Из лап нарцисса

Члены клуба заключили меня во дворе в объятия. Это заставило меня почувствовать себя хорошо. Шоу началось в лекционном зале в Бохуме. Были приглашены группы из разных городов, которые приветствовали друг друга. Затем была прочитана молитва „Безмятежность“.

„Боже, дай мне спокойно принять то, что я не могу изменить, мужество, чтобы изменить то, что я могу изменить, и мудрость, чтобы отличить одного от другого.“

На сцене выступили спикеры этих групп, представивших свою программу, в том числе подруга Маркуса, которая представила первую часть этой программы. Она рассказала о своей долгой зависимости от наркотиков и о том, как группа поддержки помогла ей избавиться от нее. Справа от меня стоял Маркус. Я наблюдал за ним. Он начал плакать, его повышенную эмоциональность я видел впервые. Она была интенсивнее, чем простая эмпатия, и сильнее, чем работа всех моих нейронов. Я тоже испытывал какие-то непонятные сильные чувства, и понял, что я до тех пор ничего не знал о своей долбаной гиперчувствительности. Эти чувства напугали меня, я не хотел раствориться в них и держался, как мог.

Вскоре после окончания спектакля мы быстро покинули зал, что подтвердило мое предположение о том, что Маркус на самом деле был не очень заинтересован в программе.

В ближайшие несколько дней Барис наконец-то вернулся из Турции. Я видел его последний раз в отпуске и был рад снова его встретить.

Я эйфорически рассказал ему о своей новой группе, и он сразу же пришел на следующее собрание где я регулярно бывал.

После встречи мы все пошли ужинать. О чем бы не заходила речь, я был всегда на стороне Маркуса. Позже Барис сказал мне, что заметил мою зависимость от Маркуса. Он заметил, что я часто вопросительно смотрел на Маркуса, чтобы получить от него разрешение что-то сказать. Я не понимал, что происходит. Никто из нас не мог толком осознать эту ситуацию и опасность, которую она представляла.

Барис нашел странным то, что происходило, но с этого момента он не стал меня допрашивать. У него было слишком мало информации, чтобы составить полную картину происходящего. Сегодня моя прежняя наивность до смерти пугает меня.

Уже тогда Маркус ополчился против нашей среды с целенаправленной девальвацией. Безобидное унижение, его я вскоре испытал. Он внимательно наблюдал за мной, но не спешил влиять на меня еще сильнее.

Поздним вечером я пошел спать. Я чувствовал себя брошенным. Мне было одиноко. Я не мог заснуть и впервые заметил, что в мои мысли прокралось нечто. Оно было таким же тихим, как эхо.

Безумие…

Эхо усилилось и заняло место рядом с моими мыслями. Я не смог избавиться от него, оно становилось громче и невыносимее. Вирус был в моей голове. Я был заражен и понятия не имел, что все это значит. Я больше не мог размышлять о взаимосвязных вещах, это было невозможно. Я провел несколько часов в таком состоянии, пока наконец не уснул.

Следующие дни и недели моя психика все подвергала сомнению. Я потратил много времени, спрашивая себя, что было безумием, а что нет. Бесконечная лента витала в моем сознании. Она начиналась с моей семьи и заканчивалась сложными непонятными строениями. Была ли моя семья действительно моей семьей? Небоскреб передо мной – это иллюзия? Существует ли вообще свободная воля? Кто нас направляет?

Я сходил с ума, и только собрания и утешение членов группы успокаивали меня.

Я стал зависим от секты.

1.2 Изоляция

Я посмотрел на свой мобильный, там было сообщение от Маркуса. „Не позволяй безумию твоего друга заразить тебя, когда вы пойдете за покупками,“ прочитал я перед встречей с Барисом, с которым мы собирались купить ему ноутбук.

Мы поехали в огромный торговый центр Центро в Оберхаузене. Мы зашли в магазин электронных приборов. Выбор был огромным, и нам было трудно сразу найти подходящий ноутбук.

Барис не мог определиться и начал задавать мне вопросы. Это было слишком для меня. Я не знал, какой из приборов лучше. Когда мы еще и через час не определились, мне стало плохо, я начал задыхаться.

Я повторял в уме молитву секты „Безмятежность“, которая должна была помочь в подобных ситуациях. Я больше не мог себя контролировать и встал на колени. Автоматически. Я запаниковал и выхватил ключи от машины у моего друга. Он посмотрел на меня с ужасом и спросил, что со мной не так. Я не ответил ему, выбежал из магазина и сел в его машину.

Это безумие!

Я ждал Бариса в машине, пока он не пришел через некоторое время с ноутбуком. Тем временем я послал Маркусу сообщение и сразу же рассказал ему обо всем, что со мной случилось.

Я провел с ним большую часть дня. Он тяжело просыпался по утрам, и мы договорились, что я буду будить его каждое утро, чтобы мы могли начать день вместе и прочитать немного из книги нашей группы.

Книга учила тому, как выжить и наполнить чистотой и надеждой каждый день. Тексты были исполнены скрытых самоисполняющихся пророчеств, которые сознательно преподносились читателю по определенной схеме и доказательства которых приводились на собраниях.

Я с каждым днем все больше и больше уходил в этот абстрактный мир. У Маркуса была подруга, такая себе маленькая девочка, запертая в теле взрослой женщины. Даниэла. Он манипулировал ею, как хотел. У них были что-то вроде свободных отношений, но это было похоже на настоящие отношения. Странно. Она забросила свою квартиру и приводила в порядок его квартиру и, когда он того хотел, добывала ему наркотики, потому что он нигде сам не хотел светиться.

Мы были кланом. Мы даже договорились куда-то поехать вместе. Я готовил для всех нас и ходил по магазинам. Именно тогда я узнал, что Маркусу поставили ряд диагнозов.

Он страдал нарциссизмом, пограничным расстройством личности и наркотической зависимостью.

Я хотел в этом разобраться, поэтому прочитал книгу о нарциссизме „Душевная тюрьма“ Хайнц-Питера Рора*. Чем больше я читал о нарциссизме, тем больше я сочувствовал Маркусу.

Моим первым прозрением было то, что нарциссические люди не чувствуют сопереживания и склонны к похвале и признанию. Их поведение сопоставимо с поведением маленького ребенка. Теперь я видел это в Маркусе и с уважением относился к нему, так как он доверился мне и сознательно пытался победить болезнь, как мне тогда казалось.

Тогда я задумался, правильно ли поставлен диагноз, потому что едва ли нашел у Маркуса параллели с симптомами, описанными г-ном Рором в его книге. Я был очень удивлен, как хорошо действовала на Маркуса терапия.

Мой интерес к этому феномену вырос, и я продолжил искать дополнительную информацию в интернете. Я наткнулся на психолога Холлера и его лекции. Он говорил там на тему „Спасение самовлюбленного“ и описал ситуацию, в которой я вынужденно оказался.

Мое восприятие этой болезни становилось все более искаженным, я перестал верить мистеру Халлеру. Маркус уже имел власть надо мной. Информация, поступающая от Маркуса, уже отфильтровывала мое сознание, так что все, что говорило против него, не могло быть правдой. Малейшее сомнение было блокировалось.

На видео я прослушал лекцию мистера Хэллера. „Вы не сможете спасти нарцисса. Бегите, просто убегайте.“ Хэллер рассказал о манипуляциях, которые нарцисс имеет в своем стандартном наборе. Его анализ этих манипуляций не убедил меня. Я не мог распознать этого, черт возьми!

Я также не заметил, что тоже постепенно становлюсь маленьким ребенком. Ученая беспомощность, которая развивалась медленно с нарастанием влияния из вне. Я чувствовал самого себя все меньше и меньше и руководствовался все больше ценностями и моделями мышления Маркуса.