Избранные сочинения в 9 томах. Том 6: Мерседес из Кастилии; Красный корсар

– Благослови вас Бог, миледи, – сказал старик, бросая искоса взгляд на даму, как бы с целью убедиться, что она действительно заслуживает такого титула, и старательно пряча в карман небольшую серебряную монету. – Хоть я и стар и видал виды как на море, так и на суше, но с удовольствием готов оказать услугу такой леди, как вы. Идите за мной, и вы увидите, что вам попался неплохой лоцман.

Сказав это, старик пошел вперед, матросы последовали за ним, а дама с печальным лицом молча шла возле носилок.

– Если вы хотите закусить, – сказал проводник, оборачиваясь к ним и указывая на дом, – то вот очень хорошая харчевня, ее когда-то охотно посещали моряки. Сосед Джорам и «Ржавый якорь» пользовались хорошей репутацией. И хотя честный Джо свою последнюю выручку собрал давно, дом прочно стоит до сих пор.

Внутри носилок послышались тихие звуки. Проводник остановился прислушиваясь, но не мог уловить никакого признака, по которому можно было бы догадаться, кто в них находится.

– Больной страдает, – заметил он, – но телесные страдания можно исцелить. Мне на своем веку довелось видеть семь ужасных кровавых войн. Надеюсь, что та, которую мы переживаем, последняя. Я был свидетелем стольких необыкновенных приключений, столько опасностей избежал сам, что и рассказать всего невозможно!

– Жизнь не очень баловала вас, – прервала его дама, – вот, возьмите, этот золотой может обеспечить вам несколько спокойных дней.

Добрый старик, при всех старческих недугах любивший деньги, с благодарностью принял подарок. Он так был погружен в вычисление его стоимости, что забыл о продолжении разговора, и путники в глубоком молчании достигли дома, который они искали.

Было совсем темно, когда они взобрались на вершину холма и проводник постучал несколько раз в дверь, но те, кого он привел, сказали, что он свободен и может удалиться.

– Я знаю свое дело, – возразил он, – опытный моряк никогда не отсылает лоцмана, прежде чем тот не привел корабль в порт. Может быть, старая госпожа де Лэси вышла из дому или сам капитан…

– Довольно! Вот кто-то идет и ответит нам на все вопросы.

Дверь отворилась, и на пороге показался человек со свечой в руке. Нельзя сказать, чтобы у него был очень любезный вид. Что-то неуловимое, естественное указывало на то, что он дитя моря, а деревянная нога, поддерживающая его могучее тело, свидетельствовала о том, что он дорогой ценой купил приобретенный опыт и перенес немалые опасности. Лицо его, когда он осветил его, подняв вверх свечку, чтобы рассмотреть стоящих перед ним людей, было сурово и несколько надменно. Впрочем, он скоро узнал хромого старика и без церемонии спросил его, что означает подобное ночное нашествие.

– Раненый моряк просит гостеприимства у своего собрата! – сказала дама таким дрожащим и жалобным голосом, что сердце морского цербера [43] моментально смягчилось. Мы хотели бы поговорить с капитаном Гарри де Лэси.

– Вы удачно бросили якорь, сударыня, – сказал старый матрос. – Вот и мистер Поль скажет то же самое от имени своих батюшки и матушки, а также и старой бабушки, которая, надо вам сказать, и сама не боится соленой воды.

– Они будут очень рады принять вас у себя, – сказал молодой человек лет семнадцати, одетый в морскую форму и с любопытством выглядывавший из-за плеча старого матроса. – Я сейчас скажу им о вашем приходе, а ты, Ричард, немедленно приготовь комнату для гостей.

43

Цербер – в греческой мифологии чудовищный пес, стерегущий вход в загробное царство.

Приказание молодого человека было сейчас же исполнено. Ричард проводил их в гостиную, куда внесли носилки. Носильщиков отпустили, и дама осталась с матросом, который так сердечно отнесся к ней. Он зажег свечи, развел хороший огонь и усердно старался поддержать разговор в ожидании прихода хозяев.

Скоро дверь в глубине отворилась, и в комнату вошел молодой человек в сопровождении трех главных обитателей дома.

Один из них был человек средних лет, в форме морского капитана новых Штатов. Взгляд его был ясен, походка твердая, но время и заботы породили седины в его волосах. Одну руку он держал на перевязи, из чего можно было заключить, что он недавно побывал в сражении, на другую опиралась красивая дама, со свежими, румяными щеками и живыми, блестящими глазами. Сзади них шла еще одна дама, спокойные и кроткие черты лица которой напоминали ясный вечер, наступивший после бурного дня. Все трое вежливо поклонились незнакомке и, не желая быть бестактными, не спешили задавать ей вопрос о причине ее визита. Эта деликатность была тем более уместна, что незнакомая дама страшно волновалась и дрожала всем телом. Очевидно, ей требовалось время, чтобы немного прийти в себя и собраться с мыслями. Наконец она отерла слезы и обратилась к хозяевам.

– Наше посещение может показаться вам странным, – сказала она, – но человек, воля которого для меня всегда была законом, пожелал, чтобы его принесли сюда.

– Зачем? – мягко спросил капитан.

– Чтобы умереть здесь.

Этот ответ, произнесенный грустным голосом, заставил вздрогнуть всех присутствующих. Капитан подошел к носилкам и осторожно отдернул шторки. В носилках лежал человек, лицо которого было покрыто смертельною бледностью. Тело его казалось уже неподвижным, и только во взгляде светилась искра жизни.

– Что мы можем сделать для вас, чтобы облегчить ваши страдания? – спросил капитан де Лэси после продолжительного и тяжелого молчания. Все остальные подошли к носилкам и с состраданием смотрели на умирающего.

Больной не отвечал. Глаза его скользнули по лицам присутствующих и остановились, как прикованные, на лице старшей из дам.

Она также с волнением пристально вглядывалась в него. Их волнение обратило на себя внимание капитана и его жены.

– Что с вами, матушка? – спросил капитан.

– Гарри, Гертруда! – вскричала она, протягивая к ним руки, как бы прося поддержки. – Этот человек имеет право быть здесь. Да, я узнаю эти угасшие черты, этот взгляд! Он – мой брат!

Она произнесла эти слова таким тоном, как будто родство с этим человеком доставляло ей и радость, и горе.

Незнакомец, слишком взволнованный, чтобы говорить, подтвердил эти слова глазами.

– Ваш брат! – изумился капитан. – Я знал, что у вас был брат, но думал, что он умер молодым.

– Я тоже так думала, хотя иногда предчувствие говорило мне другое. Я знаю, что не ошиблась! Гарри, это твой дядя, мой брат, мой бывший воспитанник.

– Гарри, Гертруда! – продолжала она, закрыв лицо руками. – Вглядитесь в него хорошенько; не напоминают ли вам черты его лица кого-нибудь? Кого вы когда-то и боялись, и затем полюбили?

Капитан и его жена молча, в изумлении смотрели на больного. Тогда послышался тихий, но ясный голос, звуки которого заставили их вздрогнуть.

– Уайлдер, – сказал раненый, собираясь с последними силами, – я пришел к тебе просить о последней услуге.

– Капитан Хайдегер! – вскричал Гарри де Лэси.

– Красный Корсар! – прошептала его жена, невольно с ужасом отодвигаясь от носилок.

– Красный Корсар! – повторил их сын, подходя ближе к носилкам под влиянием непреодолимого любопытства.

– Наконец-то его припечатали! – дерзко сказал Ричард, приближаясь к группе, стоявшей около носилок. В руках у него были щипцы, он все время делал вид, что поправляет огонь в камине, чтобы был предлог не уходить из комнаты.

Когда все немного оправились от неожиданности, больной начал:

– Я долго скрывал свой позор и раскаяние, но эта война заставила меня покинуть мое уединение. Наше отечество нуждалось в нас обоих, и мы оба послужили ему. Вы могли делать это открыто, но я не хотел, чтобы святое дело было запятнано таким именем, как мое. Может быть, люди вспомнят ту каплю добра, которую я сделал, когда будут говорить о моих злодеяниях. Сестра, друг мой! Прости меня!..