Избранное

или?.. Может быть, тут совсем другие имена?.." Скомандовав "смирно!",

я распечатал приказ и быстро пробежал его глазами с начала до конца.

"Федорчук... есть фамилия... Малюга есть... Панкратов... Все в

порядке!" Я вздохнул с облегчением и стал читать вслух:

– "Тысяча девятьсот девятнадцатого года, августа... Жмеринка...

Штаб энской бригады... Приказ по личному составу... Нижепоименованные

военнослужащие поезда тяжелой артиллерии назначаются на должности:

Федорчук Матвей Иванович - на должность начальника боевого

питания поезда, он же заместителем командира поезда;

Малюга Иона Ионович - на должность начальника орудия;

Панкратов Евстигней Григорьевич - политкомом поезда, с

сохранением за ним должности начальника пулеметного вагона..."

К приказу были приложены выписки, и, читая приказ, я по очереди

подзывал к себе каждого из новых начальников.

– Это что же, вроде как ты меня в оглобли вводишь? - шепнул

матрос, осторожно принимая от меня бумагу с печатью.

– Поздравляю, товарищ Федорчук, с высокой должностью командира

Красной Армии!

Матрос вытянулся, взял под козырек, и я видел, как блеснули

искорки радости в его глазах.

Вторым подошел ко мне Малюга. Каменотес был в полном смущении: то

арест, а то в начальники!.. "Эх, старина, - подумал я, отправляя его с

выпиской из приказа на место, - придавила тебя солдатчина времен

японской войны, на всю жизнь застрял бы ты на тупой муштре... А тут,

брат, с тряпкой годики ходить не приходится: можешь дело вести -

становись в начальники..."

Третий наш начальник и политрук Панкратов принял свое назначение

с достоинством, словно иначе и быть не могло, и, деловито засунув

бумагу за обшлаг, четким шагом вернулся в строй.

В приказе штаба были и другие назначения. Нам дали в команду

запасного машиниста, а Федор Федорович был утвержден главным

машинистом. Дали трех красноармейцев с полевой батареи - правильного

(на место Федорчука), ящичного - раскрывать ящики со снарядами - и

одного бойца в запас, на случай ранения кого-нибудь из основной

команды.

Правда, к гаубице красноармейцы становились в первый раз, но

все-таки это были артиллеристы. И Малюга, гордый своим новым

положением начальника, взялся живо приспособить их к делу.

Весь этот день в команде чувствовалось приподнятое, торжественное

настроение. И бойцы, а в особенности новые начальники, старались

перещеголять один другого в дисциплине, четком выполнении приказаний и

даже разговаривать между собой стали более строго и деловито.

Степенно посидели, покурили, и вдруг - словно вихрь налетел - все

наперегонки бросились чистить оружие. Бойцы расхватали винтовки.

Малюга, нацепив мешок вместо фартука, засуетился у орудия. Панкратов

юркнул в свой вагон к пулеметам.

Матрос поглядел, поглядел - надо должность исполнять! - и

побежал, позвякивая банками, на склад за ружейным маслом и

"фроловином".

А я ходил от вагона к вагону, поглядывал на воспрянувших людей и

твердил про себя: "Вот она, регулярная красноармейская часть...

Рождается регулярная! А имя-то какое у нас знатное - поезд тяжелой

артиллерии!"

Глава десятая

Неожиданно нашим войскам пришлось оставить Жмеринку.

В боях с превосходящими силами врага бригада была обескровлена.

Чтобы восстановить ее боеспособность, требовалось пополнение

обученными в тылу красноармейцами - стрелками, артиллеристами,

кавалеристами. На запрос Теслера высший штаб ответил: "Резервов для

вас нет. Обходитесь своими силами".

Тут же стало известно, что все резервы теперь пошли на юг страны.

Там бежавшие от Советской власти царские офицеры, генералы, помещики с

деньгами и тысячи и тысячи зажиточных казаков поднялись под

трехцветным царским знаменем против Республики рабочих и крестьян.

С Дона широким фронтом, захватывая и Украину, повел

белогвардейские казачьи и офицерские армии Деникин.

Было ясно: империалисты открыли новый поход против Советской

Республики. Штаб похода по-прежнему: Париж - Вашингтон - Лондон.

Наступили грозные, тревожные дни...

Проникая все дальше и дальше в глубь нашей территории, враги -

одни с юга, другие с запада - сдавливали фланги Красной Армии на

Украине и наконец принудили ее к общему отступлению.

Получила приказ об отходе и наша бригада. Но петлюровцы успели

уже прорвать фронт и вышли нам в тыл, на самую Винницу, - это верст

пятьдесят позади Жмеринки. Они перерезали железную дорогу Жмеринка -

Киев, и вся наша бригада попала в "мешок".

Мне с бронепоездом выпала задача эвакуировать станцию.

За время, пока мы стояли в Жмеринке, здесь накопилось множество

эшелонов. Были тут и продовольственные эшелоны - с хлебом, мукой,

сахаром, махоркой, и санитарные - поезда-прачечные, поезда-бани, и

лазареты на колесах, с больными и ранеными красноармейцами, и всякие

иные составы, в том числе и порожние. Около семисот вагонов надо было

вывести из Жмеринки, и поручили это моему бронепоезду.

Тут меня сразу обступили начальники эшелонов; все кричали и

требовали, чтобы им подали паровозы. Чудаки, они не понимали того, что

первый же поезд, который самостоятельно отправится в тыл, неизбежно

попадет в лапы петлюровцам. Пришлось мне прочесть этим нетерпеливым

товарищам небольшую лекцию. "Не паниковать, - сказал я в заключение, -