Избранные произведения. Том 3

— К сожалению, формула эфанализа права: глубина предвидения будущего ограничена вероятностными законами, и даже интрасенс здесь бессилен. Клим, надежда на тебя: ты единственный нормальный экзосенс, сумевший вывести знания «черных кладов» в сферу прямого действия на психику без последствий. Конечно, ты далеко не «черный человек» — по объему знаний, но должен знать то, чего не знаю ни я, ни кто-либо другой. Выручай.

Мальгин слабо улыбнулся.

— Смешной ты парень, Аристарх. Умудрился дважды оскорбить меня и извиниться, не думая об этом.

Математик не пошевелился, сохраняя привычную неподвижность, однако уши его вспыхнули.

— Вряд ли я чем-нибудь помогу, — продолжал хирург задумчиво. — Во всяком случае, сведений об орилоунском метро в черепушке у меня нет. Да и остальные маатанские знания — не более чем бесполезная информация, так как едва ли я когда-нибудь смогу применить ее в утилитарном смысле.

— Ну, это ты брось! Смог же не разбиться, свалившись со сто одиннадцатого этажа. Значит, сумел воспользоваться знаниями «черного».

— Не знаю… еще не разобрался. Но то, что у меня хранится в голове, действительно настолько специфично…

— Например? — обронил Железовский.

— Например, поведение «черных людей» управляется, опираясь на прошлое, а не на устремленность в будущее, — что это мне дает, какие преимущества?

Ромашин хмыкнул.

Железовский посмотрел на него озадаченно, задумался.

— Ну хорошо, пока ноль, что еще? Да не улыбайтесь вы, черти! — взмолился он. — Мне же интересно! Выкладывай что знаешь, не то сделаю наркоз.

— Я есть хочу,- проворчал Мальгин, чувствуя состояние и Аристарха, и Ромашина, который был заинтересован в его багаже не менее математика.

— Сначала дело.

Ромашин достал из сумки, лежащей на втором сиденье машины, три душистых необычных плода, похожих на дыню и грушу одновременно. Мальгин принюхался, взял один из них.

— Авокадо — зимой? Однако!

— Угостили, а я приберег. Аристарх, поехали к метро.

Железовский послушно повернул куттер назад. Через несколько минут они высадились у метро, а еще через четверть часа входили в «бунгало» Ромашина, гостиная которого была стилизована изнутри под старинную русскую избу. Техническое обеспечение «избы», правда, не уступало любому залу отдыха, ресторану и даже вычислительному центру, как знал Мальгин.

Ромашин провел их в кабинет, вырастил мебель, сказал: располагайтесь, жены нет, — и принес высокие фарфоровые кружки с каким-то напитком, а Мальгину два сандвича с ветчиной.

— Отведайте, это настой из морошки.

Напиток был прозрачно-желтым, с искрой, горьковато-сладким, с десятком запахов, принадлежащих разным травам. Пить его было одно удовольствие.

— На чем мы остановились? — произнес Железовский.

Он, как и Клим, почуял, что дом Ромашина — его крепость, оберегаемая автоматикой высокого класса, и расслабился.

— Боюсь, вы будете разочарованы, — улыбнулся Мальгин. — Объем знаний, которыми обладаю я, не сравним с информацией, которой обладают Шаламов и Лондон, а тем более со знанием маатан. Их информзапас поразителен! Он вобрал в себя опыт сотен цивилизаций, существовавших со времени Большого Взрыва. «Черные люди» хранят, вернее, хранили в себе великое множество тайн и секретов исчезнувших цивилизаций, но они, обладая довольно высоким интеллектом, и в самом деле не были разумными существами в том смысле, как мы это понимаем, потому что просто хранили информацию — и только, но сами не в состоянии были использовать ее, обработать, проанализировать и применить себе во благо.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, Клим, — мягко сказал Ромашин. — На Маате мы видели, что «черные люди» владеют пусть и необычной, неантропоморфной, но технологией, и довольно высокой.

— Я и не отрицаю, но эта технология, точнее, сумма знаний, необходимых для жизнедеятельности и решения поставленных задач, вложена в генофонд Маата их создателями или, как они называют, Вершителями. «Черные люди» — не только не разумные существа, они еще и не живые — опять же в том смысле, как формулирует эту проблему земная наука. Они занимают промежуточное положение между живыми и неживыми объектами, и выращивались Вершителями с помощью синтетических процессов типа направленного роста кристаллов и роста растительных клеток одновременно. Впрочем, это может волновать только специалистов.

— Меня тоже, — громыхнул Железовский, сменив позу. — Но ты не дал примеров тех знаний, которые маатане не используют.

— Сколько угодно. Вот один из самых эффектных примеров. Лептоны, по данным «черных людей», содержат информацию о том, что было, есть и будет во Вселенной! В памяти «черных» хранится и способ подключения к лептонному полю, но сами они никогда им не воспользовались! Впечатляет?

— Потому что если бы воспользовались- стали бы Вершителями, — подумав, проворчал Железовский.- Или их преемниками. Хороший пример, убедил. А еще?

— Маатане знают… хотя нет, это слово не отражает истины, точнее будет говорить — помнят, маатане помнят способы дальнодействующей связи, не основанной на «суперструнной» физике, способы просачивания сквозь материальные препятствия, методы реального раздвоения, вернее, многомерного умножения. Они помнят рецепты невидимости, приемы передвижения в пространстве — полета, основанного на фазовом согласовании атомных колебаний, и многое другое, и все это богатство почти никогда не было ими использовано.

Ромашин и Железовский переглянулись. В глазах математика скептицизм боролся с жадным интересом, во взгляде эксперта недоверия было больше, но на обоих слова Мальгина произвели одинаково сильное впечатление.

— А ты?… Ты сможешь воспользоваться этими методами? — Бас Железовского стал чуть хрипловатым.

Мальгин покачал головой, с понимающей улыбкой глядя на друзей.

— Я же сказал — вряд ли. Чтобы научиться летать по методу «черных запасов», человеку надо обладать гораздо большим объемом мозга и количеством специфических нервных центров, управляющих телом на атомарно-молекулярном уровне.

— А Шаламов или Лондон?

Мальгин нахмурился, помолчал.

— Не знаю. Может быть… не знаю.

Ромашин залпом допил напиток, дал команду «домовому», и киб принес бутылку виноградной шипучки и горячие тосты.

— Выпьем за освоение вашего драгоценного месторождения, Клим. Я имею в виду информацию. То, что вы рассказали, — поразительно! Желаю удачи!

Бокалы звякнули.

— Вкусно! — похвалил Железовский. — Где вы берете такое вино, Игнат?

— Мой друг с бульвара Славы Толя Новичихин — спец высокого класса по винам. Я подарю вам бутылку.