История религий. Том 2

Деятельность Беха-Уллы была более успешной, чем его младшего брата. Новое религиозное движение получило название от его имени — бехаизм ²⁷.

Причины того, что в борьбе между братьями победил старший, заключались в том, что пропагандировавшаяся им религиозная идеология больше соответствовала исторической обстановке. Субх и-Эзель оставался на позициях бабизма с его демократическими тенденциями и воинственным духом. Беха-Улла же выступил с новых позиций, которые больше устраивали господствующие классы Ирана, в особенности компрадорскую буржуазию. Его учение как в догматической части, так и в этическом и социально-политическом плане нашло отражение в новой священной книге — «Китабе Акдес», что означает «священнейшая книга» ²⁸. Помимо нее Беха-Улла излагал свое учение в специальных посланиях — лаухах.

Если бабизм был специфически иранским явлением, то бехаизм сразу вышел на международную арену. Когда Беха-Улле удалось выйти победителем в конкуренции с братом и когда бехаистское движение пустило прочные корни среди населения, он счел возможным декларировать свой разрыв не только с бабизмом, но даже с исламом в целом. В последние десятилетия жизни (он умер в 1892 г.) Беха-Улла проповедовал свое учение в разных странах, и не только среди мусульманских, но и среди христианских народов.

Причиной широкого распространения бехаизма в мире были провозглашенная им веротерпимость и стремление к религиозному синкретизму. Среди лозунгов, начертанных у входа в бехаистские храмы, был и такой: «Религия нужна как объединяющее начало. Если она является причиной раздора, то гораздо лучше ее совсем не иметь» ²⁹. Беха-Улла сформулировал задачу создания мировой религии, не связанной ни с одной из существующих, а объединяющей их в общем синтезе. Его сын и преемник Аббас-эфенди, выбравший себе имя Абдулбеха (раб блеска божьего), усилил эту синкретистскую и, следовательно, космополитическую тенденцию.

Такая ориентация вероучения должна была изменить и отношение к обрядовой стороне религии. Бехаизм подчеркивал второстепенное значение культа, молитв, бытовых предписаний и запретов религии ³⁰. Были отменены общие богослужения в мечетях. Все это шло по линии приспособления религии к интересам не только иранской, но и международной буржуазии. Характерно, что снятие бабизмом мусульманского запрета взимать проценты бехаизм еще более резко подчеркнул, ликвидировав таким образом последнее препятствие, воздвигавшееся исламом на пути торгово-промышленной деятельности буржуазии.

Еще более важное значение имела социальная и политическая программа бехаизма. В противовес бабизму с его воинственным духом, с его призывами к борьбе за истинную веру и социальную справедливость бехаизм решительно отменил джихад и провозгласил, что царство справедливости может быть достигнуто лишь мирными средствами. Новое вероучение развивалось в условиях уже не только классовых противоречий феодального общества, но и антагонизма буржуазии и пролетариата в капиталистическом обществе. Бехаистским идеологам пришлось иметь дело с «рабочим вопросом». Они не уклонялись от него и изъявляли готовность приступить к его решению. Так, в числе двенадцати лозунгов, начертанных в бехаистских храмах, был и такой: «Мировой экономический вопрос должен был разрешен». Это отважное заявление конкретизировалось, однако, и в теории, и в практике бехаистского движения как банальная социальная демагогия, по своей сущности не отличающаяся от той, которой оперировало «социальное христианство».

Приведенный выше лозунг дополнялся следующим: «Все люди братья и равны между собою; у всех одни права». Таким способом бехаисты декларировали свое присоединение к основному тезису буржуазного социального учения о формальном равенстве всех людей, игнорирующему их фактическое неравенство в условиях буржуазного общества. Идеологи бехаизма утверждают неправомерность и фактического неравенства. Так, Абдулбеха писал: «Мы видим среди нас, с одной стороны, людей, перегруженных богатством, а с другой — несчастных, умирающих с голоду; одни имеют по нескольку величественных дворцов, у других же нет места, куда приклонить свою голову. Такое положение дел неправильно и должно быть исправлено. И средство должно быть тщательно подобрано». Но и здесь речь идет не о ликвидации неравенства, а о его смягчении. Надо, продолжал Абдулбеха, «чтобы бедность исчезла, чтобы всякий, насколько это возможно и соответственно своему сану и положению, имел долю комфорта и благосостояния». Сохранение «сана и положения» оказывалось для бехаистов существенной чертой того общества, в котором «мировой экономический вопрос» решался на основе их представлений и идеалов. К тому же сами «небеса постановили определенные порядки при сотворении мира». Эти порядки требуют того, чтобы в обществе, как это имеет место в армии, были генералы, капитаны, младшие офицеры разных степеней и солдаты ³¹. Без такого неравенства не могут существовать ни армия, ни человечество. И само собой разумеется, «генералы и капитаны» призываются к благотворительности в пользу нижних чинов. Все это не что иное, как попытка буржуазной перестройки ислама, не останавливающейся даже перед разрывом с его вероисповедными, культовыми и социально-этническими традициями.

Буржуазная сущность бехаизма выразилась и в том, что он отверг всякую преемственность с революционно-демократическими традициями бабизма, решительно осудив вооруженные методы борьбы и став фактически на позиции непротивления злу насилием. Уже в «Китабе Акдес» говорилось: «Не следует никому противиться тем, которые правят рабами (бога)» (Китабе Акдес, стих 228). Обращаясь к властям, Беха-Улла писал: «Мы не ищем распоряжаться в наших царствах, но мы пришли, чтобы властвовать над сердцами…» (Китабе Акдес, стих 194).

Бехаизм не подвергался преследованиям со стороны властей и господствующих классов, ибо не представлял для них никакой опасности. Но он и не получил поддержки в народных массах, да и вообще остался малозаметным, хотя и довольно устойчивым явлением в религиозной жизни. Влившись в общие буржуазно-реформистские религиозные движения и организации, бехаизм потерял всякую оригинальность, а вместе с ней и ту притягательную силу, которую представляет собой движение, выдвигающее своеобразные лозунги.

Бехаизм явился наиболее яркой формой приспособления ислама к условиям буржуазного строя и знамением поражения демократических масс, боровшихся против феодализма под религиозными лозунгами. В известной мере противоположным ему было махдистское движение в Судане, развернувшееся в 80—90-х годах XIX в.³²

В отличие от бехаизма суданский махдизм подчеркивал свою неразрывную связь с исламом и свою преданность «чистому», первоначальному исламу. Он провозгласил и вел священную войну как с европейскими колонизаторами, так и с турецко-египетскими единоверцами, которые, с его точки зрения, предали идеалы мусульманской веры и стали лжемусульманами. Социально-экономическим содержанием движения была борьба прежде всего против европейского капитала, стремившегося овладеть страной, против развития в ней буржуазных отношений. Объективно это означало тенденцию к консервации условий феодального строя. Народные массы не имели никаких оснований бороться за сохранение феодализма. Но порабощение колонизаторами их никак не прельщало. А в целом их стремления были достаточно аморфны, поэтому неопределенный лозунг о возвращении к святым порядкам первоначального ислама давал для этих стремлений соответствующую им гибкую религиозную форму.

Возглавлял движение суданский дервиш Мухаммед Ахмед. В 1871 г. он обосновался на нильском острове Абба, откуда рассылал странствующих дервишей по всей стране. Основным мотивом пропаганды были выступления против порчи нравов и роскоши, в которой живут богатые феодалы, работорговцы, купцы и промышленники. В этих грехах обличались не только европейские колонизаторы, но и турецкие и египетские «лжемусульмане», отступившие от Корана и его установлений. Эмиссары нового пророка призывали в порядке реконструкции раннего ислама отобрать земли у феодалов, произвести уравнительный передел всех движимых и недвижимых имуществ, отказаться от внесения налогов, свергнуть турецко-египетское господство, изгнать из страны европейских колонизаторов ³³.

Далеко не все выдвинутые требования соответствовали установлениям Корана и порядкам раннего ислама, но для народных масс, не искушенных в богословских тонкостях и малознакомых с историей своей религии, было достаточно апелляции к авторитету пророка и Корана. Сама же социальная программа, выдвинутая проповедниками нового учения, была с энтузиазмом встречена крестьянами и рабами, скотоводами и ремесленниками. Местные феодалы и работорговцы были вынуждены вести гибкую политику, используя, с одной стороны, те мотивы движения, которые были направлены против иноземных конкурентов, но по возможности, с другой стороны, избегая неприятностей, связанных с реализацией требования передела имуществ. В общем пропаганда нового учения была успешна, и к его вождю стекались массы приверженцев, готовых вести священную войну за провозглашенные им социальные и религиозные лозунги.

Возникновение нового религиозно-социального движения встревожило как египетско-турецкие власти, так и находившихся у них на службе европейцев. Летом 1881 г. Мухаммед Ахмед провозгласил себя махди и кратко изложил программу действий. Египетское правительство предъявило ему требование явиться в Хартум, чтобы оправдаться перед властями в своем мятежном поведении. Мухаммед Ахмед отказался от повиновения какому бы то ни было правительству. Прибывший на остров Абба карательный отряд был полностью разгромлен махдистами. Тут же махди объявил джихад, направленный как против неверных, так и против «лжемусульман». Он перенес свою базу в провинцию Кордофан и предпринял активные военные действия против суданско-египетских войск, руководимых в значительной своей части европейскими инструкторами и поддерживаемых отрядами европейских наемников.