История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
Когда эти дни закончились ночным приходом войск с фронта и когда я увидел кавалерийские части, покрытые пылью и засохшей грязью, измученные быстрым переходом, но при всем этом такие русские, то для меня не было ни малейшего сомнения, что кронштадтские „гости“ не были русской самодельщиной.
Значительно позже, в октябре 1918 г., в Киеве присяжный поверенный Бессарабов, заведовавший судебным следствием Временного правительства по делу о германских деньгах, данных большевикам для производства в России пораженческого переворота, рассказывал, как он в июльские дни со своим начальством объезжал казармы Преображенского полка и показывал солдатам, вопреки правилам закона, данные судебного следствия, чтобы убедить их выступить против наезжих кронштадтцев.
Как бы то ни было, приход войск с фронта решил участь восстания, и кронштадтский налет кончился неудачно… „Победа“, конечно, была, но как она была использована? Мы все в Петрограде ждали суровой и беспощадной расправы с большевиками, которые от речей с балкона дворца Кшесинской и уличных митингов и даже вооруженных демонстраций уже перешли
…именно тогда, когда за июльскими днями не последовало истребления большевицкого корня, именно тогда началась личная кампания против А. Ф. Керенского…» – Г. Н. Михайловский. Записки. М., 1993. Т. 1. С. 424–427.
Еще в процессе подавления июльского путча министр юстиции трудовик Павел Николаевич Переверзев собрал пресс-конференцию у себя в канцелярии и передал в газеты для опубликования собранные контрразведкой подполковника Б. В. Никитина и генерала П. А. Половцева данные о большевиках как об агентах Германии. Он не без оснований полагал, что эти, пусть еще и не подтвержденные судом факты побудят русское общество отшатнуться от Ленина и его партии. Узнав о действиях Переверзева, Сталин обратился в Совдеп с требованием запретить публикацию «клеветнической» информации. Чхеидзе и Церетели послушно обзвонили редакции петроградских газет, требуя от имени Исполкома Совета воздержаться от публикации правительственного сообщения. Переверзев обратился в правительство за поддержкой, но, к его удивлению, князь Г. Е. Львов, Терещенко и Некрасов поддержали Совдеп, потребовав воздержаться от публикации, так как «необходима осторожность, когда речь идет о лидере большевицкой партии». Только одна газета, многотиражная «Новая жизнь» решилась пойти против требования Совета и на следующее утро вышла с анонсом «Ленин, Ганецкий и Ко – шпионы». В статьях эта газета подробно опубликовала переданные Переверзевым материалы с указанием сумм, выплаченных Германией большевикам, и каналов их доставки через Стокгольм. Листовки с этой статьей были во множестве расклеены по всему Петрограду и пригородам. Вернувшись с фронта, Керенский полностью поддержал министров и обвинил Переверзева в «непростительной» ошибке. 10 июля Керенский запретил арестовывать большевиков и конфисковывать найденное у них оружие. Министр юстиции покинул свой пост, так и не поняв, как он признается в своих воспоминаниях (опубликованы в «Последних новостях». Париж, 31.10.1930), почему Временное правительство так оберегало большевиков, только что пытавшихся с ним покончить. 7 июля ушел в отставку князь Львов. Министром-председателем с сохранением поста военного и морского министра стал Керенский. Социалисты получили девять министерских портфелей из тринадцати.
Историческая справка
Александр Федорович Керенский родился 22 апреля 1881 г. в Симбирске в семье директора мужской гимназии (той самой, в которой учился Владимир Ульянов). Был студентом вначале историко-филологического, а затем юридического факультетов С.-Петербургского университета. В 1902 г. увлекся политикой, сочувствовал народовольцам и эсерам. После окончания университета в 1904 г. работал помощником присяжного поверенного, входил в коллегию С.-Петербургских адвокатов. В 1906 г. приобрел общероссийскую известность как адвокат, искусно защищавший различных политических обвиняемых, в том числе большевиков. В 1912 г. был избран депутатом 4-й Государственной Думы от Самарской губернии. Возглавлял думскую фракцию Трудовой группы, являлся одним из руководителей Верховного совета масонов России. В годы I Мировой войны занимал патриотическую позицию. После начала Февральской революции, вступив в партию эсеров, вошел во Временный комитет Государственной Думы и стал товарищем председателя Исполкома Петроградского совета рабочих депутатов. 3 марта 1917 г. занял пост министра юстиции во Временном правительстве. По словам Милюкова, «доминировал на всех заседаниях правительства». Знавших его поражал неудержимой энергией. По словам товарища министра-председателя врача Николая Михайловича Кишкина, Керенский «и часу не мог прожить без кокаина». Был выдающимся оратором, властным и целеустремленным человеком, хотя и чересчур склонным к позерству и театральности. Верующий человек, он обладал, однако, болезненным самолюбием, властолюбием и тщеславием, постоянно имитировал в поведении Наполеона. По всей видимости, он имел тогда масонские связи с тремя другими министрами ВП – Некрасовым, Терещенко и Коноваловым.
5 мая 1917 г. получил пост военного и морского министра, а после отставки князя Львова 8 июля возглавил и само правительство. 1 сентября, нарушив закон, провозгласил Россию республикой. Изо всех сил пытался объединить демократические силы, лавируя между «правыми» и «ультралевыми». В результате потерял поддержку и тех, и других, приведя страну на грань катастрофы. В конце августа, сместив генерала Корнилова, провозгласил себя Верховным главнокомандующим.
Во время большевицкого переворота бежал в Гатчину, а затем в Псков, где вместе с генералом Красновым организовал наступление на Петроград. Потерпев поражение, отправился на Дон к генералу Каледину, но встречи с ним не добился. В июне 1918 г. выехал за границу. До середины 1940 г. жил во Франции, а после вторжения в эту страну нацистов переехал в США. Издавал антибольшевицкие газеты «Дни» и «Новая Россия», был одним из организаторов «Лиги борьбы за народную свободу». Преподавал в Нью-Йоркском и Стэнфордском университетах. За долгие годы эмиграции он много передумал и во многих своих политических действиях раскаялся, став человеком не просто верующим, но глубоко православно церковным. Умер в Нью-Йорке 11 июня 1970 г., прожив 89 лет. Похоронен в Лондоне, где жили его сыновья от первого брака.Автор воспоминаний и книг по истории России и Русской революции: Речи. Пг., 1917. Дело Корнилова. М., 1918. Гатчина, М., 1922. Издалека. Сб. ст. 1920–1921 г. Париж. 1922. Россия на историческом повороте. М., 1993. Русская революция. 1917. М., 2005. Трагедия дома Романовых. М., 2005. The Russian Provisional Government, 1917. Documents. 3 vols. Stanford, Calif.: Stanf. Univ. Press, 1961.
Временное правительство и Советы теперь не противостояли друг другу даже формально. Запретить большевицкую партию Временное правительство нового состава не решилось. Наоборот, оно позволило большевикам провести с 26 июля по 3 августа свой партийный съезд, на котором было постановлено «взять курс на вооруженное восстание» против Временного правительства. Лидер меньшевиков – Юлий Осипович Мартов (Цедербаум) послал от имени Совета большевицкому съезду приветственную телеграмму.
Свидетельство очевидца
Николай Николаевич Суханов вспоминал состояние умов 6 июля, после провала июльского путча: «Гораздо хуже было среди солдат. Эта темная масса, получив оглушительный удар, опрометью бросилась в объятия черной сотни. Здесь агитация реакционеров всех оттенков уже давала пышные, зрелые плоды. Сотни и тысячи вчерашних «большевиков» переметнулись за пределы влияния каких бы то ни было социалистических партий… В казармах стали слышаться уже совсем, совсем погромные речи. Что касается мещанства, обывателей, «интеллигенции», то здесь было совсем скверно… Здесь деланая паника и неподдельная злоба достигли крайних приделов. Военная диктатура, а, пожалуй, и реставрация тут были бы приняты если не с восторгом, то безо всяких признаков борьбы. Слово „большевик“ уже стало синонимом всякого негодяя, убийцы, христопродавца, которого каждому необходимо ловить, тащить и бить…» – Н. Суханов. Записки о революции. Т. 2. М.: Политиздат, 1991. С. 353.
Документ
Корнилов говорил в эти дни генералу Лукомскому: «России нужна твердая власть. Я не контрреволюционер. Я ненавидел старый режим… Возврата к старому нет и не может быть. Но нам нужна власть, которая действительно спасла бы Россию, которая дала бы возможность с честью закончить войну и довела бы Россию до Учредительного собрания… Среди нашего теперешнего правительства есть твердые люди, но есть и такие, которые губят дело, губят Россию; главное же – у нас теперь нет власти и надо эту власть создать. Возможно, что мне придется оказать некоторое давление на правительство; возможно, что если в Петрограде будут беспорядки, то после их подавления мне придется войти в состав правительства и принять участие в создании новой сильной власти».
Немцы готовили контрнаступление на фронте. Новый главнокомандующий генерал Корнилов требовал провести реформу военного законодательства, чтобы укрепить на фронте дисциплину. Социалистическое правительство медлило. Тогда Корнилов попросил разрешения выступить на заседании правительства. 3 августа он прибыл в столицу. Свой доклад он начал с рассказа о положении на фронтах и планах военного противодействия неприятелю. Вдруг Керенский нагнулся к нему и предупредил, чтобы он был осторожней – среди министров есть люди, сотрудничающие через большевиков с Германией. Через минуту записку такого же содержания он получил от Б. Савинкова. Корнилов был потрясен до глубины души. С этого момента он стал искать способ изменить состав правительства за счет патриотических элементов.
Корнилов отдает приказ верному ему генерал-лейтенанту Александру Михайловичу Крымову передислоцировать его 3-й кавалерийский корпус (шесть тысяч сабель) с Румынского фронта в район Великих Лук, чтобы он был «на всякий случай» равно близок и к Петербургу, и к Москве.
Литература:
Б. В. Никитин. Роковые годы. Новые показания участника. М.: Айрис Пресс, 2007.
Н. Суханов. Записки о революции. В 7-ми т. Берлин, 1920.
Л. Д. Троцкий. Моя жизнь. Опыт автобиографии. В 2-х т. М., 1990.
Герхард Шиссер, Йохен Трауптман. Русская рулетка. Немецкие деньги для русской революции. – М.: Астрель, 2005.
2.1.4. Армия и флот между февралем и октябрем
Роль армии в революционных событиях была огромна. Именно солдаты тогда являлись «настоящими хозяевами момента». «Правда, – добавлял П. Н. Милюков, – они сами того не сознавали и бросились во дворец (Таврический) не как победители, а как люди, боявшиеся ответственности за совершенное ими нарушение дисциплины, за убийства командиров и офицеров. Еще меньше, чем мы, они были уверены, что революция победила. От Думы… они ждали не признания, а защиты».