Избранное

стрелочки, аккуратно загнул их к Проскурову. Потом он перевернул

карандаш другим концом и, раздумывая, начал ставить вокруг города

маленькие красные скобки, зубчики, кружки.

– Первый полк, - сказал Теслер и, широко расставив пальцы руки,

как пианист на клавиатуре, накрыл сразу три или четыре значка.

К столу подошел командир первого полка. Склонился над картой,

посмотрел на пальцы комбрига, выпрямился и молча козырнул.

– Второй полк! От второго полка батальон в резерв.

Козырнул командир второго полка.

– Батарея!.. Вторая батарея! Кавэскадрон...

Командиры один за другим подходили к столу, выслушивали

приказания и, отходя, разглядывали свои карты и вполголоса совещались.

Отдав приказания строевым командирам, Теслер подозвал начснаба и

распорядился, чтобы в течение боя дважды был сварен и подан

красноармейцам на позиции обед. Потом стал делать указания врачу.

Бригадный врач, старичок, все время кивал головой и шаркал ногами. Но

потом вдруг строго посмотрел на окружающих и отошел от стола военным

шагом.

А я бегал и разыскивал Ивава Лаврентьича. Ведь только что был в

зале. Где же он? Я с ним столкнулся в коридоре. Он возвращался в зал.

Вместе с ним вошел председатель ревкома - большой сутулый человек в

пальто до колен, - и оба прошли прямо к Теслеру. Не успел я Ивану

Лаврентьичу слово сказать, как все трое, заговорив между собой, отошли

от стола в сторону.

Прохаживаясь по залу, они стали о чем-то совещаться. Из отдельных

слов я понял, что разговор идет о вооружении рабочих.

– Начальника боепитания надо бы сюда, - сказал Иван Лаврентьич,

останавливаясь.

Он поглядел по сторонам и тут увидел меня:

– А ты чего без дела околачиваешься?

– Товарищ начальник, - выпалил я, - разрешите мне на позицию, в

строй.

– Хорошо. Разрешаю. Договоришься тут в штабе, - отрывисто ответил

он.
– А сейчас звони-ка быстренько в театр.

– В театр? - я посмотрел на часы. - Кому же там, Иван

Лаврентьич... ночью?

Часы показывали половину второго.

– Какая тебе ночь!..
– нетерпеливо проворчал он, надевая фуражку.

– Все профсоюзы там... Скажи, чтобы не расходились, - митинг будет!
–

крикнул он мне уже из дверей, пропуская впереди себя председателя

ревкома.

Оба ушли.

Я бросился к телефону.

Кручу, накручиваю что есть мочи рукоятку, аж визжит индуктор в

аппарате.

Ну, проснулись наконец, ответила станция!

– Театр!
– кричу.
– Соединяйте с театром!

Соединили - и сразу же забренчал ответный звонок. Я передал

распоряжение и доложил об этом комбригу.

Теслер подошел ко мне, перелистывая телефонный справочник.

– Звоните теперь на заводы, в мастерские - всюду, куда успеете.

Велите собирать рабочих по квартирам. Только чтоб не вздумали

фабричных гудков подавать! Все сделать умно и без паники.

– Есть, товарищ комбриг, будет исполнено!

Ну уж не знаю, работал ли еще когда-нибудь так в штабах телефон!

Телефонистка на станции едва успевала отвечать, а я ей номер за

номером, номер за номером, с одной страницы справочника, с другой...

Частных абонентов я тут же потребовал выключить. Не о чем им

переговариваться, когда в городе боевая тревога.

Уже через каких-нибудь полчаса в зале начали появляться рабочие.

Они вбегали разгоряченные, в распахнутых пиджаках, с фуражками на

затылке и тут же у порога торопливо справлялись: "Кто тут у вас?.. Где

получить оружие?"

– Документы есть? При себе документ?
– спрашивал каждого часовой

у двери и направлял рабочих к Теслеру.

Перед столом комбрига в несколько минут образовалась очередь. А

рабочие все шли и шли - одни принаряженные, из театра, другие

заспанные, босые, едва, внакидку, одетые.

Очередь быстро увеличивалась. Через зал к столу пробежали два

штабных писаря с листками бумаги и чернилами. Туда же прошел

начбоепитания.

А я продолжал звонить. Народу все прибывало - и все веселее

становилось! Звони, звони, телефон, буди, сзывай рабочих на подмогу!..

Неправда, отстоим Проскуров!

В зал вбежало несколько железнодорожников. Один из них сунул мне

под столик зажженный фонарь, другой туда же - брезентовые рукавицы, и

все гурьбой двинулись вперед. Сняв фуражки и приглаживая волосы, они

подошли к Теслеру.

– В очередь! Эй, становись в очередь!
– закричали на них со всех

сторон.

– В очередь? - Железнодорожники с усмешкой обернулись к толпе.
–

А если мы бронепоезд растапливаем, тоже, значит, в очередь?

– Смотри, ребята, что говорят, - слыхали? Бронепоезд против

желто-блакитных выставляют!

В толпе одобрительно загудели. И сразу же посыпались расспросы:

– Да откуда он у вас? Где взялся?

В самом деле, откуда бронепоезд? Ведь это же, черт возьми, сила!

Броневые башни, пушки, пулеметы... Уж не сбрехнули ли

железнодорожники? Да нет... Вон Теслер их опрашивает и что-то помечает

у себя на карте.

Я отложил на минуту трубку, чтобы прислушаться к разговору. Тьфу,

вот галдеж подняли!.. Ничего не разобрать! Это, наверное, из Киева

бронепоезд, из штаба фронта... Ну и зададим мы теперь белым жару!

Своих не узнают!

Я опять взялся за трубку. Хотел продолжать звонить, но в это

время рабочие гулко затопали. Построившись в ряды, они начали выходить

из зала в широко распахнутые двери.

Обгоняя рабочих, пробежал начальник боепитания со списками на