Иван Берладник. Изгой

С этой вестью Ярослав зашёл к жене. Не признал бы Иван своей прежней любви. Хотя прошло пять лет, Ольга Юрьевна пополнела, подурнела. Её красота поблекла, и лишь глаза ещё жили на бледном лице. Сын Владимир подрастал, княгиня с тревогой чувствовала под сердцем шевеление второго дитя и тайно молилась - пусть и этот будет мальчиком. Может быть, радуясь второму сыну, Ярослав согласится назвать его Иваном?

Мужа Ольга встретила молча. Встала, опустив руки и выжидательно глядя на него.

–  Отец твой прислал мне грамоту - зовёт на войну против старого врага своего, князя Волынского, - сказал Ярослав.

Ни один мускул не дрогнул на лице Ольги. Как стояла, так и осталась стоять.

–  Дела мои тебя не волнуют? Ольга молчала.

–  Тебя хоть что-нибудь волнует?

–  Кто я, чтоб меня здесь спрашивали, - разомкнула она уста.

–  Ну и дура!
– рассердился Ярослав.
– Ты, кажись, молилась? Так помолись, чтоб пошёл я в бой и меня там в битве зарубили. Тебе небось то будет в радость?

Ольга отвернулась. Скорее бы ушёл, постылый! Оставил бы её наедине с мыслями. Ох, и зачем судьба выпала такая бесталанная!

–  Ты хоть ведаешь, куда меня твой отец посылает?
– продолжал Ярослав.
– На Русь. К Ивану твоему!… А что, коли повстречаю я его в битве?

Ольга вздрогнула. Впервые на её окаменевшем лице проступили живые чувства. Не веря своим ушам, она взглянула на мужа, и сердце Ярослава наполнилось злой ревностью - помнит ещё, нелюба. Не забыла!

–  Так как?
– вопросил он, придвигаясь ближе.
– Передать ли привет от жены моей? А может, в гости пригласить? Чай, почти родственник… Женихался тоже… У, подлая!
– внезапно вскипел он.
– И в кого ты только такая сдалась!

Ярослав уже занёс руку, чтоб ударить жену, но взглянул на её опять погасшее лицо и, отвернувшись, вышел. А Ольга молча опустилась на колени, обхватив голову руками. Голосить она боялась.

В передней горнице Ярослав заметил Степана Хотянича. Шестой год шёл, как воротился сын боярина Хотяна. Сперва таился, прячась в отцовом дому, от гнева Владимирки Володаревича, а как старый князь помер, осмелел. Ярослав был умнее родителя - боярича приветил, стал приглашать на пиры и застолья, выпытывал, где тот бывал. Обласканный князем, Степан рассказал, что эти годы ходил под началом Ивана Ростиславича по прозванью Берладник. Рассказал он Ярославу про его дела и не забыл упомянуть, что в Суздале Иванка часто наезжал на княжий двор, когда ещё жила там в девушках Ольга Юрьевна…

Рассказы эти ещё более растравляли гнев Ярослава. Иван, двухродный брат-изгой, коего ненавидел его отец до самой кончины и нелюбовь к которому сумел передать сыну, обошёл его и тут. Мало того, что он был сыном старшего из братьев Володаревичей и после смерти Владимирки по лествичному праву мог наследовать Червонную Русь. Он ещё и похитил сердце Ольги Юрьевны!

Не то, чтобы Ярослав любил жену - это его отцу был нужен союз с Долгоруким. Он бы сыскал себе жену по любви, но хоть бы она не выказывала так явно холодности и презрения! Заметив Степана Хотянича, Ярослав поманил боярича к себе.

–  Прислал мне Юрий Долгорукий, новый князь Киевский, - начал он, - весть с гонцом, чтоб не мешкая я садился на коня и пошёл вместе с ним на врагов его, Изяславичей. Ибо много беспокойства причиняют они Русской земле и на великого князя крамолу куют. Про то назавтра же с боярами толковать стану.

–  Как ты порешишь, княже, так всё и станется, - осторожно ответил Степан.

–  Ты ведь бывал уже в войске Долгорукого?

–  Бывал, - кивнул Степан.
– И под началом его в походы ходил.

–  А мне сказывал, что началовал тобой Иван Берладник?

–  Было такое, - засмущался Степан, не ведая, куда клонит Ярослав.
– Пришли мы одной дружиной. Вместе воевали, покамест под Пересопницей судьба нас с галичанами не столкнула… Отца я там встренул…

–  А под моим началом пойдёшь ли на войну, коли я прикажу?

–  Пойду, княже.

–  А если, даст Бог, увидишь там Ивана Берладника? Что сотворишь?

Степан медленно покачал головой:

–  Не ведаю, что и сказать тебе, княже. Бог весть, жив ли Иван Ростиславич. Да и сам знаешь - всяко на войне-то бывает…

–  Ну, а если встретишь? К нему сызнова пойдёшь в дружину?

–  Нет, княже. Здесь у меня дом, отец хворый, жена да чадо. Как нажитое бросать? Тебе я крест целовал, когда ты князем стал, с тобой мне и дальше быть до смертного часа!

–  Тогда слушай, - Ярослав взял Степана за локоть, - нужен мне Иван. Крепко нужен, да, вишь, добром он ко мне идти не хочет. Даже не ведаю я, живой он или нет. Вот и думал я, что ты по старому знакомству мог бы вызнать, где он и что с ним. А то и сюда его пригласить.

–  А ежели он не пойдёт?
– то ли изумляясь, то ли недопонимая, спросил Степан.

–  Так ему и передай: не пойдёт добром - поведут неволей, - в голосе Ярослава послышалась тихая угроза.
– Он в своё время много воды замутил в Галичине. Рано или поздно, а пришлось бы ответ за свои дела держать! А ежели вспомнить, что отец твой с другими батюшкиными недоброхотами учинил, так и вовсе не отмыться ему от тех грехов. И вам с ним заодно.

Степан невольно бросил взгляд на окно. Там светил яркий летний день, шевелила листвой старая берёза. Раз вспомянул князь старое - теперь ничем не откупишься. Многих бояр десять лет назад показнил Владимирко Галицкий, вернувшись на стол. Отец Степана чудом уцелел, но долгие годы жил в страхе и спину перед князем гнул. А ныне и ему придётся согнуться.

–  Верные мы твои слуги, княже, - промолвил он.

–  А раз так - достань мне Ивана! Живого или мёртвого, а хочу его зреть!
– жёстко приказал Ярослав.

С полком против Изяславичей он решил отправить Константина Серославича. Старый боярин много и верно служил его отцу, выразил он готовность служить и сыну. У него подрастал сын Витан - придёт время, и он станет верным слугой княжича Владимира. Вместе с воеводой напросился в поход и Степан Хотянич.

Готовясь к походу, Юрий послал гонца в Вышгород к сыну Андрею. Тот неожиданно явился сам, с небольшим числом дружинников в охране.

–  Ого!
– воскликнул Долгорукий, когда сын, раскрасневшийся после скачки, стремительно вошёл в палаты.
– Вот ты каков! Я только клич кинул, а ты тут как тут! Дороги встанут - и пойдём на Изяславича. Его отец много мне крови попортил, а ныне сын его уже своему стрыю, Владимиру Мстиславичу, житья не даёт. Вот племя проклятое! И в кого такое семя? Не в Мономаха, уж точно! Мономашичи друг за друга крепко стоят.

–  На что тебе Волынь?
– остановил отца Андрей.
– Изяславову племени эта земля была дана ещё при Мстиславе Великом. Изяславич лишь своё взял.