Избранные произведения. Том 3

Мальгин, чувствуя, как заныли мышцы икр, развернулся на ходу, прыгнул через бесформенный стул, и в этот момент гигант выстрелил. И все же за мгновение до выстрела — сработала интуитив-система предупреждения — Клим успел загнать свет «я» в глубины подсознания, и тупой удар в голову, по всем нервным узлам, не стал для него временной смертью личности, полным отключением процесса мышления. В результате он впервые встретил в себе, в глубинах неосознанной психики, внушенного Шаламовым «черного человека».

Увиделось это так, словно Мальгин пробил телом свод пещеры с фосфоресцирующими стенами и упал прямо перед угрюмой глыбой маатанина, сидящего на куче хвороста.

— Привет, — сказал «черный человек» меланхолически. У него был приятный бархатистый голос и манеры Игната Ромашина.

— Привет, — отозвался ошеломленный Мальгин, озираясь. Воспринимать действительность, если это была действительность, мешал отдаленный гул да слабые передергивания стен и пола пещеры в ответ на особо сильные раскаты.

— Где я?

— В Запределье, друг мой. Но я вынужден покинуть тебя. — Маатанин оделся в ореол неверного зеленого свечения, его черная глыбистая фигура задрожала, как желе, стала таять. — Наступила фаза «черного человека», я должен быть наверху. До встречи! — Скала маатанина распалась на дымные облачка, дым тянулся струйками в свод пещеры, наступила тишина.

Мальгин, не чувствуя тела, подошел к тому месту, где только что был «черный человек», и обнаружил неглубокую выемку в полу, покрытую глазурью. Пещера продолжала сотрясаться, словно где-то на поверхности земли шло сражение, насыщенное ракетными и бомбовыми ударами, и в ответ на самые близкие взрывы в стенах пещеры вспыхивали и медленно гасли алые прямоугольники. Подойдя к одному из них, Мальгин понял, что это дверь, всего он насчитал их сорок, по десять на каждую стену пещеры, и ни одна из них не открылась, несмотря на все усилия хирурга.

Мальгин почувствовал усталость. Болела голова, все тело, хотя он его не видел и не мог ощущать, череп сдавило так, будто голова попала в тиски, и еще мучило ощущение льющейся из ушей горячей жидкости: так обычно течет кровь из раны.

Подняв голову, он увидел в потолке еще одну дверь — фиолетово-синюю, словно из прозрачного толстого стекла, и эта дверь ждала, чтобы ее открыли.

Мальгин подпрыгнул… и закричал от боли! Показалось, что в ступни впились десятки острых игл. Задрожали стены, воздух, само пространство, отзываясь гулким эхом, рождая видимые глазом узлы интерференции световых волн. Мальгин почувствовал, что слабеет и вот-вот потеряет сознание… хотя какое сознание может быть в подсознании? — мелькнула мысль.

И в этот миг ушей коснулся знакомый далекий зов, словно трава прошелестела, или дождик сыпанул по луже, или ветер коснулся листьев клена… Клим напрягся, стараясь расслышать этот до боли знакомый звук, и не услышал — почуял шепот:

— Прыгай!…

Сил уже почти не оставалось ни на что, стены пещеры стали сближаться с грохотом и гулом, и тогда, собрав все крохи воли, что еще боролись с диким напором извне неведомых сил, Мальгин прыгнул вверх (вверх?) к спасительной двери, проломил ее головой… и оказался над речным обрывом.

Сзади горела степь, мелькали всадники, ржали кони без седоков, кричали люди, впереди разворачивался речной простор и сочная зелень пойменных лугов за рекой.

— Прыгай! — крикнул кто-то из-под обрыва, и Мальгин, босоногий, в рваной рубашке, сиганул в реку, пропустив над собой гибельный свист прянувшей из чужого лука стрелы…

Он лежал в кровати, в своей спальне, в одних плавках, и тело казалось сплошной раной: болела каждая клеточка, каждый нерв, кожа горела, в желудке пылал огонь, а в глаза будто насыпали песку. Клим с трудом повернул огромную, как барабан, гудящую голову — Железовский.

— Как… я… сюда… попал? — Язык не слушался, скулы сводило от кислоты и горечи и от боли, говорить можно было только с паузами.

— А ты не помнишь? — пробасил математик, озабоченно глядя на снятый с руки Мальгина датчик. — Лежи, лежи, приводи себя в порядок.

Клим только теперь почувствовал блаженную мягкость и чистоту постели. Вспомнил схватку, рывком приподнялся и едва не потерял сознание от охватившего все тело пламени.

— О дьявол! Где они?!

— А нетути никого,- улыбнулся Железовский. — Кто тебе нужен конкретно? Может, тебе все померещилось.

— И пещера с «черным»?

— Что? Пещера? Лежи, лежи, не дрыгайся.

Мальгин лег, вспоминая подробности драки.

— Где мой кокос?

— Зачем он тебе?

— В него встроен советчик, Харитон, он должен был все запомнить. Найди костюм.

— Потом расспросишь своего советчика.- Железовский принес стакан медового напитка, заставил Клима выпить. — Видимо, у тебя во время встречи с… э-э… гостями наступила фаза «черного человека», а это, брат, такая штука, что и мне становится страшно. Убивать не хотели, задача стояла проверить тебя на сенсорику, на прочность защиты, а заодно попытаться выкачать из тебя все, что содержится в башке. Ну и проверили.

— Что там произошло?

— Я подоспел в момент, когда ты схватился с одним мордоворотом… извини за терминологию, в этом слове вся суть. Он тебя лупит кулаками и ногами почем зря, а ты стоишь, как сейф! — Аристарх хохотнул. — А потом вылез «черный».

— Как? Я имею в виду, как это выглядело?

— Пси-удар. Не твой личный потенциал, совсем другая резонансная частота, другие параметры, но подействовало великолепно.Двое сразу с копыт, остальные сыпанули из квартиры с воплями, соседей напугали. А ты вдруг…

— Что?- Мальгин побледнел.- Не тяни душу.

— Взял и сиганул в окно! Я не успел даже глазом моргнуть, не то что предупредить, что квартира Купавы находится на сто одиннадцатом этаже.

Железовский снова гулко хохотнул.

— Ну и?…

— Ну и упал ты прямо на крышу кафе… спустя две минуты. Представляешь? По всем законам физики ты должен был лететь всего восемь секунд, а летел две минуты, и скорость у земли у тебя была не восемьдесят метров в секунду, а всего пять. У тебя даже синяков нет.

— Ты хочешь сказать?…

— Именно. Каким-то образом тебе удалось замедлить падение. У меня на этот счет есть свое мнение, экзотическое, правда, но почему бы нет? Мне кажется, твой «черный» смог направить хаотическое броуновское движение молекул тела в одном направлении… — Железовский остановился, увидев, что Мальгин смеется, обидчиво пробурчал: — Не вижу, что здесь смешного.

Клим перестал смеяться — смех был нервным, погрустнел.

— Значит, я действительно наполовину «черный».