История родной женщины

Свое открытие в теле девушка прятала от матери долгие годы, втихаря стирая ненавистные тряпочки и развешивая в чулане в укромном месте. Современные женские удобства ей тогда и не снились.

– Маш, мне нужно кое о чем с тобой поговорить, – в один день, смущаясь и краснея, заговорила мать, не зная, с чего начать. Дочь внимательно и серьезно посмотрела на нее, из-за чего та смутилась еще больше. – Это давно нужно было сделать… В общем, когда девочка взрослеет, у нее начинаются, – запинаясь, начала она.

– Ага, – серьезно подтвердила девушка.

– Ты все знаешь? – с удивлением и облегчением спросила мать, вытирая предательские капли пота со лба, выступившие от волнения.

– Ага, – немного улыбнувшись, подтвердила та.

– И давно у тебя начались? – спросила мать, и повисла неловкая пауза.

– В тринадцать, – последовал ответ с некоторой обидой и негодованием.

Конечно, мать ошиблась всего на каких-то два года! И что все это время Маша должна была делать? Жить в негодовании, думая, что смертельно больна? Так и действительно можно себя извести до смерти!

– И откуда дети появляются, тоже знаешь? – красная, как помидор, уточнила женщина.

– В общих чертах да. Мне Зина все рассказала. А ей старшая сестра… – дипломатически аккуратно ответила та.

– А, ну хорошо! – выдохнула мать. – Прости, я должна была об этой теме с тобой раньше поговорить, понимаю… – раскаялась женщина с влажными глазами.

– Ничего страшного, все нормально! – мягко ответила Маша, проглатывая комок обиды и убеждая себя в истинности своих слов.

– Если будут какие-то вопросы, ты это… Спрашивай, не стесняйся, – сама смущенно проговорила женщина.

– Хорошо, – ровно ответила дочь, показывая, хоть и мягко, что разговор закрыт.

Так и не начавшись, закончился такой важный разговор между матерью и дочкой! Оборвавший цепочку близости, доверия, взаимопонимания и уважения. И, быть может, стал поводом дальнейших проблем в отношениях между матерью и ребенком даже в следующих поколениях.

…

Все свободное время летом Маша проводила на речке. Только справится с обязанностями по дому – и бегом. Вот и в этот раз она собиралась туда. Взяв с собой вещевую сумку с полотенцем и самодельным купальником, заплетя длинную и густую косу, уже собиралась убегать, как ее окликнула мама:

– Возьми с собой братика, пусть рядом немного на песочке посидит!

– Ну мам! – захныкала девушка, надув губы. – Мне то ли купаться, то ли за ним следить!

– Не мамкай! Мне некогда с ним возиться! Столько дел! – вдыхая, серьезно посмотрела Нина на дочь.

– Зачем тогда рожали, если нет времени следить? – возмущенно прошептала Маша, потом покраснела и побледнела.

У Нины из рук выпала тарелка и, звонко щелкнув, разлетелась осколками во все стороны.

– Ты как с матерью разговариваешь? – покраснела мать и со слезами на глазах изо всех сил огрела девушку сырым полотенцем, попав по плечу, шее и щеке. Получив звонкую пощечину, Маша вздрогнула.

– Прости, я не хотела… – прошептала она, взяла в одну руку плачущего маленького братика, который наблюдал всю эту картину, в другую руку сумку и выбежала из дома, дрожа и плача.

Другие разы девушка прибегала к хитрости, чтобы не брать с собой Гришу, который постоянно ныл и мешался. Тайком она била ему по попе, чтобы он заплакал, и говорила, что братик не хочет с ней идти. Мама в ответ устало вздыхала, а Маша благополучно убегала.

Молодая ветреная эгоистичная голубка. Она просто хотела свободы и самостоятельности. Конечно, можно осуждать слабость других, но все мы не без греха. Да ведь между детьми действительно была огромная разница в возрасте, из-за чего им трудно было подружиться и найти общий язык.

«А мне, признаться, милее танцы, милее звуки смеха друзей. Я не красавица, но многим нравится, что я беспечной всех и веселей», – эта песня была Машиной любимой и, по сути, характеризовала ее внутренний мир.

…

В комнате родителей стояла небольшая железная кровать, на которой лежали взбитые белые подушки, а рядом стояла балалайка, на которой любил играть Николай в хорошем настроении. Стену около кровати украшал голубовато-серый ковер с оленем, который был, наверное, почти во всех советских жилищах. По всему дому на полах были разноцветные узкие коврики.

Николай работал сначала токарем, затем заведующим колхоза. Нина была по хозяйству и следила за детьми. Но она тоже приносила хорошие деньги в семью. Все, чем она ни занималась, особенно на продажу, она делала идеально. Она продавала коровье молоко, которое было самым свежим, вкусным, с густыми сверху сливками. Корова семьи Кобловых, как уже упоминалось, была самой холеной в селе.

Летом и осенью Нина промышляла продажей ягод и грибов, у нее были свои ягодные места и грибные копки – уходя от рассвета и до обеда, женщина почти всегда возвращалась с богатым урожаем, аккуратно перебирала и спешила в город, чтобы продать. У нее была самая крупная отборная земляника, лучшие грузди и первого сорта белые грибы. Конечно, у нее были и свои постоянные клиенты, которые уважали честность, порядочность и ответственность женщины: у нее всегда все было максимально качественно.

Маленькие, кривенькие, немного червивенькие грибы Нина оставляла дома: какие-то она солила в больших катках на зиму, белые же целиком отправляла на чердак с сеном – сушиться. Дети, а потом и внуки, постоянно лазили их переворачивать. Забираешься по надежной деревянной лестнице, отворяешь маленькую дверцу и словно попадаешь в другой, особый, мир: мягкое ароматное сено, засушенное с луговыми цветами. А среди них душистые грибочки, которые настолько заманчиво выглядят, что хочется их съесть, словно конфету. Потом эти грибы Нина перекручивала в мясорубке и делала ароматнейшую приправу, с которой готовила свою фирменную подливку и супы.

Еще на зиму в этом доме засаливались в больших деревянных бочках: огурцы и помидоры, мясо, окуни, вышеупомянутые грибы, и «замачивались» яблоки-антоновка. Все было свое, кроме окуней, но и их покупали у кого-то по-знакомству. Возможно, именно эта традиционная русская запасливость помогла людям пережить войну. А может быть, она и появилась из-за войн, когда люди голодали и поняли, что нельзя жить одним днем.

Зимой Нина тоже не сидела без дела. Она валяла валенки из овечьей шерсти, вручную. У нее были специальные формы для каждого размера, и производила валенки двух цветов – черные и белые, крашеные. Нужно сказать, что это был очень тяжелый труд. Но он приносил свои результаты: она «обула» в свои валенки полсела и города, а потом ездила в Москву и продавала их там. В столице скупали их с большим удовольствием. Из Москвы Нина привозила много продуктов, которых в Тамбове не было даже за хорошие деньги.

Также Нина с Машей раз в месяц ездили в город на рынок. Покупали все по списку: мясо, крупы, что-то из одежды. Ездили на целый день, наматывая по шумному толкающемуся рынку целый день. Мать умела и любила торговаться: иногда получалось снизить стоимость товара почти в половину. Маша этого немного стеснялась: она любила показать себя с лучшей стороны, что у них есть возможность купить что-то дорогое.

На оставшуюся сумму они, груженые нескольким тяжеленными сумками в каждой в руке, заходили пообедать в столовую. Нина очень любила заходить в центральную, где обедали все рабочие с рынка: и вкусно, и дешево. И чистенько, аккуратненько так все сделано: в темно-бордовых цветах, на стенах висят советские лозунги и плакаты, призывающие любить родину, чтить старших, защищать младших, быть честным. В центре огромная линия с едой, как шведский стол: тут тебе и всевозможные первые блюда, и вторые, и мясо, и рыба, а слева, в стеклянном вращающемся шкафчике, симпатичные тортики, украшенные шоколадом или ягодами. За небольшие деньги можно себе взять всего по чуть-чуть и наесться досыта. Фирменными блюдами здесь были: густой борщ, где мяса больше, чем овощей, огромные свиные пельмени, которые подавали с уксусом и сливочным маслом, и сочнейшие котлеты по-киевски с жирным бульоном, зеленью и сыром. М-м-м, просто вкуснятина! Почти все столы были заняты, и пока мама стояла в огромной очереди, Маша поджидала, когда какой-нибудь освободится. Когда это случалось, она неслась пулей, маневрируя своим стройным телом между столами и стульями. И занимала лучшее место. Предпочтительнее, около окошка, чтобы, пока пьешь чай и ешь пирожное, наблюдать за людьми, которые снуют туда-сюда по делам. Переведя дух, они отправлялись на вокзал и ждали свой автобус, который ходил раз в полтора часа. Они, конечно, рассчитывали время, чтобы прийти первыми, но недолго ждать приезда.