История русской торговли и промышленности

Ольдерман подворья стоит во главе всего управления двором; по приезде в Новгород он имеет право выбрать во дворе дом, где желает поместиться с товарищами, и там поселить столько людей, сколько пожелает (ст. 3). Он созывает собрание купеческой общины — стевен, на которое все обязаны являться под страхом пени (ст. 4, б). В случае каких-либо столкновений между жителями подворья об этом доносится ольдерману. Так, если ссора, происшедшая в пути, не улажена до прибытия в Новгород, то об этом извещается ольдерман (ст. 18). Если происходит ссора между купцами и их слугами, то об этом также сообщается ему (ст. 17). Наконец, в случае столкновений между учениками, если дело дошло до драки или убийства, об этом доводится до сведения ольдермана (ст. 16). В 3-й скра во всех этих местах слова «сообщается ольдерману» заменены словами «судит ольдерман», так что ему принадлежат и судебные функции. При этом, как прибавлено во второй скра (ст. 71), ольдерман и ратманы предварительно должны стараться помирить поссорившихся, а затем уже, в случае неудачи, судить их. В случае подачи жалобы на кого-либо из живущих в подворье и отказа его явиться в суд он подвергается пене и, кроме того, ольдерман и ратманы должны вместе с истцом отправиться к клети, где хранится его имущество, и там положить решение по делу (ст. 45). Согласно первой скра, из вир, уплачиваемых виновным, две части поступают в пользу св. Петра (казны св. Петра) и одну треть получает ольдерман пополам с ратманами (ст. 38-39, 41-42, 46, 52, 60). В третьей скра об этом отчислении из пеней в пользу ольдермана и ратманов не упоминается; штраф полностью поступает в пользу св. Петра.

Таким образом, мы имеем перед собою самоуправляющуюся единицу, немецкую купеческую общину, вполне организованную, с собранием членов с должностными лицами, во главе которой стоит ольдерман подворья — представитель ее, судья, администратор, выполняющий, как и все прочие, эту должность лишь временно, пока он не закончил своих дел и не уехал обратно, и притом, по крайней мере впоследствии, безвозмездно. Ольдерману и ратманам запрещается принимать подарки свыше полумарки кун (ст. 65). Но исполнялось ли это? Не являлись ли эти подарки важным источником их доходов?

Все это относится, как кажется (из текста не ясно: говорится просто — ольдерман), к ольдерману двора, от которого следует отличать упомянутого выше ольдермана св. Петра. Последний, по-видимому, ведал кассой св. Петра, грамотами и статутами, хранившимися в церкви, и товарами, в ней помещавшимися, следовательно, заведовал хозяйственной частью, сосредоточием которой являлась церковь св. Петра.

Купеческая община состояла из лиц троякого рода: из самостоятельных купцов, их слуг и учеников. Купцы образуют собрание общины (ст. 6), по прибытии в подворье бросают между собой жребий относительно занимаемых ими помещении (ст. 5), уплачивают определенный сбор в пользу двора (в виде процента с ценности привезенных товаров — ст. 22) и в пользу князя (ст. 23). Они обязаны поочередно охранять днем и ночью двор и ночевать в церкви (ст. 20). Купцы привозят с собой слуг или приказчиков «когда хозяин привез слугу» — ст. 11). Для начинающего купца эти путешествия в другие страны имели не меньше значения, чем для ремесленного подмастерья странствования по городам. Будущему купцу ведь предстояло торговать с иноземцами, всю жизнь свою проводить в поездках. Здесь-то он в молодости и узнавал торговые обычаи, учился торговать. Слуга производит продажу товаров по поручению хозяина (ст. 55). Но может случиться, что хозяин будет недоволен заключенной слугой сделкой; тогда слуга должен присягнуть, что он не может доставить товара покупателю, и в этом случае он свободен от всякой ответственности. Это сказано во второй скра; напротив, согласно 3-й (ст. 30), хозяин обязан присягнуть, что он не приказывал слуге продать, и тогда продажа считается несостоявшейся. Таким образом, для расторжения сделки в первом случае достаточно отказа со стороны хозяина, и действия слуги теряют свою силу, тогда как во втором продажа недействительна лишь в том случае, если окажется, что слуга действовал без согласия хозяина. Если же имелось распоряжение последнего, то сделку уничтожить уже невозможно. В 4-й скра предусматривается и случай, когда купец сам уезжает, но не успел распродать товар и поэтому ему предоставляется оставить слугу в Новгороде.

Наконец, с купцами приезжают и ученики. Они образуют особую группу с собственным старшиной (ст. 16), в их пользование предоставляется особая комната, поскольку она не занята товарами (ст. 10).

Мы имеем здесь, следовательно, перед собой обычное деление купеческого сословия на хозяев, слуг и учеников, подобно тому как ремесленники состояли из самостоятельных мастеров, подмастерьев (слуг) и учеников. Такое же разделение на три ступени находим в рыцарстве и в церковной иерархии Средневековья. Связь между этими тремя группами была теснее, чем впоследствии, ибо она основывалась на обязанности слуг и учеников работать у хозяина в течение всего продолжительного срока найма и подчиняться его приказаниям. Покидая хозяина или оказывая ему неповиновение, слуга нарушал правила дисциплины. Сообразно этому, в первой скра уже говорится о том, что слуга обязан помогать своему господину и не может оставить его без согласия (ст. 13). В случае же непослушания хозяину, «если бы он был столь дерзок дорогою или во дворе», он подвергается штрафу, причем для главного виновника пеня составляет огромную по тому времени сумму в 10 марок серебра, а для соучастников 2 марок (ст. 16). Упоминание о последних допускает мысль о соглашении между слугами, о своего рода забастовке, которая в то время считалась особенно резким нарушением обязанностей слуг, бунтом и возмущением, направленным против властей. Однако в то же время и хозяин обязан был взять с собой привезенного им слугу (ст. 11) и не мог рассчитать его в случае болезни (ст. 12).

Из двух групп немецких купцов, посещающих двор св. Петра, — купцов, едущих водой, и тех, которые приезжают горой, — первые, по-видимому, пользовались преимуществами. По крайней мере если ольдерман едущих водой по прибытии в подворье находит ольдермана сухопутных гостей, то последний обязан ему уступить место. Равным образом сухопутные гости должны по прибытии приехавших водным путем потесниться ради них, очистить занятые дома и уступить им. (ст. 3, 5). Шлютер объясняет эти преимущества едущих водой тем, что первыми немцами, явившимися в Новгород, были заморские купцы из Готланда, а затем из вендских и вестфальских городов — все они ездили морем. Лишь с течением времени, когда укрепилось владычество Ливонского ордена, приобрели значение и ливонские города, из которых купцы ездили сушей. Последних долго лишь терпели и только постепенно они приобрели равноправие с заморскими купцами — ездящие горой сравнялись с приезжающими водой. Действительно, в третьей скра, хотя и говорится по-прежнему, что сухопутные гости должны уступить место морским, но относительно ольдермана тех и других это уже не сказано, а установлено лишь, что ольдерман подворья с прибытием нового ольдермана отказывается от своего звания (ст. 1).

Во второй скра предусмотрены различные виды преступлений, совершаемых членами купеческой общины, причем объектом являются, само собою разумеется, другие члены той же общины, а не новгородцы. Здесь и убийство, и нанесение ран, и побои, и удар в ухо, и оскорбления вообще ольдермана или ратмана в частности. За них полагается по общему правилу денежная вира, только за убийство смертная казнь и за увечье отсечение руки. Однако и в двух последних случаях виновный может полюбовно уладить дело с пострадавшим (или его наследниками), ольдерманом или ратманами, иначе говоря, уплатить требуемую ими сумму (ст. 40-42). Если бы он скрылся, то в случае убийства отдается только половина, а в случае нанесения ран — две трети его имущества законным наследникам, остальное же получает потерпевший или его наследники за вычетом известной суммы в пользу св. Петра (ст. 41-42). В двойном размере облагается увечье или побои, совершенные на кладбище, в церкви или в большой горнице, т.е. в местах, являющихся убежищами или находящихся под особой охраной (ст. 52; в 3-й скра прибавлено: или в бане, где человек бывает голым, или в тайном помещении, куда люди ходят по своему делу, — ст. 28). Усиленное наказание полагается, как поясняет статья, за нарушение мира. Это обычные постановления средневекового права. Аналогичная статья впервые внесена в третьей скра и относительно кражи в особо охраняемом месте, именно в церкви или жилом помещении. В последнем случае виновный подвергается изгнанию из подворья, если же явится туда, то смертной казни. Допускается пытка (ст. 57). Она может быть применена и при обыске (ст. 58). Как указывает Френсдорф, столь ранних случаев применения пытки для выяснения истины мы не находим в других памятниках германского права ^{194} .

Наиболее строгое наказание полагается, естественно, за покушение на права немецкого подворья, т.е. за всякого рода действия, подрывающие его самостоятельность. Это как бы преступление против правительственной власти, притом совершенное силой или скопом, — за него установлен штраф в 50 марок серебра, при неуплате которого виновный заключается в тюрьму (сажается в погреб); сверх того он изгоняется из подворья навсегда (ст. 66). В третьей скра (ст. 56) прибавлено еще преступление, совершенное новгородцем против подворья или против немца. На это подается жалоба старшинам подворья, но также и тысяцкому новгородскому. Виновному может быть запрещено вступать в подворье в течение года, если он не даст возмездия за свою вину. Здесь речь идет в виде исключения о вине не членов общины, а посторонних лиц в отношении последней, причем самостоятельно подворье, конечно, не может налагать наказания на новгородца, а в состоянии только лишить его права посещать немецкий двор.

Наряду с наказаниями за преступления находим много случаев наказуемости всякого рода нарушений полицейского характера. В особенности 4-я скра содержит целый ряд постановлений, преследующих охрану порядка, безопасности, чистоты. Помимо упомянутых уже отчасти правил относительно пользования комнатами и клетями (для хранения товаров), относительно варения пива и меда, пользования дровами, имеется еще ряд статей, касающихся предупреждения пожаров, столь опасных в те времена, почему, например, имелись особые сторожа, которые делали обход для надзора за огнем. Далее установлено, что тюки и бочки должны быть размещены в порядке, запрещено перелезать через забор, как и портить столы или скамьи, бросать солому, употребляемую при упаковке товаров, и многое другое.

Особое внимание обращалось на церковь. И не потому, что она являлась священным местом. Нет, с этой точки зрения она совершенно не рассматривается, и о богослужении вообще нигде не упоминается. В этом отношении скра резко отличаются от цеховых статутов, где всегда на первом плане стоят религиозные обязанности членов. Правда, и здесь фигурирует священник, которого купцы привозят с собой и содержат на свой счет, но о его духовных обязанностях нет ни слова. Зато в третьей скра (ст. 5) говорится о том, что священник обязан безвозмездно писать письма, необходимые св. Петру, т.е. все официальные бумаги и документы для подворья. За известную плату он должен писать письма и для купцов. Из этого видно, что на первый план выдвигались светские обязанности священника. Он исполнял функции писца при подворье, крайне важные в те времена, когда большинство купцов не знало грамоты и когда выбранный ольдерманом купец не в состоянии был составлять необходимых в сношениях с новгородским правительством или с немецкими городами бумаг. Но и вообще не только в XIII, но и в XV ст. написать письмо считалось делом весьма сложным, и поэтому купцы и прибегали в своей коммерческой корреспонденции к помощи священника, обученного в монастыре.

Такой же характер, как деятельность священника, имели и функции самой церкви. Уже в первой скра (ст. 25) читаем, что «никто не должен торговать в церкви св. Петра ни с каким русским, будь то новгородец или гость» (иногородний) и за нарушение этого правила полагается высокий штраф в 10 марок серебра. В первой половине XIII ст. церковь, следовательно, служила для целей торговли, но только русских впускать туда для совершения торговых операций не дозволялось. Но и сто лет спустя положение не изменилось. На четвертой скра узнаем, что в церкви по стенам были расставлены тюки с товарами, причем около алтаря стояли бочки с вином. Как указывает Бук, различные скра упоминают о церкви почти исключительно как о товарном складе, и мы имеем основания предполагать, что она в первую очередь была именно складом ^{195} . Этим объясняются те специальные меры охраны церкви от ограбления и от пожара, которые устанавливаются в скра, — особые ночные дежурства в церкви, особые смотрители за огнем, требование закрывать на ночь окна в церкви, двери ее задвигать болтами, тушить освещение на ночь и т.д. Мы уже видели выше, что в ранние эпохи истории торговли последняя всегда совершалась в храмах как единственном месте, где можно было безопасно производить товарообмен. В частности, такую роль играли церкви и на Руси. У ганзейцев они служили товарными складами не только в Новгороде, но и в Брюгге, Бергене и других местах. На чужбине это было наиболее верное место, где товары были защищены от разграбления и где и купцы искали убежища в случае нападений на них со стороны местного населения. Нам известны случаи, когда во время столкновения с новгородскими жителями немцы скрывались в церкви и тем избегали опасности быть убитыми. В XIV ст. немецкая церковь в Новгороде была каменная, тогда как все остальные строения были деревянные, и это делало ее еще более ценной в качестве товарного склада, ибо при постоянных пожарах соседних деревянных построек она могла оставаться невредимой. Но, конечно, пожар внутри нее грозил гибелью хранившимся там товарам, что при отсутствии страхования в те времена являлось полным разорением для купцов. Приходилось поэтому прибегать к строжайшим постановлениям относительно пользования огнем.

Запрещение торговать с русскими в церкви, вызывавшееся нежеланием допускать их в это убежище, является уже одной из мер, регулирующих торговую деятельность немецких купцов в Новгороде. Если не считать установления обязанности для всякого купца до своего отъезда произвести расчет (ст. 26), то в 1-й скра относящихся к торговле постановлений не найдем. Зато в следующих они появляются в значительном количестве. Здесь речь идет о случаях, когда немец везет товар других немцев по их поручению или когда они ведут торговлю в форме товарищества (ст. 70). Они могут ссужать друг друга деньгами или давать в долг товары; но каждый должен смотреть за тем, кому он дает взаймы. Ибо тот может продать или заложить полученное, и тогда заимодавцу придется его выкупать (ст. 76). Один может быть поручителем за долги другого (ст. 58, 64). По-видимому, должник, в случае невозможности ни уплатить долг, ни представить поручителя или если он, взявши чужой товар, растратил или проиграл его, отдается в кабалу кредитору. О таком случае отдачи одного немца в кабалу другому (об отдаче в кабалу русского немцу или наоборот предусмотрено, как мы видели, в договорах) говорится во второй скра (ст. 53). Кредитор, или господин, может его держать взаперти и на привязи, но без ущерба для его здоровья, и обязан кормить его. Должник обязан выполнять работу для своего господина, пока не возместит ему долга, но продавать его запрещается. Упоминается о задатке, в силу которого договор считается совершенным, если получивший задаток не отступится от договора и не вернет задатка (ст. 56), также об аварии корабля, когда потеряна мачта или парус или приходится груз бросать в море (ст. 79). Эти постановления повторяются и в третьей скра (ст. 29, 32-33, 38, 43, 49, 52).