История русской Церкви. Том 5

6. Слово похвальное святому великомученику Димитрию 482 резко отличается от предыдущего: сколько то живо и одушевлено, столько это тихо и спокойно. От начала до конца оно представляет собою простой исторический рассказ о страданиях и смерти святого Димитрия, почти без всяких замечаний и соображений со стороны автора и более походит на житие, нежели на церковное поучение. Прочитаем для примера начало Слова; "Преже Христова плотьскаго смотрениа человеком страшна бяше смерть; егда же Он человек бысть и смерть за человекы вкуси, тогда сладка человеком оустроися смерть и со многою любовию искома и приемлема, яко да тоя ради возданиа сотворять иже нас ради оумершемоу и страстьми почтут пострадавшаго Владыку. Аще оубо Он о рабех, таже согрешших, оумреть, много паче рабом достояше согрешшим со мнозем оусердием о таковем Владыце еже съмерти възмездие творити. Темже и великий он и непобедимый истинный страдалец Димитрие доброе днесь сотвори возмездие, многоценныа дары принес великодаровитому Цареви, время полоучив от мног томоу желаемое, яко да не благочестие сам к себе хранит и свое отечьство томоужде оучит, но исповесть яве пред всеми, еже Господня любве явленнейшее есть знамение: Иже бо аще исповесть Мя, рече, пред человеку, исповем его и Аз пред Отцем Своим, Иже на небесех".

7. Слово святым четыредесяти мученикам Севастинским 483 написано несомненно под влиянием такого же Слова святого Василия Великого 484, хотя прямых или буквальных заимствований не представляет.

Приступ Слова очень краток: "Елма праведному похваляему, яко же рече Соломон, возвеселятся людие: како не весь мир възвеселится четыредесятим мужем похваляемом, четвероконечнаго мира светилом и защитником, иже похвал всяческих вышши суть? Толикий и таковый лик, лик богоизбранный, лик святый, воинство небесное, връста богоставнаа, братиа духом, а не рождением, паче же и порождением, еже свыше, едина душа и четыридесятих разделени телесы, едино дышуще, на едино зряще, едино смотряюще земное из небесном изменити воинства".

В самом Слове начертана подробная картина страдания и смерти святых сорока мучеников. Изображая при этом, как святые страстотерпцы утешали друг друга, будучи ввергнуты в озеро, проповедник влагает в уста их следующую речь: "Приимем в ум, о братие, како в толики брани входяще многажды за еже в едино дръжатися, и едино мудръствовати, и едино исповедовати, еже в Христа веру, полкы обращаху чужих, и всем страшни и ужасни бехом и тем самым бесом, от тленнаго же царя чюдими и честем сподобляеми, от другов и от велможей удивляеми и благохвалими, и сиа нам сладка являхуся тако в погибель ведущая; ныне же ли не победим съпротивныя полки, к коим нам брань, яко же рече наш учитель - церковныа очи - Павел: Яко несть нам брань к крови и плоти, но к началом, к властем, к миродръжителем тмы века сего, к духовным злобе поднебесным? Не възвеселим ли Небеснаго Царя, желающаго нас венчати нетленна венцы? Не снидут ли к нам аггели, укрепляюще и помогающе нам и конечное съотводяще Церкви силам? Мало претрьпим страждуще, да вечно радуемся; пренебрежем плоть, да одеемся нетлением; претрьпим мраз, яко да съгреет нас патриарха Авраама недро; яра зима, но приатен рай; болезнен лед, но сладко въсприатие; нужно разлучение еже от тела, но нужнейши еже от духа; всяко бо аще не умрем ныне, не умрем ли по последованью естьства помале? Темьже сътворим нужду любочестие, умрем похвалною смертию, ни на самой кончине не дадим порока славе нашей, не уничижим воинства имя - делы имянование запечатлеим, пройдем тесными враты и прискорбным путем, вводящем в живот, яко же нас учить в Еваггелии Господь; погубим душа Его ради, яко да приобрящем я, да не како раслабившеся сими малыми и ничто же сущи, погубим душа своа - и что прочее дамы измену за душа своя? Но отпадет нога, да с аггелы ликовствуеть, всяко бо отпадеть растлеваема в гробе, аще сию и ныне съхраним; да отскочит рука, яко да речем с дръзновением: "Въздеание руку нашею жрътва не вечерняа, но всегдашняа", яко да въздеется к Богу, очищена водою и отсечена; такоже и око да затворится, яко да с многоочитыми взираем славу Единороднаго; но и язык да свяжется, яко да с серафимы въспевает. Но естьствено есть студу изгнати душю от тела нужно; сего ради паче того възлюбим, яко да наскоре нас в кровы небесныа отслет…"

Заключение вполне соответствует Слову и довольно обширно: "Кто сих не удивится тръпению? Кто не подражаеть усердию? Кто не ублажит еже в всех тех искусное и с премудростию бываемое? Не бысть тем Сиона, долнее воинство к добродетелем, но сие преходяще горнее тщахуся достигнута. Паки же егда предсташа, како опасно тех бяше и непристрашно видение, и стояние, и движение? Что же ли ответа мали убо, но огнь объемлюще гордую ону и нечестивую мучителю дущю; в езере же какова тех яже друг к другу поучениа к терпению в оной лютости, яже токмо и въспоминаема грозу соделовает? О ополчение храброе и венечници еваггелстии! И ныне не токмо благочестивии, елицы населяют землю, тех на помощь призывают и мощем покланяются, но и парфа и мидяне, прьси же и масагеты, индияне же и ефиопляне, от своих движущеся отечьств, Севастайский град достижут и месту покланяются припадающе, идеже подвизашася они, в лепоту непобедимии, таков бо наш Владыка и тако прославляет иже Того прославльшим. Аще бо жене грешней, приступлыци и алавастр мира излиавши, за еже грехом приати оставление. Он не точию сие дарова, но идеже проповесться, рече. Евангелие cue в всем мире, речется, еже сътвори та в память ея; просимаа убо дарми превосходя, и от преумножениа прослави ю. Како сиих, иже крови своея излиявших, не прославита хотяше достойною славою? К нимже и мы рцем: о благосъставное воинство и церковный звезды, и ныне нас, иже вашу память вседушне целующих и подвиги блажащих, свыше посетите, и нынешнее и предъ идущее наше жительство наставляюще к полезным и ближайшим, и мутныя потоки ереси всякия иссушающи молитвами вашими, яко да едина Церковь вси бывше, единеми усты и сердцы единаго прославим, Иже в Троици Бога, Сына в Отци с Святым Духом, яко Тому подобает слава и честь, великолепие же и покланяние, ныне же и не в скончаемыя векы векомь. Аминь".

III. Слова на дни воскресные, недельные и на особые случаи

К этому отделу мы относим: 1) Слово "О пяти днех", сказанное Григорием в воскресение пред Рождеством Христовым (именно за пять дней до праздника); 2) Слово о преподобных отцах, в посте просиявших, сказанное в субботу недели сыропустной; 3) Слово о иноческом житии, сказанное за несколько дней прежде 485; 4) Слово об усопших, сказанное, вероятно, в день общего поминовения их; 5) Слово в похвалу Терновскому патриарху Евфимию, который еще не был тогда причтен к лику святых, произнесенное, может быть, в день его памяти, и 6) Слово надгробное Киприану, митрополиту Русскому, также еще не прославленному в то время, и произнесенное, вероятно, в день его памяти. Но из этих Слов мы остановимся только на двух первых, так как последние четыре нам известны по одним своим заглавиям 486. Оба эти слова - черта их особенная - имеют нравственное направление.

1. Слово "О пяти днех" или, как в другом списке, "О Божественных Тайнах" 487 сказано 20 декабря, в день предпразднества Рождества Христова, когда верующие готовились приступить к Святым Христовым Тайнам, и вместе в день памяти святого отца нашего Филогония. А потому состоит из двух частей: в первой говорится о достойном приготовлении к таинству причащения и к великому празднику Рождества Христова, равно как о самом Рождестве, или воплощении, Сына Божия; вторая посвящена вся святому мученику Филогонию.

"Обыкоша,- начинает проповедник первую часть,- иже к царю земному грядущей, егда близ будут уже ко входу двора царскаго, тогда множайшим страхом ограждати себе: тако и мы елма спасительнаго, якоже некый долг путь, прейдохом и близ уже рожественскаго праздника Владычняго и хощем приступати к безсмертной трапезе, всяко спрятание и всяко истязание совести достоить имети. Пять дни посреде суть, и праздник приходить, и праздником начало, и хощет трапеза предлагатись, имуще Тело Владычине и Кровь. И блюдете, с какою совестию приступати хощете; слышите, что рече уста Господня Павел: Да испытует каждо себе и тако от хлеба сего да яст и от чаши да пиет, да не в суд себе яст и пиет, ядый бо и пия недостойне суд себе яст и пиет. Не презирай Божественна, человече, не дерзай совести обличающи, уступай страхом и трепетом. Аще бо ризе земнаго царя скверными рукама коснувся кто тмами подъемлет злаа - и ты не избежиши геены. Телу Божественному и пречистой Крови причащаяся оскверненною душою. И которую милость имети хощеши, рци ми, который ответ? Не веси ли, яко по яже приати окаяному Иуде недостойне хлеб, вниде в него сатана? Зри, да не и ты искусишися Божиим гневом. Ибо еже о судиах сказует писание, яко ковчегу завета и иногда возиму юнцу, Оза некто коснуся колеси, за еже поддержати, абие попален бысть. Та же нужа таковей настоящи и бедующу к ниспадению кивоту правым притече и благочестив разумом, но понеже недостоин бе таковаго приближенна, ниже в таковое служение избран бе, в правду искусися. Аще убо кивот окованный златом, иже от земля изыемым, в немже бе стамна токмо, имущиа манну, и скрижали завета, и жезл Ааронов прозябший, и попали дерзнувшаго онаго: како ты не трепещеши, хотя приступати к таковым таинством, яже обстоять ангели со страхом и ужасом? И ты убо священника зриши, не зриши же мысленныя силы. Идеже бо честнаа священнодействуют и предстоят с благоговением, дивящеся Владычней иже к нам любви. Толико бо Свое создание возлюбив Создатель, елико и Сына Своего соприсносущнаго дата нам на смерть, да Тем нас оживит".

Изъяснив таким образом, какую чистоту должны иметь христиане, чтобы достойно встретить праздник Рождества Христова и приобщиться Святых Тайн, проповедник обращает внимание своих слушателей на некоторые священнодействия литургии, где выражается тоже требование чистоты. "Слыши, что глаголет диакон велегласно, хотящу иерею раздробляти святыи хлеб:

"Вонмем". Что еще глаголеть - "Вонмем"? Себе, рече, испытаем сердце, истяжим совесть, изьвьпрошаем мысль, да не кто блудник, да не кто прелюбодей, да не кто немилосерд, да не кто презорив и горд, да не кто памятозлобив, да не кто пианица и скверножителен. И аще обрящешися таков, уступай, рече, да не опален будеши, приходя недостойне. Таже по еже рещи диакону "вонмем", таже внутрь иерей обема рукама подвижа святыи хлеб на высоту, показуя того к хотящим причаститися, глаголет велегласно: "Святая святым". А еже глаголет, се есть святая не иным даются, токмо святым; и аще свят еси, приступи: Святы будете, яко Aз свят есм. Аще Исаи подобен еси, приступи и страхом Божественнаго огня прими устнами, да услышиши и ты от иереа, паче же от серафима: "Се коснуся устом твоим и вся грехи оцести…"

Главными условиями к приобретению чистоты душевной проповедник полагает искреннее сокрушение сердца и прощение обид. "Таковым очищением предочистимся, имже Богоотец он на каждо день обновляше себе и нас уча, глаголаше: Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. И пакы: Оклеветакщаго тай искренняго своего, се изгонях… Таковыми миры помажем себе, уготоваимся к приатию Иже нас ради младеньствовавшаго Владыку. Аще пост принесеши, аще девство, аще бдение, аще низу легание, сердце же съкрушено не принесеши, ниже оставиши брату своему; ничтоже пользовася, но и речется к тебе, еже и к Израелю речеся пророком: Не таковь пост хош,у, глаголет Господь. Слыши, что глаголет Господь к верховному апостолом Петру, воспросившу Его: "Аще до седмицы брат согрешит, отпущати ли ему?" Иисус же не до седм крат, но и седьм седьмерицею. Сие являет, яко, аще и в всей своей жизни съгрешают тебе братиа, оставляти им и аще не оставляеши долг брату своему, како речеши в молитве: "Отче наш, Иже еси на небесех, остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим"? И пакы: Аще оставляете человеком съгрешения их, и Отец ваш Небесный оставит вам съгрешениа ваша".

Следующие затем наставления показывают в проповеднике наблюдательность над самолюбием сердца человеческого. "Но многы слышах глаголюще: "Не могу оставити; зело преобиде мя, вельми обезчести мя, премного опагуби мя, врага и ратника судом приложися мне". Не глаголи ми студныя сия и смеху достойны глаголы, но истрезвися, яко от пианства, безсловесныа ярости и познай, кто бе первее и кто еси ныне. Не враг ли бяще первее Божий и ныне друг, пременен Кровию Сына Его, яко же рече Павел? Не тебе ли ради ныне раждается, и пеленами повивается, и в худе вертепе и скотиах яслех полагается? Не тебе ли ради Он человек бывает и по естеству и подейству, яко да ты Бог будеши? Аще убо Христос не обладетельствова тебе, суща врага и ратника, ниже ты обидившему тя. Аще ли Он, поискав тя, и обрет и на рамо взем к Отцю принесе, сьнаследника тя творя Отчая славы, который получиши ответ, не пременяяся на опечалившаго тя, которую милость и который суд? И Владыка убо о распинающих моляшеся: Отче, остави им грех сей,- и ты глаголеши: "Не могу оставити". Можеши и ина величайша исправити, аще токмо восхощеши, аще писаниа исправиши, аще христианскым потечешь путем. Таже почему уверимся, яко христианин есмь (еси), аще не от еже терпети сладце обидиму бывающу и гониму, уничижаему и хулиму?"

Противопоставив внушениям самолюбия требования закона Божественного, от исполнения которого зависит внешнее и внутреннее благосостояние христианства, Самвлак направляет слово свое к иудеям, которые, издеваясь над христианскою верою, возражали против учения о предвечном рождении Сына Божия от Отца. "Поболезновавше о такой хуле, речем к ним: Сына убо раждает Отец соприсносущна, и бездетна, и превечна неизреченно и несказано, Имже и творить мысленныя силы, служителе своеа славы и веспевателе немолчныа, яко же бо Иов глаголет: Егда быша звезды, въсхвалиша Мя ангели Мои, оградих же море ветры, егда раждашеся. И понеже рожден есть, яко отрасль от корене, и сиание от солнца, и слово от ума. Сын наречется Слово и Отец наречется Отец, понеже раждает бездетно единосущное Слово. Слово же не несоставно непщуй, якоже наше, и на въздух разливаемо, но съставно (т.е. ипостасное). Свой имея Състав (Ипостась), понеже Сын в сем подобен Отцу, кроме нерождениа, равномощно и равносильно, Имже вся быша и без Него ничтоже бысть еже бысть, по Богослова гласу, Имъже векы сотвори, по премудрому Павлу. Слыша и пророка от Бога свидетельствованнаго и от нас приемлемаго: Словесем Господним небеса утвердишася и духом уст Его вся сила их. Не смея (пророк) рещи явленно Отца с Сыном и Духом, яко да не едино Божество на три неподобии разделяют части и славы, иже единого Бога, оставльше и идолам языческим поклонишася; ниже пакы умолча всяческы, но премудро некако и покровено Святыа Троица единовластие и Божество в малих сих словесех проповеда. Еже бо рещи словвсем Господним - Отца с Сыном, и Духа Святаго, внегда - духом уст Его вся сила их. Но и великий Моисей ким путем прииде к вам, яко да не слышавше Отца, имуща Сына, страстно вменити Божественное, но премудро сложив едино Божество Троица, кратными убо, мног же разум имущими, словесы научи, рек: Слыши, Израилю, Господь Бог твой Господь един есть. Еже бо рещи Господь Отца сказует, а еже Бог твой - Сына и пакы Господь - Духа Святаго, сиречь едино Божество трием сим и Пребожественным Сьставом (Лицам). Видеши ли, о иудею, Отца, имуща Сына соприсносущна, и нетленна, и бездетна?"