Избранное

возглавлявшего штурм Зимнего.

Владимир Ильич едва приметно улыбнулся, но тут же лицо его стало

озабоченным.

– Товарищ Быков, вот вы сегодня дежурите по караулам. Объясните,

пожалуйста, как это случилось, что броневик не встал на пост? Почему?

На каком основании?

Быков помрачнел.

– Владимир Ильич, взгреть нас надо. И товарищ Овсеенко прав,

церемониться нечего!

Ленин, шагая по коридору, остановился, некоторое время смотрел

Быкову в лицо.

– Взгреть, говорите? Ну, допустим, взгреем. А дальше что?

– А дальше? - И Быков дал волю вспыхнувшему гневу. - Этого

"Рюрика", который смылся, я бы не пустил больше в караул. Предать

позору от лица революции! Чтобы эти бояре на карачках приползли

просить прощения!

– Почему же "бояре"? - Владимир Ильич сдержал улыбку. - Оттого

что с "Рюрика"?

Быков, чтобы уйти от насмешки, торопливо добавил:

– "Лейтенант Шмидт" или "Броненосец Потемкин" не допустили бы

такого самовольства. А тем более "Враг капитала". Там народ

сознательный.

Владимир Ильич покачал головой.

– Солдаты в броневиках, - сказал он, - дельные, надежные бойцы, в

том числе, не сомневаюсь, и на "Рюрике". Все они в октябрьские дни

доказали преданность революции. А сейчас "Рюриковичи", оказывается,

что-то утратили, в чем-то изменились к худшему. Чья же это

оплошность?.. Только наша.

Продолжая этот разговор, Владимир Ильич поинтересовался, где

находятся броневики в часы, свободные от дежурства.

– А кто где, - сказал Быков.
– На вольных квартирах.

– На вольных квартирах! Ха-ха-ха-ха-ха... Охрана Смольного в

такое время, когда только что погашен эсеровско-генеральский мятеж,

живет-поживает на вольных квартирах... Нет, это уморительно!

Разговор кончился для Быкова полной неожиданностью.

Ленин приказал ему собрать броневики в одно место, поблизости от

Смольного: есть тут пустующие казарменные дворы.

– Составим, товарищ Быков, военный отряд и введем в отряде

строжайшую революционную дисциплину. А вас порекомендуем командиром

отряда.

Быков испугался, отнекивается. Ведь уже осрамился...

– Позвольте, чего бояться? Вы из бронечастей, следовательно, всю

эту броневую механику знаете. Сами из рабочих, были на фронте,

воевали... Отлично справитесь!

– Но я же простой солдат! - взмолился Быков. - Там солдаты, и я

солдат. Кто же меня послушается?

Ленин нахмурился.

Не ожидал Быков, что Владимир Ильич может так сурово посмотреть в

глаза.

– Вы коммунист?

– Коммунист... - И солдат, не выдержав взгляда Ленина, отвел

глаза в сторону.

– Я понимаю, что трудно...
– в раздумье сказал Владимир Ильич.
–

Всем нам трудно, но на то мы и коммунисты, чтобы помогать народу

строить новое, социалистическое общество. Рабочие и крестьяне занимают

в нашем государстве самые высокие посты. Справитесь и вы, солдат, на

командирской должности. А что-нибудь не поладится - прошу ко мне, и

без стеснения: придете - посоветуемся.

Так Федор Антонович Быков в зиму семнадцатого года стал

командиром автоброневого отряда при Смольном.

x x x

Когда Федор Антонович рассказал о памятной для него ночи в

Смольном, ребята пришли в такой восторг, что, казалось, стены дворца

переживают грохот землетрясения...

x x x

Зима. В лесах снег, в чистом поле намело сугробы. В поисках

броневика наступило затишье.

Можно было встать на лыжи, а что толку? Копье-щуп, легко пронзив

слой снега, уткнется в мерзлую землю: а что там дальше - и не узнаешь.

Работа по необходимости ограничилась городской чертой. Здесь с

неослабевающим упорством действовал Быков. Даже свой отдельный штаб

учредил. Повесил на дверь квартиры фанерку, а на почте потребовал,

чтобы корреспонденцию с адресом "В штаб Быкова" доставляли бы ему без

промедления.

В основной штаб в Мраморном дворце поступали от него рапортички:

"На такое-то число такие-то и такие-то квадраты закрыты, следуем

дальше".

Закрыт - значило уже обследован. Быков перечеркивал такой квадрат

на плане города крестом и насадил уже порядочно крестиков. Особенно на

окраинах.

По густоте крестиков можно было узнать, где в свое время

проходили оборонительные линии Красного Питера.

Работал Федор Антонович на своих квадратах мало сказать

самоотверженно, он изматывал себя до исступления. Не раз карета

"скорой помощи" прямо с работы увозила его в больницу. Непомерные

требования он стал предъявлять и к товарищам, добровольным участникам

поисковой группы.

В музей летели жалобы на его деспотические замашки. Матери

перестали пускать к Быкову мальчишек, с тревогой обнаружив, что

полюбившийся ребятам "Главный Командующий Следопыт" не щадит и детских

силенок...

Однако образумить человека было невозможно. Явившегося урезонить

его Домокурова прогнал из своего "штаба".

А в музее и вовсе перестал показываться.

x x x

– Здравствуй, Федор Антонович...

Домокуров подошел к больничной койке. Быков вяло подал руку. Он

заметно изменился.

У постели в косынке и в больничном халате - Дуняша. Узнав, что

Федор Антонович тяжело заболел, она теперь после уроков в школе спешит

к больному.

Больничное начальство охотно принимает помощь от расторопной и