ИТУ-ТАЙ

– Простите, вы из Спецотдела? Из "девятки"? Я… "Гэбист" жестом руки призвал профессора к молчанию:

– Нет, Девятый отдел ГУГБ не имеет к нам непосредственного отно-шения. Но сотрудники курирующего вас спецсектора будут здесь, – он посмотрел на часы, – минут через сорок-пятьдесят. Их задержива-ют до поры до времени, но это не может продолжаться долго, поэтому для объяснений у нас очень мало времени. Так вот, мы здесь для того, чтобы спасти вас, Константин Николаевич. Вы попали в очень серь-езный оборот. Вам угрожает смертельная опасность. Все сотрудники вашей Лаборатории уже арестованы. Все оборудование и материалы опечатаны. У вас есть возможность избежать этой участи, если вы доверитесь нам и, не задавая лишних вопросов, поедете с нами.

– Куда?

– Это неважно. Важно, что это будет не Лубянка.

Лебедев озадаченно замер, стараясь не смотреть на посетителей, и стал лихорадочно соображать. Побег. Арест. Чему и главное – кому верить? В принципе, это вполне достоверная информация. О том, что в Институте творится нечто подобное, профессор догадывался, чувствовал. Об этом шептались все: лаборанты, его замы, коллеги по отделам. Выходит, все-таки началось…

– А… Москвитин?

– Он уже в безопасном месте.

– Кобзев?

– Арестован.

– Луцкий, Михеев, Козаревский?

– Константин Николаевич, подумайте лучше о себе. "О себе, о себе. Что же делать? Довериться этим "безопасникам"? С какой стати? А может, это провокация? Где гарантии…"

– О каких гарантиях вы сейчас беспокоитесь, Константин Никола-евич? Время для вас пошло на секунды. Если бы мы хотели вас арес-товать или спровоцировать, то не стали бы разводить эту демаго-гию, упрашивая вас избежать тюрьмы.

Лебедев опять вздрогнул, настолько неожиданно прозвучали его мысли в устах второго незнакомца, который сидел в тени, и до этого молчал.

– Вы что… все-таки научились… читать…? Мужчина усмехнулся и нетерпеливо развел руками:

– Ваши мысли написаны у вас на лице. Пока вы думаете, какого рода провокацию мы затеваем в вашем жилище, сюда уже едут люди, которые будут менее деликатны в обращении с вами. Мы ждем ваше-го решения. Вы едете с нами?

Лебедев встал и взволнованно прошелся по комнате:

– Я… я не знаю. Как же… квартира, вещи, архив, наконец? "Гэбист" всплеснул руками:

– В любом случае это вам уже не понадобится. Я вижу, вы недоста-точно прониклись серьезностью вашего положения, раз вас заботят подобные пустяки.

Профессор вдруг насупился и торопливо забормотал:

– Перестаньте меня пугать! Я вообще не понимаю, кто вы такие? Зачем я вам нужен? Зачем? Вот вы – из госбезопасности, это видно, у вас это, простите, написано на лице. А вы, вы вот, кто вы такой? Я ведь видел вас где-то, только не могу вспомнить где…

Сидящий в тени мужчина чуть наклонился вперед, и Лебедев сра-зу увидел его лицо.

– Странный вы человек, Константин Николаевич. Хорошо, мы не можем больше задерживаться у вас, и, чтобы ни мне, ни вам самому не было потом мучительно больно из-за вашей глупой подозрительности, я вам напомню, кто я такой и при каких обстоятельствах мы виделись с вами. Нас познакомил Рябиненко два года назад, припоминаете?

Лебедев задумался на мгновение, а потом медленно встал и изум-ленно прошептал:

– Вы? Вы?! Не может быть… Как же я… Вы? Вы – Абраксас?! Боже… Я вас не узнал. Боже мой, значит, это действительно вы? Тогда все понятно…

Мужчина переглянулся с "гэбистом", который, улыбнувшись, встал и, подойдя к профессору, легонько похлопал его по руке:

– Ну, вот и славненько, собирайтесь, Константин Николаевич, у нас действительно очень мало времени. Возьмите только самые не-обходимые вещи. За архив не беспокойтесь, мы примем меры.

Лебедев, не сводя глаз с человека со странным именем Абраксас, закивал и, попятившись, выбежал из комнаты, метаясь по квартире, соображая, что же взять с собой. Через несколько минут, он с неболь-шим, наспех собранным чемоданчиком появился в комнате. Абрак-сас по-прежнему сидел на диванчике, а второй визитер сосредото-ченно отбирал из кипы бумаг, извлеченных из сейфа и неизвестно как обнаруженного им тайника, какие-то документы.

Профессор опустился на другой конец дивана и робко пробормо-тал:

– Не думал, что увижу вас снова. Вы тогда исчезли, а Борис расска-зал, кто вы такой. Я сначала не поверил, знаете, думаю, какой-то шаманский орден, какие-то древние знания, здесь, в центре безум-ной страны, в наше безумное время. Но Борис рассказал мне…

– Собрались, Константин Николаевич? Ну, вот и замечательно, – "Гэбист" сложил небольшую стопку бумаг в миниатюрный тубус, который оказался у него во внутреннем кармане пиджака, и подо-шел к дивану:

– Можно уходить.

Абраксас молча встал и, взяв потрясенного профессора за локоть, повел его к выходу. Через минуту они вышли в безмолвие пустынно-го подъезда. Наверху и внизу, в пролетах между этажами стояли молодые люди с характерными лицами чекистов. Лебедев непроиз-вольно вздрогнул, увидев их, – в воображении еще стояла нарисо-ванная им картина собственного ареста. Но Абраксас спокойно за-шагал вниз по лестнице, а "гэбист", улыбаясь, шел рядом с профес-сором, периодически подбадривая его кивками головы.

Черный автомобиль, как один из элементов планируемого сцена-рия, стоял около подъезда с заведенным мотором. Лебедев сел в салон автомобиля вслед за Абраксасом и, когда остальные сопровождаю-щие присоединились к ним, двор за окном медленно тронулся с места, и машина выехала на темный и пустой в это время суток проспект.

Профессор вытянул шею, пытаясь увидеть на прощание окна сво-ей квартиры, но "гэбист", который сидел рядом, вдруг заговорил с ним, не то, спрашивая о чем-то, не то, что-то рассказывая. Лебедев рассеянно слушал, а сам все смотрел на угрюмый дом, стараясь в темноте определить расположение своих окон. Вдруг одно из темных окон осветилось изнутри странным колеблющимся светом, и про-фессор понял, что это огонь, что это горит его квартира. Он посмот-рел сначала на Абраксаса, затем на "гэбиста", словно ожидая от них поддержки. Дико и неприятно было осознавать, что родная кварти-ра покинута им навсегда, и еще более неприятным было осознание того, что она горит сейчас – жадные языки огня пожирают мебель, ковры, шторы, книги в шкафах…

– Что же это происходит? – пробормотал Лебедев, нервно сжимая ладони в кулаки. "Гэбист" понимающе кивнул ему и успокаивающе тихо пробормотал, то ли утешая, то ли просто размышляя вслух:

– Все кончается когда-нибудь, все. Мы все сожгли свои зачумлен-ные гнезда, и ничего тут уже не поделаешь…

Автомобиль стремительно несся по уснувшей Москве, петляя по улочкам и дворам, словно пугая следы, растворяясь во мраке ночи.

1. (Главы-ретроспекции, 1998 г .) За окном падает крупный январский снег. Максим отложил в сто-рону шариковую ручку и прикрыл руками уставшие глаза, разгля-дывая калейдоскоп узоров, возникающих в беспокойной черноте внутреннего пространства. Карину он почувствовал сразу. Она не-слышно, как ей казалось, ступала босыми ногами по ковровому по-крытию, стараясь появиться на кухне неожиданно. Максим улыб-нулся, не убирая от лица рук. Было забавно ощущать уверенность жены в том, что ее тихие шаги и стена, разделяющая комнату и кух-ню, могут сделать ее появление неожиданным. "Глаза и уши часто обманывают нас. Их очень легко ввести в заб-луждение. Но невозможно обмануть сердце. Учись доверять ему и тогда ты сможешь уверенно ориентироваться в этом запутанном мире, сотканном из иллюзий…". Карина заглянула в кухню и по улыбке мужа поняла, что он ее заметил.

– Чем занимаешься?

Максим посмотрел на нее и кивнул на стопку бумаги, испещрен-ной мелким неразборчивым почерком:

– Книгу пишу.

Карина фыркнула и села на стул, разглядывая Коврова с иронич-ной улыбкой:

– Книгу?

Максим пожал плечами и, вздохнув, кивнул:

– Книгу.

– И можно узнать, про что книга?

– Можно. Сказки.

– Сказки?

– Да. Современные сказки. Про нас с тобой. Про волшебников и гномов, про людей и нелюдей. Жена недоверчиво посмотрела на него.