Иудаистские праздники, комментарий
Шрифт:
Обычное представление, считающее, что дети у Адама родились уже после изгнания основано на том, что в стихе 3:24 сказано: "И изгнал Адама..." а дальше (4:1): "И Адам познал Хаву, жену свою; и она зачала, и родила Каина...". Действительно, из поверхностного чтения этого текста можно было бы заключить, что познание Адамом своей жены и рождение Каина происходят после изгнания из Сада. Но более внимательное углубление в текст показывает нам существование интимной связи Адама и его жены (и рождения детей) еще в Саду, до съедения плода Дерева Познания. Стих 2:24 (который по тексту однозначно идет до истории с Деревом Познания) гласит: "Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей и станут они одной плотью". Ясно, что слова "прилепится человек к жене своей" описывают именно брак и интимные отношения; слова же "... и станут они одной плотью", означают рождение детей, ибо только в ребенке мужчина и женщина действительно становятся единой плотью. Таким образом, слова стихов 2:23
Здесь немедленно возникает вопрос: сколько же времени продолжалась беременность в Саду?
– Ответ: нисколько, так как только при изгнании из Сада Бог сказал жене (стих 3:14): "Умножая умножу муку твою и беременность твою..." (обычный, неточный перевод: "умножая умножу муку твою в беременности твоей). Т. е. до этого момента, до изгнания, срока беременности не было вообще, и рождение происходило сразу же после зачатия.
То, что дети рождались сразу после зачатия, было одним из проявлений более общего принципа, состоящего в том, что в Саду не было "процесса вырастания", не требовалось постепенно дорастать до реализации; в Саду все сразу в каком-то смысле рождались взрослыми. Адам был сотворен взрослым (и сразу после рождения он вступает в разговор с Богом) и Хава сразу же после сотворения способная рожать детей, тоже сотворена уже взрослой. И в этом проявлялся глобальный принцип Сада, состоявший в том, что в Саду познание было неотделимо от реализации. Когда Адам познавал что-то, то оно немедленно и реализовывалось. Смысл изгнания из Сада состоит именно в разрыве между познанием и реализацией. Для Адама этот разрыв выразился в "труде в поте лица", о чем ему сказано при изгнании, для его жены - в появлении длительности процесса беременности.
Итак, дети у Адама и Хавы родились в Саду, и их сексуальные отношения также были в Саду, до съедения плода с Дерева Познания Добра и Зла, и они напрямую с ним никак не связаны. Адам съел плод с Дерева Познания Добра и Зла уже после рождения у него ребенка (стих 3:1-6). Распространенное же представление о том, что сексуальные отношения и рождение детей у Адама и Хавы связаны с Деревом познания Добра и Зла, возникло из христианской культуры. Оно коренится как в более поверхностном чтении Торы, так и в том, что слово "познал" употребляется как для "Дерева Познания Добра и Зла", так и для интимных отношений (стих 4:1). Ввиду этой лингвистической связи "дерево грехопадения" в христианской культуре стало связано с сексом. (Отметим, что на самом деле эти вещи имеют некоторую взаимосвязь, но вовсе не напрямую,а гораздо более сложным образом.)
Конечно, подход христиан базируется здесь на самом деле не просто на ошибке в прочтении текста, но на идущей от самого основания христианства концепции "общей принципиальной греховности секса", согласно которой и были истолкованы достаточно тонкие места в Торе. Вопрос об общей разнице философских концепций иудаизма и христианства в прочтении Сотворения мира мы пока оставляем в стороне - и, может быть, вернемся к нему впоследствии. Отметим здесь также, что для иудаизма общее отношение к сексу как к греху неприемлемо также и потому, что в самом начале Торы (стих 1:28) сексуальные отношения и рождение детей даны как заповедь: "И сказал Бог: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю..." - и, следовательно, отказ человека от рождения детей является не только весьма серьезным личным грехом, но также и актом противодействия Божественным планам.
Теперь мы возвращаемся к источнику того неправильного, возникающего у поверхностного читателя Торы, представления о том, что дети у Адама и Хавы родились после изгнания. Это ошибочное представление возникает из-за неверного перевода текста Торы, а именно - стиха 4:1, где после рассказа об изгнании из Сада, сказано (в обычном переводе): "И Адам познал Хаву, жену свою; и она зачала, и родила Каина..."
В тексте Торы в данном стихе употребляются три глагола: "познал", "и зачала", "и родила". В переводе все эти глаголы употреблены в одном и том же прошедшем времени. Но в грамматике иврита Торы имеется весьма существенная разница между ними. Второй и третий глаголы стоят в такой форме прошедшего времени, которая образованна с помощью приставки "вав переворачивающей" и эта форма используется в Торе очень часто, в абсолютном большинстве случаев употребления глаголов. (Именно при буквальном переводе ее возникают бесчисленные "и" перед глаголами, столь характерными для переводов ТаНаХа: "и встал, и взял, и пошел, и сказал"). Напротив, та форма глагола, которую мы сейчас обычно используем в иврите для обозначения прошедшего времени, и в которой стоит в данном случае первый из глаголов в стихе 4:1 - "йада" - "познал" - употребляется в Торе очень редко, и в грамматике Торы она обозначает "давно прошедшее время" (нечто вроде англиского "паст перфецт", но более точно - действие, происшедшее ранее предыдущего глагола, ретроспекцию). Учитывая эту особенность, правильный перевод этого стиха должен выглядеть не как "действие", а как ретроспекция, т. е. придаточный
оборот, а именно : "А к тому времени [т. е. к моменту Изгнания из Сада] Адам уже познал Хаву, жену свою; и она зачала, и родила Каина..."Здесь наблюдается обычная в Торе ситуация "раздвоения рассказов": сначала идут два параллельных рассказа о Сотворении мира, а далее - опять ретроспекция, в начале подробного рассказа о детях Адама. Внутри каждого рассказа соблюдается хронология, но по отношению друг к другу они хронологически не последовательны. Новый рассказ может начинаться как с того же места, что и предыдущий, так и с его середины. Такое построение позволяет сначала охарактеризовать одну сторону явления или события, а затем другую. В Талмуде этот принцип сформулирован словами: В Торе нет "раньше" и "позже", т. е. основой построения Торы является ассоциативный, а не хронологический принцип.
4. Б. Систематизация различий между Первым и Вторым рассказом о Сотворении
4. 6. Два рассказа о Сотворении как две проекции
После того, как мы установили, что два рассказа о Сотворении мира являются параллельными, т. е. описывают с двух сторон одно и то же событие, возникает естественный вопрос: зачем Тора дает нам два отдельных (и, более того, чем-то даже противоречащих друг другу) рассказа, почему она не могла объединить всю историю в один рассказ?
Причину такого раздвоения мы можем уяснить себе, как мне кажется, с помощью следующей аналогии. Если у нас есть деталь сложной формы, и мы хотим изобразить ее, то недостаточно будет только одного рисунка или фотографии, т. к. деталь объемна, а рисунок и фотография плоские. Поэтому мы делаем проекцию этой детали на две или три взаимно перпендикулярные плоскости и рассматриваем сначала каждую проекцию отдельно, а потом объединяем в голове эти проекции, но не просто "накладывая одну на другую", а объединяем их "выходя в пространство". И если мы хотим, например, изобразить стакан (цилиндрический) с помощью двух проекций, то в одной получится круг, а в другой прямоугольник. Теперь зададим вопрос: у нас получилось два описания стакана, одно круглое, а второе прямоугольное - и они, конечно, не совпадают в деталях, т. е. "противоречат" одно другому. Так какое же изображения стакана правильно?
– Оба. Так стакан это круг? Нет. Прямоугольник?
– Нет. Так как же получить стакан из круга и прямоугольника?
– Объединив их, но не наложив один на другой (так никакого стакана не получится), а "выйдя в третье измерение", выйдя из плоскости в пространство.
Подобная ситуация существует и с двумя рассказами о Сотворении. Каждый из них правильный, но каждый описывает со своей стороны (т. е. в своей проекции) все Сотворение, от начала и до конца. Поэтому мы должны далее проанализировать каждый из этих рассказов, их сходства - и, особенно, различия, - и затем "объединить" их в себе "Адама Первого рассказа" и одновременно "Адама Второго рассказа".
4. 7. "Природный" и "метафизический" человек
Для анализа и сравнения двух рассказов мы во многом воспользуемся идеями, разработанными р. Йосефом-Довом Соловейчиком (1903-1993), одним из наиболее значительных еврейских религиозных философов нашего времени.
(Раби Йосеф-Дов hа-Леви Соловейчик родился в Белоруссии, в городе Бриск (Брест-Литовск), в известной раввинской семье. После иешив Литвы учился в университетах Германии, перед Второй мировой войной переехал в США. Много лет являлся руководителем Иешива-Университета (Нью-Йорк) и, начиная с 50-х годов, духовным лидером религиозного сионизма в США. Его величие как философа в том, что он смог переложить классическое еврейское учение, идеи Талмуда и Мидрашей, на язык современной философии, сделав это учение понятным миллионам евреев, воспитанных на современной культуре. )
Анализируя соотношения между двумя рассказами о Сотворении, р. Соловейчик называет человека, описанного в Первом рассказе о Сотворении, "человеком природным" (ибо в Первом рассказе человек представлен нам как часть природы и как царь над природой), а человека, описанного во Втором рассказе о Сотворении - "человеком метафизическим", противопоставленным природе. (Они же - "Первый Адам" и "Второй Адам"). Мы воспользуемся этой терминологией и ниже рассмотрим основные характеристики Природного и Метафизического человека, как их изображает текст Торы. При этом рассмотрении нам следует помнить, что два описания Сотворения мира - это два параллельных рассказа, которые относятся к одному и тому же событию, освещая его с разных сторон; и эти два Адама - это один и тот же человек. (Или, другими словами, оба Адама - это я сам; и, читая о них в Торе, я изучаю сам себя). Изучив отдельно каждую из этих сторон, попробуем в дальнейшем совместить их в нашем понимании человека.
4. 8. Вопрос "ценностности внешнего мира"
Одно из первых различий, которое бросается нам в глаза при анализе двух историй Сотворения, касается вопроса самостоятельной ценностности "внешнего мира" - той Вселенной, в которую Бог помещает человека.
В Первом рассказе о Сотворении говорится одинаково подробно обо всех 7-ми днях Творения, и Шестому Дню - дню Сотворения человека - уделено не больше места, чем любому другому из Дней Творения.
Во Втором рассказе о Сотворении ситуация противоположна: всему окружающему миру уделено всего две-три строчки (стихи 2:4-5), а почти все место занимает сотворение человека.