Избранная демоном

– Да, Рахаат, - сказала она, кивая.
– У нас получится.

– Спасибо, Джитана, - с чувством сказала я.

Пери не успела ответить. Восклицая, что мы опаздываем, и что время поджимает, и что если опоздаем, нам всем несдобровать, нас увлекли из комнаты.

По длинным узким коридорам мы почти бежали.

Покрывала, закрепленные на бедрах, груди, плечах и голове, развевались сзади, как крылья бабочки или лепестки диковинного цвета. Все семь покрывал были цветными, лишь последнее, маленькое, что скрывало лицо ниже глаз, было черное и из плотной ткани, как повязки на лицах жриц в Обители Матери.

Я старалась не думать, как пережить этот позор, потому что понимала, что нам с Джитаной и вправду надо сделать все, чтобы евнух хана купил обеих в его гарем.

Мы остановились за плотной занавеской, скрывающей арку, которая ведет в помещение. Из-за занавески доносились мужские голоса и смех.

– А теперь, почтенные газдэ, обещанный сюрприз!
– объявил голос Мулея и все стихло.
– Как и обещал, я покажу вам нечто особенное. Из путешествия я привез двух прелестных, как звезды, пери, которые в землях иноверцев стоили мне целого состояния!

Джитана скрежетнула зубами. Меня тоже покоробило от такой чудовищной лжи.

– Завтра прелестницы будут выставлены на торгах, - продолжил Мулей.
– Красота их превосходит все мыслимые и немыслимые горизонты. Воистину, они достойны, чтобы украсить гарем самого хана.

– Чтобы украсить собой гарем хана нужно обладать редкой красотой, - произнес другой голос.

Хоть в нем и не было визгливых, похожих на женские ноток, как у других евнухов, все же мой слух уловил некоторую мягкость и я поняла, что это и есть тот самый Абу Амин, главный евнух гарема местного правителя.

– Кроме того, - продолжил он.
– Хорошо бы обладать и другими талантами.

– Уверяю тебя, они обладают ими!
– с жаром ответил Мулей и гости рассмеялись.
– Чтобы ты мог в этом убедиться, а также просто, чтобы усладить ваш взор, дорогие гости, мои пленницы станцуют для нас танец покрывал.

– Пери будут танцевать для нас?
– раздался снова голос Абу Амина и звучал он недоверчиво.
– Должно быть, ты дурно обращался с девушками. Ты же знаешь, я приобретаю лишь не сломанных пытками и побоями рабынь, великий хан не терпит жестокого обращения со слабыми.

В моей груди зашевелилась надежда. Мы с Джитаной переглянулись. Я знала, что подумали мы об одном: быть может, не придется унижаться, танцуя для смертных, а еще было бы хорошо попасть в гарем к хану, который, вдобавок ко всему, что мы слышали о нем, рассуждает столь мудро и здраво.

– Пери будут счастливы усластить наш взор!
– заверил Абу Амина Мулей.
– Они очень сговорчивые пери.

– Они не девственны, - сказал евнух.

– Одна, с волосами цвета жидкого золота и белоснежной кожей - нет, газдэ, - подтвердил Мулей.
– Но вторая, с коралловой кожей и рубиновыми волосами, юная и прекрасная, девственна! Кроме того, обе пери благородного сословия, газдэ. Обе они в прошлой жизни были дочерьми демонических царей.

– Вот как!
– раздалось в зале.
– Так где же они, где твои несравненные красотки, Мулей?

– У меня не хватит денег, чтобы выкупить хотя бы одну из них, - сказал еще один голос.
– Я только построил сухопутный корабль, чтобы возить товары по пустыне. Но я с удовольствием наслажусь танцем твоих пленниц!

– Ждем! Ждем!
– вторили голоса.

– Ну что ж, - довольно сказал Мулей и в унисон с его словами раздалась легкая барабанная дробь.
– Вот и они! Вот и они, мои красотки.

Барабанная дробь повторилась. Полог занавески отдернули, и евнух подтолкнул меня в спину.

Легкой поступью мы с Джитаной вбежали в освещенную комнату и на миг замерли перед Мулеем и его гостями.

Они развалились на подушках помоста, что повторяет круглые очертания комнаты. Таким образом, нас прекрасно видно всем. По сторонам от арки двери я успела заметить слуг, играющих на барабанах и небольшой медный гонг. Вспомнив, что с каждым ударом гонга предстоит сбрасывать с себя одно из покрывал, я поежилась.

Мужчины, которых я насчитала десять, заворожено замерли, уставившись на нас.

Я знала, что они видят: в центре круглой комнаты замерли две женские фигурки в цветных покрывалах.

Покрывала прозрачные, не скрывающие изгибов и округлостей наших тел, выступов грудей, длины и стройности ног... А черные куски ткани, скрывающие лица привлекают внимание к глазам, искусно подведенным черной краской.

Барабанная дробь стала настойчивей, и я изогнулась в первом движении, поведя плечами и качнув бедрами. Лица у мужчин стали напряженными, кто-то даже выронил мундштук от кальяна и тот со звоном обрушился на низкий столик.

Барабан зазвучал гулко и звонко и я принялась извиваться в танце.

Лица, с напряжением наблюдающие за мной, слились в одно, завороженное от страсти, но я едва ли смотрела на него. Глаза мои были полуприкрыты, я слушала и слышала только музыку, я жила ей, дышала ей. Повинуясь ударам барабанов, я изгибалась, била бедрами, кружилась на месте, отчего прозрачные покрывала взмывали в воздух, подобно лепесткам диковинного цветка.

Гонг ударил в первый раз, и мы с Джитаной одновременно сорвали верхние покрывала - голубого цвета, скрывавшие плечи.

Мужчины сглотнули и подались вперед.

Я кружилась на месте, делала волны и пассы руками, мелко трясла холмиками грудей, отчего желтое покрывало, скрывающее грудь, ходило волнами.

Повинуясь ударам гонга, одно за другим, мы сбросили три покрывала с бедер, оставив на них лишь легкую короткую накидку, а также вуали с волос.

По комнате пронесся сдавленный, слаженный стон. Я почти не слышала его. Как истинная пери, у кого грация и изящество в крови, я всецело отдалась танцу.

Я раскачивалась, опускалась на колени, подпрыгивала в кружении, отчего последние покрывала взмывали в воздух и медленно оседали, как крылья бабочки. Звуки барабанов подбрасывали меня так высоко, что казалось еще немного - и смогу улететь в окно.

Повинуясь удару гонга, я сбросила покрывало, скрывавшее грудь и за низкими столиками раздалось самое настоящее рычание. Со следующим ударом я избавилась от накидки на бедрах, и принялась извиваться в танце будучи полностью обнаженной.

С последним ударом мы с Джитаной сорвали повязки с лиц и упали на колени, складывая руки перед собой.