Избранная демоном

Человек проследил мой взгляд. Показалось, что там, под маской, он улыбается.

– Он ищет тебя, Рахаат. И рано или поздно, найдет. И хорошо, что я нашел раньше. Для меня хорошо.

Я ничего не понимала из сказанного, но в груди отчего-то затеплилась надежда.

– Ты поможешь мне спрятаться от Ягата?
– спросила я и поморщилась, когда рядом клубком прокатились дерущиеся, осыпающие друг друга проклятиями.

Человек в зеленом двинул плечами.

– Спрятаться? Нет. Я верну тебя господину.

– Ты не посмеешь!
– воскликнула я.
– Ты смертный! Ты человек! Ты знаешь, что Ягат сделает с нижними землями? Знаешь, зачем ему Избранная?

Человек хмыкнул. Из-за тряпок звук вышел глухой.

– Я знаю, что он сделает с моим народом, если не найдет тебя, Избранная. А что касается того, зачем ты господину…

По мне скользнул выразительный, красноречивый взгляд.

– Я хорошо представляю, зачем мужчине женщина. Причем такая женщина, как ты.

Человек прыжком оказался на ногах и, согнувшись, протянул мне руку.

– Пойдем, прекрасная принцесса Рахат. Мои люди отвлекут караванщиков, когда Мулей ринется в погоню за своей бесценной добычей, мы будем уже далеко.

Я отползла, качая головой.

– Ты не понимаешь! Кто бы ты ни был, ты ничего не понимаешь! Мне нельзя к Ягату, нельзя возвращаться на Вершину мира!

Человек замешкался.

– Ты понимаешь, что с тобой будет в Аосе? Ты не выберешься оттуда! Ты хочешь, чтобы тебя продавали в цепях, как скотину, принцесса Рахаат?!

Я сглотнула, а в глазах предательски защипало.

Напомнила себе, что эти появившиеся так кстати разбойники спасли меня от изнасилования.

В груди сдавило, успело даже мелькнуть, что такие скоты, как караванщики Мулея не имеют права на жизнь. Но я тут же устыдилась своих мыслей, ведь кто я такая, чтобы пытаться понять волю богов.

Согласно свиткам Мудрости, жизни даны людям силою изначального знания, которое было даже до Семерых… и не мне рассуждать о нем. Я подумала, что у тех, кто напал на меня, наверняка есть или будут семьи, дети... Для кого-то они станут целым миром… а может, уже являются им... чьей-то единственной поддержкой, отрадой…

Если Ягату удастся с моей помощью пробудить Голос, тэнгерии сметут все на своем пути, а разгневанные боги снова заключат мой народ в бездну. На этот раз приговорив к вечности…

Мой голос дрожал, когда я озвучила решение странному человеку со скрытым лицом.

– Я пойду в Аос. Добровольно. Ягат не достанет меня там.

– Ты согласна стать наложницей, Рахат?
– спросил человек, не в силах скрыть изумления.

– Такова моя плата за жизни смертных, - ответила я.
– Я должна выполнить волю богини. Мне нельзя попасться в руки Ягату!

– О вашей богине и вообще о Семерых поговорим в другой раз, - пробормотал человек, приближаясь ко мне.

В следующий миг я оказалась у него на плече.

Придерживая мое бедро, разбойник пробормотал:

– Ты не будешь наложницей, прекрасная пери, - с этими словами он устремился обратно к реке.
– Не для того ты рождена и не для того спустилась на грешную землю с Вершины мира.

«Но именно этого от меня хочет Ягат!» - хотела выкрикнуть я, но не успела.

Раздалось рычание. Человек выругался. Снизу метнулась пятнистая молния. Я покатилась по земле, завизжав, когда кошка, которой я отдавила хвост, огрызнулась, обнажив клыки.

Я откатилась в сторону и словно в кошмарном сне увидела, как животное атакует человека снова.

Прежде чем я успела понять, я крикнула:

– Ти!!

Именно так Мулей и караванщики отзывают кошек.

А затем прыгнула сама, вцепившись в пятнистую шкуру.

Я снова осела на землю, не отпуская животного. Зверь изогнулся, зубы лязгнули у самого моего лица и я заорала от страха.

– Ти!
– раздалось повелительное.

Кошка тут же перестала вырываться, лишь по утробному рычанию я понимала, как зверь недоволен тем, что держу его.

– Медленно, очень медленно, по одному, разожми пальцы, Рахат, - скомандовал Мулей.

Стараясь не скулить в голос от ужаса, я разжала пальцы и зажмурилась, когда кошка рыкнула мне прямо в лицо, обдав смрадным дыханием.

– Ти-Ата, - скомандовал Мулей и щелкнул коротким бичом.

Животное, недовольно ворча, отползло от меня. Остальные кошки оставили людей и повернули головы к Мулею.

Морды двух из них окровавлены, в наступившей тишине слышно, как капает кровь.

Кап. Кап. Кап.

Как нектар из опрокинутого кубка.

А еще что-то булькает.

– Так ты, значит, пожалела разбойника, сладкая Рахат?
– спросил Мулей с плохо скрываемой яростью.
– После того, как я рассказал тебе, что они сделают с тобой, если попадешься им в руки? И все же ты не побоялась остановить кошку. У тебя мягкое сердце, Рахат. Хорошо, что я узнал об этом.

– Все не совсем так, - сказала я и Мулей выжидательно приподнял брови.

– Твои люди хотели изнасиловать меня. А те, кого ты назвал разбойниками, уберегли от позора. Нас с детства учат быть благородными, Мулей. И я проявила бы неблагодарность, если бы не сделала для этого человека все, что могу.

– Вот как, - голосом, не предвещающим ничего хорошего, проговорил Мулей.

И караванщики, и разбойники замерли на своих местах.

На лицах первых написано, что ожидают суровой расплаты, вторые же не могут сдвинуться с места, потому что кошки следят за ними.

– Значит, и я проявлю великодушие, - сказал он и многозначительно добавил.
– По отношению к этой зеленой падали. Слышали, вы? Брысь отсюда, пока не передумал. Но упаси вас Семеро посягнуть на собственность Мулея еще раз.

Разбойникам не пришлось повторять дважды. Хоть глаза пери острее человеческих, я и то удивленно захлопала ресницами, когда замотанные в зеленое смертные буквально растворились среди зелени оазиса, словно их и не было. Тот, что говорил со мной об Ягате послал на прощание многообещающий взгляд и я вздрогнула от противоречивых чувств: одновременно хотелось дать ему увести себя от отвратительного рабовладельца, замыслившего продать меня тому, кто дороже заплатит. А с другой стороны, понимала, что мое появление на Вершине мира повлечет за собой новое вторжение на нижние земли, чего тэнгериям точно не простят боги. Я сказала человеку, что такова моя жертва за жизни смертных, но покривила душой. Представив, что мой народ вновь заключат в бездне, без права на прощение, что в вечной темноте и холоде окажутся родители, сестры, братья, все, кого знаю и люблю, я решила, что легче пожертвовать одной жизнью, жизнью одной-единственной пери, чем заплатить кровавую плату целым миром смертных и жизнями тысяч тэнгериев.