Иван Змеевич и Краса Ненаглядная

Матушка обняла царевича и пригласила в баньке попариться, отдохнуть с дороги. Шел Ванюша по царским хоромам и не мог наглядеться. Родные стены должны были излечить его тоску и тревогу, все сомнения развеять. Ведь не должно быть такого, что в родном дому ему зла желают? Ведь он победитель, спаситель. Его надо рядом с батюшкой по правую руку пировать усадить, о невесте, Красе Ненаглядной расспросить.

Пока парил его в баньке дядька Ерошка, веником березовым охаживал, ключевой водой от жара отливал да травяной взвар предлагал, совсем царевич разнежился. А как надел на себя новый кафтан, золотом по подворотам шитый, каменьями по вороту украшенный, как расчесал свои кудри золотые, так и силушки прибавилось. Хоть пировать готов, хоть на ратный подвиг.

— А какой он из себя Змей Огненный? — спрашивал дядька Ерошка, — берет ли его меч-кладенец?

Но на все вопросы Ваня только загадочно улыбался, и дядька решил, что богатырь своих ухваток не выдаст.

Только государыня принялась сыночка хлебом-солью потчевать, как пушка выстрелила, и пыль столбом поднялась.

— Вестимо, государь вернулся, — подняли вокруг шум и гам

. Государыня с Ваней кинулись встречать царя со свитой.

Стоит царевич на крыльце и глазам своим не верит. Впереди на вороном коне царь едет, за ним на кауром коне брат Дмитрий… Следом брат Зотей на гнедой кобыле, телега за ним, а в ней Серый Волк связанный лежит и рядом Краса Ненаглядная с путами на руках и ногах. Ахнул царевич, не знает, то ли радоваться встрече, то ли за меч булатный хвататься.

— Вижу, вижу, государыня матушка, — молвил царь Выслав, — что ты уж с младшеньким сыном встретилась, яблочка отведала. Не нарадуюсь, на тебя глядючи.

— А сынку своему, Иванушке, ты не рад, государь мой ясноглазый? — спрашивает царица.

Нахмурил царь брови, оглянулся на своих сыновей, что с коней спешились.

— Уж не знаю, чему и радоваться, позору претерпел столько, что глаза бы мои Ивана не видели, но раз уж явился, не запылился, учиню допрос и правище. Никто не скажет, что царь несправедлив, коль с родного сына взыскивает.

— Да за что же взыскивать? — вскричала царица и руки на груди сложила.

Царь мимо прошёл, на Ваню взглянул косо.

— За позоры скоморошьи, за пожар в тереме брата старшого, за то, что всех слуг брата среднего отравой смертной уморил, за то, что ведьму проклятую в жёны выбрал и на волкодлаке по царству гарцевал, народ пугал. А пуще всего, — сказал царь строго, — за покражу яблока молодильного, которое, рискуя жизнью своей, царевич Дмитрий, княже Старой Дубравы, добыл для тебя, моя государыня.

— Как так царевич Дмитрий? — пролепетала Заряна, — Разве не Ваня добыл?

— Вся дружина подтвердит, что я! — усмехнулся князь.

— Так это же поклёп! — рыкнул волк из телеги.

— Нет в ваших словах ни капли правды! — выкрикнула Крася

— Кто вас станет слушать, оборотни проклятые? — отчеканил Зотей.

Глава 22

Сидел Ваня в сырой темнице, руками взявшись за кованую решетку и думал: «Вот она какая бывает — царская милость!» и даже не разу в мыслях не назвал государя отцом. Дядька Ерошка принес объедки с царского стола, сопли рукавом вытер.

— Уж прости меня, царевич, что вызволить тебя не могу. Не могу поперек царского приказа пойти.

— Что же царь Выслав с Дмитрием да Зотеем делают?

— Пируют, да решают, как от змеева отродья избавиться, от спутников его — Жар-птицы и волкодлака. Как решат, так и выполнят.

— А что же матушка?

— В горенке слёзки льёт, приставлены к ней мамки да няньки, чтобы жизни себя не лишила, царский род не опозорила.

Взял пленник криво отломленные куски каравая и давай их жевать и водой ключевой запивать. И показалось это кушанье ему горьким, как нищему подачка.

— Знаю я, дядька Ерофей, что ты из темницы меня не выпустишь, а только скажи мне, отчего так отец меня ненавидит? И давно ли задумал извести меня?

— Вот и я не знал за что, пока в баньке тебя не попарил. А как со спины змеиные чешуйки соскреб, так и открылась мне правда.

— Разве моя вина в том, что я Змеевич?

— Вина не вина, а расплата одна.

— Помоги мне, дядька Ерофей. Принеси со двора оглодок яблочка, который я маменьке подарил.

Дядька сделал это с превеликим удовольствием.

До утра пленник глаз сомкнуть не смог, всё думал, как жизнь свою спасти, как Красу Ненаглядную из неволи вызволить, как волка на волю выпустить.

А бражный князь Дмитрий в горницу к ваниной невесте пришёл, да ее там не застал. Оборотилась она Жар-птицею и села на спинку креслица. Стал ее князь молить девицей оборотиться, сулил подарки дорогие, ласки земные. Молчала птица, только капали из глаз ее жемчужные слёзы. А как князь Дмитрий к ней ручищи протянул, обожгла его огнем, и тот вон ретировался.

Зотей, ни капли хмельной браги в рот не взявший, все допытывался у волка, как тот из-под власти Волчьего пастыря вышел и служить царевичу согласился. Только клацал зубами волче, притворяясь глухим и немым.

Наконец все угомонились и спать повалились. Царь Выслав в палатах, князь Дмитрий в конюшне, Зотей в овине. Царица глаз не сомкнула, а дождалась тишины и спустилась в подземелье. Только стражники ее не пустили. Не подчинялись они царице, боялись гнева государя. Нашла Заряна окошко клети, где томился ее младший сын, и приникла к решетке.

— Это Выславу ты чужой, а мне — кровиночка. И я спасу тебя, сыночек мой родимый.

— Одному спастись мне никак нельзя. Со мной невеста — Краса Ненаглядная, дочь Бабы Яги да верный мой помощник Серый Волк.

— Не говори о них, сокол мой ясный. Где это видано, чтобы царский сын с ведьмами и оборотнями якшался. Как все уснут, я ключик от темницы выкраду, через мышку-норушку передам, она тайно двери-то и распахнет.

— Не та ли мышка-норушка, что весь мой путь помогала за корочку хлебца? Да все мои подвиги и поражения видала?

— Она самая.

— Не согласен я на это, матушка. Даже перед мышью малой не хочу прохвостом и предателем быть.

— Значит казнь тебя ждет от рук царя! — упрямо выкрикнула Заряна и тут же покосилась, не слыхал ли кто.

— У камня Алатыря была только одна сторона, где мне убитому быть. Где я только не бывал, а жив остался. Но теперь я в родном дому. Нечего мне страшиться. Царь посердится да и простит, когда я ему правду про свои скитания расскажу.

Покачала головой Заряна, вздохнула и покинула сыночка.