Избранные стихотворения
Шрифт:
И стихотворные строки. Они есть здесь, в этом сборнике.
Впрочем, некоторые стихотворения не вошли в основной «корпус». Но звучат в моей душе.
«За стволы трухлявых сосен Зацепившись вверх ногами, Разговаривали дятлы По лесному телеграфу…»
Это мои «папины» стихи. Им нечего делать в большой литературе! А вот четверостишие 1954 года, которое обязательно должно присутствовать в сборнике:
У нас дороги разные,
Расстаться нам не жаль.
Ты – капелька алмазная,
Я –
«Черная эмаль» – небо, «капелька алмазная» – оставленная в небе дырка от пули. Образ, постоянно встречающийся в произведениях Катаева. Так, во всяком случае, мне кажется…
Последние несколько лет жизни отец посвятил тому, что приводил в порядок поэтический архив. Он выискивал в своих рукописях, беспорядочно рассованных по папкам, собственные стихи или же присланные ему кем-то копии стихотворений, напечатанных в разное время в газетах или журналах, и переписывал их в большие тетради, блокноты. Таких блокнотов набралось семь. Отец мечтательно говорил, что хорошо бы издать стихотворения отдельной книжкой. Он даже вел беседы на эту тему с молодыми коллегами-поэтами, время от времени навещавшими его.
Но все кончалось лишь горячими и пустыми пожеланиями.
Теперь – свершилось.
Павел Катаев
Избранные стихотворения
Осень [1]
Холодом дышит природа немая.
С воем врывается ветер в трубу.
Желтые листья он крутит, играя,
Пусто и скучно в саду.
Черное море шумит на просторе,
Бешено волны седые кипят,
И над холодной, кипящей пучиной
Белые чайки визгливо кричат.
Крик их мешается с ревом стихии,
Скалы, как бронза, от ветра звенят,
Серым туманом покрыты обрывы,
Дачи пустые уныло молчат.
1910
Рассвет
Восток алел. Плескалось тихо море.
Соленый ветерок ромашки колыхал.
И чайки с криками носились на просторе.
Предутренний туман на запад улетал.
Я на скамье сидел и морем любовался.
Теснился в голове печальных мыслей рой.
Картины прошлого неслись передо мной.
В душе растаял лед и пламень разгорался…
Восток алел!..
1912
Стамбул
Шум. Говор. Зной. Мечети. Люди. Фески.
Как пестрый шарф раскинулся Стамбул.
Я помню – воздух млел в сухом июльском блеске
И вдоль Босфора жаркий ветер дул.
Под сводами Софии зной и гул
Сменила тень, как в темном перелеске.
Старик в чалме сквозь сон Коран тянул.
И надпись по стене вилась. Как арабески.
Нас провожал Стамбул грозою и дождем.
Мне вечер помнится томительный и жгучий.
Мелькнула молния из сине-желтой тучи.
Кипел залив, и грянул страшный гром,
Как в раскаленный брус тяжело звонкий молот.
И свод небес был надвое расколот.
1912
В старом доме
На ярких обоях лубки в золоченых багетах.
Кривые зеркала с следами бесчисленных мух,
Слой пыли не стертой на старых, как мебель,
портретах
На кафельной печке зеленый – из гипса – петух.
Везде занавески. Чехол на облезлом рояле.
С геранью вазоны на маленьком, низком окне.
И воском натертый паркет в этом крохотном зале.
На лаковом столике ваза стоит в стороне.
Здесь жизнь не кипит. Здесь все чинно и сонно.
Лишь изредка горе иль радость сюда заглянет.
Лишь гулкое тиканье старых часов монотонно
Несносно твердит, что бесстрастное время течет.
1912
Рим
Спит беспокойный Рим. Прохладен сумрак ночи.
Сияют звезды кротко в вышине.
И спят как белые видения колонны,
Облиты трепетным сиянием луны.
Но в роскоши, в богатстве утопая,
Блестящей свитою придворных окружен,
В своем дворце и гордый и надменный,
Пирует властный кай – Нерон.
Блестит огромный зал. Сверкают лампионы.
В курильницах дымится фимиам.
И розы сыплются каскадом ароматным,
И взгляд скользит по бархатным коврам.
Напитки сладкие в узорчатых стаканах