Из Бездны

Десятник кивнул и начал раздавать приказы.

Из трёх деталей собрали пусковую установку для бомб. Представляла она из себя небольшую треногу с направляющей, в основании которой располагалась медная труба. Подпалив длинный запальный шнур, Уогио закатил бомбу в трубу и из-за угла выставил треногу, дёрнув за запал пусковой установки.

Хлопок и бомба, крутя запальным шнуром, влетела в измочаленную дверь, со звуком стеклянного шара прокатившись по мраморному полу тронного зала. Взрыв.

— Вперёд!

Они организованно ворвались в тронный зал и начали закалывать дезориентированных защитников.

Император, к его чести или глупости, не пытался сбежать из города, он сидел на троне и безучастно смотрел на происходящее.

Последние гвардейцы пали, Анкилу вошёл в тронный зал и встал перед троном.

— Слезай.

Глава XXIX. Оксюморон

//Город-крепость Дун-Шеол//

Естественно, завзятый бюрократ Ваилис предусмотрел потерю столицы и в каждом городе, у каждого губернатора были инструкции на случай внезапной гибели императора и полного уничтожения имперской администрации.

«Предусмотрительный сукин сын...» — с досадой подумал Таргус. — «Поэтому он тогда такой спокойный сидел».

Император обеспечил надёжную цепочку действий для губернаторов, после выполнения которых они на неопределённый срок становятся безраздельными владыками своих городов. Что будет после окончания кризиса и много ли губернаторов пожелает расстаться с полученной властью — это другой вопрос, но тот факт, что никто из них сейчас от этой власти не откажется — это факт.

Бюрократическая душа знала, как подгадить любому, кто устроит государственный переворот или иной способ захвата власти. И что с этим теперь делать, Таргус не знал.

Анкилу отнёсся к произошедшему очень стоически, просто пожал плечами и сказал, что приведёт к покорности всю империю силой оружия и когтей.

И сейчас они стояли под городом-крепостью Дун-Шеол, торговым узлом, расположенном в полутора тысячах километров от Солирина. Возьмёшь его — торговля будет надолго парализована и все, кто захочет торговать с примерно половиной Азальской империи, будут вынуждены проезжать через твои врата, потому что этот город-крепость расположен на месте единственного перевала через Сизые горы, отделяющие империю от большей части соседей. Она потому-то и стала империей, что всегда держала остальных соседей в торговой зависимости.

Возьмёшь Дун-Шеол — будешь управлять внешней торговлей империи, а это половина дела по захвату.

Но его не зря называют городом-крепостью.

Бастионы возведены по последнему писку фортификационной моды, артиллерии больше, чем в иных крепостях, а гарнизон насчитывает пять тысяч профессиональных солдат.

Имперская армия, которая насчитывает двести пятьдесят тысяч солдат, в соответствии с экстренными инструкциями, заперлась в ближайших городах и крепостях, где заняла оборону, что облегчало задачу, одновременно с этим серьёзно усложняя её.

С одной стороны, никаких организационных мер по отражению вторжения противника никто не предпринял, но с другой, города и крепости буквально набиты готовыми к осаде войсками.

— Что только могло привести их к мысли затеять такое? — спросил Таргус, напряжённо глядя на высокие стены города-крепости.

— Мертвецы, — произнёс Анкилу.

— Мертвецы? — переспросил Таргус, а потом понял.

— Если бы вдруг неупокоенные с земель Лазурной Тетрархии тронулись с места, они уже в течение суток оказались бы у стен Солирина, никто банально не успел бы принять хоть какие-то меры, а воевать с полчищами нежити в открытом поле бесполезно, только пополнишь их ряды свежими рекрутами, — всё равно объяснил Анкилу. — Вот они и придумали алгоритм действий, позволяющий протянуть столько, сколько это вообще возможно во время вторжения нежити. Это единственно правильная метода, лучше они не могли и придумать. И она применена Ваилисом очень кстати, потому что действительно, вторжение нежити.

Таргус понимающе кивнул. Повисла пауза.

— Культ Элегии в этих краях существенно преобразился со времён моей жизни... — вновь заговорил Анкилу. — Раньше это была добрая религия, помощь ближнему, жертва...

— Подобные культы имеют свойство со временем радикализироваться, — сказал на это Таргус. — В мою родную страну проник один иудейский культ, назывался христианством. Один прокуратор заигрался в беспристрастного судью и, после того как ему занесли, казнил одного в общем и целом неплохого еврея. Его казнь затронула много сердец, а потом кто-то из его учеников издал книгу с его изречениями и мудростями, о сотворении мира, истинном положении вещей, якобы со слов самого Иисуса. На самом деле исследователи моего времени установили, что их самый актуальный труд — вольное толкование иудейской Торы, специально смягчённая для того, чтобы лучше «зашло» простым сектантам. Об этом можно долго говорить, но касательно нашего разговора важно одно: первые христиане-сектанты строго следовали заповедям, усердно трудились во благо общины, жертвовали всё, что имели своей общине, в общем-то, говорят, были безобидными, если бы не одно «но». Они упорно твердили, что пантеон римлян — это ложь, других богов нет, есть только один, тот самый, которому они поклоняются. Естественно, что коллегия понтификов такого не потерпела. И их можно понять: республика только-только оправилась от гражданской войны, ещё и очередной поход в Германию с треском провалился, поэтому христиане, которых почему-то становилось всё больше, оказались совсем некстати. И их начали гнобить, жёстко, без суда и следствия, стоило кому-то попасться в облаву в убежище христиан, всё, смертный приговор. Убивали их повсеместно, даже Иерусалим, это город в Иудее, второй раз сожгли и посыпали вторым слоем соли. Ловили их везде и везде убивали, скармливали львам, собакам, гиенам и даже леопардам. В пределах республики их официально не стало ко второму веку от рождения их Христа. Но в сопредельных странах они закрепились, слабые и примитивные жрецы не смогли ничего противопоставить христианским мозгоклюям с книгой, где давались пространные ответы на их несложные вопросы, поэтому в мире, на момент моего ухода, насчитывалось около семи стран, которые официально входили в Христианскую Лигу. И что там творилось... Они резались из-за неверной трактовки текстов, количества пальцев, которые нужно было использовать при показе религиозных жестов, дружили друг против друга, хотя декларировали единство и братство на религиозной почве. У нас тоже бывало, что жрецы не ладили, но республиканского масштаба конфликты на религиозной почве никогда не достигали. Потому что Сенат довольно рано, в 806 году от основания города, отделил понтификат от законодательной власти и запретил совмещение религиозных должностей с законодательными и исполнительными. Понтификам — понтификово, сенаторам — сенаторово. Сработало.

Анкилу, внимательно слушавший его, задумался.

— Когда вернёмся, надо будет заняться религиозным вопросом, — произнёс он.

Сейчас Солирином временно управляет примипил Мотена, которая получила под командование первую центурию и две тысячи вурдалаков. Население недовольно сменой власти, но пока что сидит тихо и не рискует злить людей, которые в любой момент могут выпустить на улицу голодных мертвецов. В первые дни было мародёрство, но Таргус объявил комендантский час и запретил людям выходить из домов. Целую неделю по улицам шастали вурдалаки, коим было запрещено проникать в дома, но разрешено жрать любого живого, кто не имел легионерской брони и посмел выйти.

— Эх... — Анкилу снова окинул взглядом могущественные бастионы, упирающиеся в горы. — Как же брать эту крепость?

— В идеале такую крепость нужно оцеплять с двух сторон, потом выбивать артиллерию, чтобы снизить потери при штурме, а после этого непосредственно штурмовать с применением мантелетов и таранов, — пожал плечами Таргус.

— Это слишком долго, — недовольно произнёс Анкилу. — У меня есть кое-что получше для этого города-крепости...

Он ушёл в свой шатёр, а Таргус начал подготовку к артиллерийскому обстрелу.

Он замерил расстояние от подготавливаемых позиций артиллерии до каждого бастиона, измерил их высоту, в бинокль внимательно рассмотрел каменные бастионы на предмет халтуры строителей, но внешних признаков видно не было, значит, нужно искать внутренние. Таргус приказал опциону Домо принести кульман из обоза.

Набросав чертёж бастионного вала, он начал расчёты, с помощью геометрии выискивая уязвимые места.

Два часа спустя к нему подошёл Анкилу.

— Ты собираешься разбивать мою стену? — спросил он у Таргуса, глядя на чертёж крепости.

— Я кое-что посчитал и могу обвалить восточную секцию в течение двух суток, — ответил тот.

— Не нужно, — Анкилу сунул руку в котомку на поясе и вытащил какой-то набор очень мелких костей, которые могли бы принадлежать крысе или иному грызуну. — Гату разберётся...

— Что это за штука? — спросил Таргус.

— Это биологическое оружие, — самодовольно улыбнулся Анкилу. — Скоро ты увидишь, как оно работает.

Он швырнул кости в направлении города-крепости. Кости на лету собрались в скелет некоего грызуна, который приземлился на задние лапы и стремительно помчался вперёд.