1984», навеянный его наблюдениями за советскими и испанскими коммунистами, с которыми ему — анархисту пришлось сотрудничать в ходе гражданской войны в Испании. За это сотрудничество он чуть было не поплатился жизнью, когда коммунисты в очередной раз решили переписать некую главу современной истории путем физического уничтожения своих союзников с не совсем правильной — с их точки зрения — идеологией. Спасло его ранение и возвращение в Англию до начала «чистки» анархистов коммунистами. В этом отрывке Орвелл рассказывает о том, как могла бы функционировать «большая акция» в конце XX века в условиях тоталитарной диктатуры.

Джордж Орвелл об исправлении прошлого

«Уинстон набрал „обратные“ номера телескрина и потребовал соответствующие выпуски „Таймса“. Спустя всего несколько минут они выскользнули из сопла автомата. Полученные им сообщения касались газетных телеграмм и статей, которые, по тем или иным причинам, подлежали переделке или, как было принято выражаться на официальном языке, — выпрямлению. Например, 17 марта „Таймс“ сообщал о произнесенной накануне речи Старшего Брата, в которой предсказывалось, что затишье на Индийском фронте будет продолжаться, но что в ближайшее время евразийцы начнут наступление в Северной Африке. Однако случилось так, что Верховное командование Евразии повело наступление в Южной Индии, оставив в покое Северную Африку. Поэтому необходимо было переделать соответствующий абзац речи Старшего Брата таким образом, чтобы его предсказание совпадало с действительным ходом вещей. Или, в другом случае, „Таймс“ 19 декабря опубликовал официальное предсказание, касающееся выпуска разных товаров потребления в четвертом квартале 1983 года, который одновременно был и шестым кварталом Девятой Трехлетки. Сегодняшний номер содержал отчет о действительном выпуске, причем обнаруживалось, что официальное предсказание грубо ошибалось в каждом случае. Работа Уинстона состояла в том, чтобы выправить первые цифры и привести их в соответствие с более поздними. Что касается третьего донесения, то оно относилось к очень простой ошибке, которую можно было исправить в две минуты. Совсем недавно, в феврале, Министерство Изобилия опубликовало обещание (или, на официальном языке, — „категорическое обязательство“) не сокращать шоколадного пайка в 1984 году. Но на самом деле, как об этом уже знал Уинстон, в конце этой недели паек шоколада уменьшался с тридцати граммов до двадцати. Все, что нужно было сделать Уинстону — это заменить прежнее обещание предостережением, что, быть может, в апреле или около этого времени придется сократить паек.

Как только Уинстон кончал с сообщением, он прикреплял записанное диктографом исправление к соответствующему номеру „Таймса“ и совал его в пневматическую трубку. Затем, почти бессознательным движением, он комкал оригинальное сообщение и все свои заметки и опускал то и другое в щель — напоминатель, предоставляя пламени пожрать их.

Он не знал в подробностях, что происходило в запутанном лабиринте, куда вели пневматические трубы, но общее представление у него все же имелось. После того как все поправки, которые приходилось вносить в тот или иной номер „Таймса“ собирались вместе, они тщательно сверялись, весь номер перепечатывался, оригинал уничтожался, и его место в архиве занимала новая исправленная копия. Этот процесс непрерывной переделки касался не только газет, но и книг, журналов, брошюр, афиш, листовок, фильмов, звукозаписей, карикатур, фотографий — всех видов литературы и всех документов, которые могли иметь какое — либо политическое или идеологическое значение. День за днем, почти даже минута за минутой прошлое приводилось в соответствие с настоящим. Таким образом, правильность каждого предсказания Партии могла быть доказана документально. Ни одно газетное сообщение, ни одно мнение, которые противоречили нуждам дня, не сохранялись. Вся история становилась палимпсестом, на котором старые записи выскабливались и заменялись новыми всякий раз, когда это было необходимо. И ни в одном из этих случаев, — когда дело было уже сделано, — нельзя было доказать подлога. В самой большой секции Отдела Документации, значительно превосходившей ту, где работал Уинстон, служащие занимались только тем, что разыскивали и собирали все экземпляры книг, газет и других документов, которые считались отжившими и подлежали уничтожению. Номер „Таймса“, который в результате изменений политического курса или ошибочных пророчеств Старшего Брата перепечатывался чуть не десять раз, хранился до сих пор в архивах под первоначальной датой и не было ни одного другого экземпляра, чтобы опровергнуть его. То же самое и с книгами: их изымали, переписывали по несколько раз и обязательно переиздавали без каких бы то ни было указаний на сделанные изменения. Даже письменные инструкции получаемые Уинстоном, от которых он всегда спешил отделаться тотчас же после их использования, никогда не говорили о подлоге и даже не намекали на его возможность; говорилось лишь об упущениях, ошибках, опечатках или искаженных цитатах, нуждавшихся в исправлениях в интересах точности.

Но на самом деле, — думал он, подгоняя цифры Министерства Изобилия, — на самом деле это даже и не подлог. Это просто замена одной бессмыслицы другою. Большинство тех материалов, которые приходилось обрабатывать, не имели ничего общего с действительностью, не имели даже и подобия сходства с действительностью, какое содержится в прямой лжи. Статистические данные в первоначальных версиях были так же фантастичны, как и в исправленных. В большинстве случаев от вас ожидали просто выдумки. Например, по предварительным подсчетам Министерства Изобилия выпуск сапог должен был достичь в квартале ста сорока пяти миллионов пар. Действительное производство составляло, по официальным данным, шестьдесят два миллиона. Переписывая цифры предсказания, Уинстон, однако, уменьшил их до пятидесяти семи миллионов, чтобы можно было утверждать, что план был перевыполнен. Но, при всех условиях, шестьдесят два миллиона были ничуть не ближе к истине, чем пятьдесят семь или даже сто сорок пять миллионов. Скорее всего никаких сапог вообще не было выпущено. И уж во всяком случае никто не знает подлинных цифр производства и даже не стремится их узнать. Известно было лишь, что в каждом квартале производилось на бумаге астрономическое количество сапог, в то время, как быть может половина жителей Океании ходила босиком. И так было со всеми документами, касающимися и важных вещей и мелочей. Все постепенно исчезало в призрачном мире, где в конце концов даже и даты теряли свою точность».

Детали «большой акции», или «широкомасштабной операции» у Орвелла

Фальшивомонетчикам грозят большие тюремные сроки. Тем не менее тайные службы разных стран, в том числе и гестапо, во Вторую мировую войну, широко использовали поддельные деньги, чтобы нанести ущерб экономике вражеских стран. Как в этих службах, так и в уголовном мире, широко используется, например, подделка документов. Да что уж там тайные службы! Сегодня и в России, и на Украине изготовители фальшивых дипломов и документов почти открыто вербуют клиентов в органах печати. Летом 2004 г. в Москве газеты сообщили о задержании участников одной такой преступной группы, открыто дававшей рекламу в тех же самых газетах. Если гражданину Украины требуется поехать в Германию на заработки, а его имя занесено в компьютер, так как его уже раз поймали на пребывании здесь в течение многих лет с просроченной визой, то он спокойно купит себе на Украине новый паспорт и запросит новую визу, имея снова безупречную личную историю без какогo-либо криминального прошлого.

Моделью прошлого может быть не только текст на исторические темы. Моделью прошлого является и любое изображение, касающееся прошлого. О фальшивом моделировании прошлого путем использования бесчисленных картин, написанных через столетия или тысячелетия после свершения событий, которые они якобы изображают, известно каждому: вряд ли кто-либо верит тому, что картины XIX века адекватно отображают события глубокой древности, которые служат для них сюжетом. То же самое со скульптурами, якобы изображающими знаменитых людей прошлого: даже само существование последних не становится более достоверным из-за того, что современный скульптор изобразил их в соответствии с его сегодняшними представлениями.

А как обстоит дело с фотографиями? Уж они-то документируют прошлое совершенно точно!? Как бы не так! Знаменитая фотография, изображающая момент провозглашения Веймарской республики в Германии, была, оказывается, снята вовсе не в день этого провозглашения, а лишь когда была осознана важность этой декларации. Тогда были собраны участники того акта и рассажены и расставлены таким образом, как это казалось наиболее импозантным фотографу.

О ретушировании фотографий в сталинском СССР была издана отдельная книга «Сталинское ретуширование» (David King, Stalins Retuschen, Hamburg, 1997). С уже всем известных фотографий удалялись не только впавшие в немилость Троцкий и другие вожди оппозиции первоначальному сталинизму, но и любые жертвы сталинских репрессий. Ни одной фотографии, опубликованной в советское время, верить нельзя: она может оказаться или ретушированной, или фотомонтажом.

Советскую традицию переняли и китайские коммунисты. В 1944 г. великий Мао был снят вместе с главой штаба Красной армии, когда они — командир и комиссар — обходили свои войска на одном из Фронтов. Через 20 лет, когда Мао стал великим, эта фотография подверглась обработке. Новый исторический фотодокумент показал главу штаба красной армии, обходящего подчиненные ему войска… на почтительном расстоянии от якобы идущего впереди него Мао. Гениальность Мао после этого ни в каких доказательствах не нуждалась! Интересно, что в прессе недавно появился заголовок: «В Китае продолжают ретушировать»: от хорошо выученного трудно отучиться.

В ходе работы над этой главой получил из Эстонии от своего родственника, известного эстонского журналиста и защитника прав не эстонских меньшинств, такое письмо:

Дорогой Женя!

Просто для подтверждения твоих мыслей о подделках фотографий могу привести два примера из моей жизни.

Как ты помнишь, правительственная трибуна во время демонстраций в Таллинне располагалась на площади Победы, перед зданием Русского драматического театра. Когда я работал в Эстонском телеграфном агентстве, снимки этой трибуны доставляли нам неизбывные хлопоты, поскольку над нашей партией и эстонским советским правительством красовалась — на наших оригинальных фотоснимках — надпись: «Государственный русский драматический театр ЭССР». Можно было подумать, что это актеры зазывают зрителей на свой спектакль. На спектакль именно в «русский драматический театр», т. е. в имперский советский спектакль, поставленный не эстонскими режиссерами, а агентами имперской, т. е. русской власти. Тут уж каждому рядовому эстонцу стало бы ясно, что все наше руководство — это «Государственный русский драматический театр» под названием «Эстонская ССР». То есть мало того, что все происходящее в подневольной стране — это театр, он еще и русский!

Кроме того, нужно было, чтобы на снимке были:

а) все члены руководства республики;

б) чтобы они все стояли с поднятыми в приветствии руками.

Поскольку на трибуну они всходили 1 мая и 7 ноября, когда в Эстонии не жарко, то каждые несколько минут кто-нибудь из них исчезал, чтобы согреться бесплатным коньяком с бесплатными же бутербродами с икрой и прочими деликатесами. В подвале находящегося за трибуной здания театра располагался ресторан «Астория», который в эти дни превращался в коммунистический рай для избранной элиты. Поэтому одновременно на трибуне все они практически никогда не присутствовали.

Не могли наши вожди и стоять несколько часов с поднятой в приветствии рукой — как по физиологическим причинам, так и по причине того, что все время обменивались великосветскими сплетнями или отвлекались на стоящих за их спинами своих и чужих жен. Поэтому делались несколько десятков снимков. Ретушировалась вывеска театра. Каждая фигура руководителя вырезалась в отдельности и аккуратно наклеивалась на ретушированный фон. И так мы жили себе спокойно многие годы. Скандал разразился, когда секретарь ЦК Компартии Эстонии по идеологии Рейн Ристлаан по покрою рукава опознал на очередной ретушированной фотографии свою руку, «пришитую» при монтаже второму секретарю ЦК Константину Васильевичу Лебедеву. Уступить свою эстонскую, пусть и верную компартии, руку присланному из Москвы надзирателю за идеологической чистотой маленькой советской республики, главный идеолог Эстонии не мог!

Другой эпизод связан с визитом в Индию Горбачева, у которого, как ты помнишь, родимое пятно на высоком лбу. Мы получили по фототелеграфу снимок Горбачева в Дели, под которым стояло указание: «Ретушь по голове обязательна!» Фотографию мы опубликовали, но большую часть головы Горбачеву оставили. Симпатичный был генсек, чего ему всю голову ретушировать!

Твой Лейви Шер