Избранные новеллы

1 Сорт сыра.

Но тут в поле его зрения оказалось нечто иное.

– Смотри-ка, да это же Винкель...
– Он порывисто поднялся и, протянув руку, направился к худощавому, хорошо одетому человеку лет пятидесяти с лишком, который уже несколько раз прошел по залу, высматривая кого-то из своих друзей. Пока фру Алфхиль собиралась остановить мужа, она с изумлением стала свидетелем того, как оба господина поздоровались за руку и вернулись к ее столу, а подлетевший незаметно официант подставил стул под седалище знаменитого деятеля сцены. Пока все это происходило, Винкель успел наклониться над рукой фру Нуммерман и сообщить, что весьма польщен. Фру Нуммерман почувствовала себя словно дважды провалилась сквозь пол, но благополучно вернулась обратно. Когда она совсем оправилась, на столе стояло шампанское, а сама она, взвешивая каждое слово и заикаясь, что-то лепетала об игре в последнем действии.

Актер смущенно поднял бокал и сказал:

– К сожалению, сегодня спектакль прошел неважно. Мария была вдребезги простужена, но любовную сцену провела мужественно.

У фру Нуммерман перехватило дыхание, но директор Нуммерман добродушно заметил, что так он и думал: без гриппа столько слез не выдашь. Укоризненный взгляд жены не возымел на него в этот миг никакого действия.

– Вот сижу я и думаю, - произнес ее кошмарный супруг, - сколько такой, как вы, может выгонять в год. Работа тяжелая, да тут еще все эти репетиции; когда наизусть учишь, это, наверное, самое паскудное.

На сей раз фру Алфхиль показалось, что она не просто проваливается сквозь пол, а летит прямо в подвал, но по дороге туда она услышала поразительный ответ актера:

– Да, работа тяжелая, приятно слышать сочувственное слово от человека с вашим положением. Большинство и понятия не имеют о том, как...

Фру Нуммерман вновь поднялась на поверхность. Она чувствовала фигурально выражаясь, - словно вовсю работает ногами, чтобы подоспеть вовремя и спасти ситуацию. И тут она услышала слова Нуммермана:

– И всего каких-то несчастных тридцать тысяч! Неужели, по-вашему, дело только за ними и стало, чтобы в трубу не вылететь?

Винкель пожал плечами. Он прочитал в газете и больше ничего не знает. Тридцать тысяч, несмотря на успех, которым пользуется пьеса...

Не успела фру Алфхиль прийти в себя, как на столе появилось новое ведерко с шампанским, и над бокалами послышалось: китобои и танкеры. Затем: пари, капиталовложение, процент. Фру Нуммерман не верила своим ушам, но разговор был совсем такой, как во время мужских обедов, когда ей казалось, будто присутствующие беседуют по-китайски.

– Но, Нуммер!
– лихорадочно шепнула она и попробовала зацепить ногой под столом ногу мужа. Но завладела она чужой ногой. Актер Винкель, на мгновение отвлекшись, поднял на нее глаза и дотронулся до ножки своего фужера, как бы тайком поднимая тост за нее - вежливости ради. Фру Нуммерман неудержимо залилась краской и рукой в длинной перчатке взялась за сумочку.

Винкель мгновенно отреагировал:

– Для вашей супруги уже поздний час. Весьма признателен, было очень интересно.

Но Нуммерман тотчас же ответил:

– Что вы, и речи быть не может, как по-твоему, Алфхиль? Было очень мило, а сейчас мы поедем к нам и поддадим как следует.
– И, взглянув на актера, добавил: - Она, доложу я вам, привычная. Ни один мужик ее не перепьет.

Была прохладная ночь, высоко в небе сияли звезды, когда Винкель шел домой: он не стал брать такси. Он думал о последних словах фру Нуммерман при прощании: "Одинокая звезда движется домой под звездами". Да, каких только зверей нет в Ноевом ковчеге!

Винкель расчувствовался от виски и теплых слов. Сам он, может быть, когда-то вот так же любил искусство - произносил пышные фразы, витиеватые словеса. В прежние годы из мелких событий этой ночи получился бы славный анекдотик, который можно было бы на следующий день рассказать в перерыве между репетициями, - вечно юный анекдот про обывателя, разглагольствующего об искусстве в ночные часы. Но теперь не то. Винкель устал от славных анекдотов. Кроме того, похоже, что этот Нуммерман и впрямь собирается выручить театр в трудную минуту. Да, действительно, каких только зверей не бывает! Но в конце концов, если разобраться, стараешься ведь именно для такой публики, которая платит за билеты. А этот эпизод с ногой под столом наверняка недоразумение. Приятно думать, что люди порядочны.

Под бархатистым небом на балконе стояли супруги Нуммерманы, пребывавшие в поэтическом настроении. Вечер получился великолепный, незабываемый. Говорили об акциях, дефиците и условиях жизни деятелей искусства. С интересом заглядывали за кулисы. Фру Алфхиль, стоявшую на балконе и обнимавшую четверть солидной талии супруга, переполняли чувства, едва ли выразимые словами.

– Мириады миллиардов!
– воскликнула она восторженно. Это относилось к звездам. У фру Алфхиль была слабость: к ночи она начинала изъясняться пифическим языком.

Но и супруга ее переполняло поэтическое чувство. Он уставился в звездное небо и сказал - взволнованно, словно принимая решение:

– Тридцать тысяч.

Рогер-14. Перевод О. Сушковой

– Шесть, - сказал младший.

– Нет у меня шести, - ответил старший.

– Бери за пять.
– И младший протянул нож.

– Да он мне и не нужен.

Младший надавил кнопку, и тут же из рукоятки выпрыгнуло лезвие.

– Ну что, и такой не нужен?

– Я же говорю, у меня нет денег, - упирался старший. Лезвие ножа поблескивало в лучах заходящего солнца, проникавших через узкое окошко на лестничной площадке. Старший склонился над ножом, пряча глаза от товарища. Но взгляд младшего как игла вонзился в него, и он поднял голову.

– Едут!

Машина остановилась у подъезда.

– Постой-ка здесь.
– Ловко, как кошка, младший выбрался на крышу. До старшего донеслись голоса. Мужской отдавал распоряжения: "Ты возьмешь это, а ты - вон то..." Слышался веселый щебет детей, возвратившихся домой после каникул.

Младший на скате крыши приподнял голову и огляделся. Через мгновение он снова был на лестнице.

– Сейчас они потащат свои манатки вон по той лестнице, - шепнул младший. Он сложил нож и сунул его в руку старшему: - Ладно, бери, после рассчитаемся - за семь с половиной отдам. Шевелись!

Бесшумно соскользнули они по черной лестнице вниз на улицу, завернули за угол. Машина стояла с распахнутой дверцей: часть вещей еще не успели забрать. Младший юркнул внутрь на место водителя, старший сел сзади.

– Господи, что же это?!
– закричал мужчина, спустившийся за оставшимся багажом. Он стоял как вкопанный и смотрел туда, где только что была его машина.

Улица была пустынна.

– Полиция!
– закричал он, хватаясь за голову.
– Полиция! Полиция!

– Похоже, "хвост" за нами, - произнес старший. Он сидел, обернувшись назад, и через заднее стекло следил за дорогой.

– Ерунда, - возразил младший.
– Мне в зеркало видно. Случайная машина.

Но скорость прибавил. Машина позади тоже прибавила скорость.