Избранные труды
Шрифт:
По вопросу о правосубъектности структурных единиц имеется уже довольно обширная литература [195] , которая утверждает, что единицы являются достаточно активными участниками хозяйственных материальных связей, но не показывает их самостоятельную процессуальную правосубъектность.
Высказано мнение, что структурная единица представляет объединение в органах суда и арбитража [196] . Против подобного взгляда можно было бы привести несколько возражений, но одно из них сразу опровергает его. Фигура представителя – коллективного субъекта права – в принципе возможна, но при условии, что такой представитель является юридическим лицом. А структурная единица юридическим лицом не является.
195
Прозоров В. Ф. Проблемы гражданской правосубъектности производственного объединения (комбината) // Труды ВНИИСЗ. М., 1977. Вып. 9. С. 187–190; Практика рассмотрения споров по договорам,
196
Пугинский Б. И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. М., 1984. С. 167.
По мнению О. И. Садикова, структурные единицы – это квазиюридические лица, их следует относить к нетипичным, незавершенным институтам гражданского права [197] . Это подтверждает, что правовое положение структурной единицы пока определить трудно, особенно когда речь идет о ее процессуальном положении.
В. С. Щербина приходит к выводу о том, что структурная единица не выступает как самостоятельный субъект арбитражного процесса и ее участие в процессе в смысле ст. 20 Правил есть участие самого объединения в специфической форме, обусловленной особенностями хозяйственной компетенции структурных единиц [198] . Однако и в этом утверждении не содержится ответ на вопрос, каково же все-таки процессуальное положение самой структурной единицы.
197
Садиков О. Н. Нетипичные институты в советском гражданском праве // Сов. государство и право. 1979. № 2. С. 32–39.
198
Щербина В. С. Правовое положение участников арбитражного процесса. Автореф. дис… канд. юр. наук. Киев, 1982. С. 14–15.
В теории процесса существует правило, удачно высказанное Н. А. Чечиной: «Любой участник процесса занимает в нем самостоятельное место – истца, ответчика, эксперта, свидетеля; никто не может не занимать в процессе определенного места, заранее предусмотренного законом, как не может занимать двух или нескольких мест одновременно» [199] . (Это положение в части, касающейся невозможности соединения в участнике судопроизводства различных процессуальных положений, нуждается в уточнении).
199
Чечина Н. А. Воспитательная функция советского гражданского процессуального права. Л., 1972. С. 47.
Таким образом, в процессе нельзя занимать (в отличие от материальных правовых отношений) положение промежуточное, нетипичное, квазипроцессуальное. В этом смысле данная группа общественных отношений формализована правовыми нормами в наибольшей степени.
При наделении индивидуальной правосубъектностью новых возможных участников процесса законодатель должен руководствоваться принципом, известным под названием «бритвы Оккама»: «Сущности не следует умножать без необходимости» [200] . Применительно к учению о лицах в процессе это значит, что введение в ту или иную процедуру нового субъекта нецелесообразно, если достижение процессуального результата (в частности, вынесение правильного решения) достигается с помощью известных, традиционных средств.
200
Большая советская энциклопедия. 3-е изд. М., 1979. Т. 18. С. 347.
В настоящее время нет надобности вводить в процесс фигуру структурной единицы, ибо защита прав хозорганов достигается с помощью обычных представительских отношений.
Развитие законодательства привело, однако, к тому, что хозяйственная самостоятельность структурных единиц была расширена. Согласно ст. 5 п. 5 Закона о предприятии объединение может предоставить структурной единице право заключать хозяйственные договоры от имени структурной единицы и нести по ним ответственность закрепленным за нею имуществом. При его недостаточности ответственность по обязательствам структурной единицы несет объединение.
Возможность участия структурной единицы от своего имени в гражданском обороте предопределяет участие структурной единицы в гражданском и арбитражном процессе в качестве стороны, ибо структурная единица, не будучи юридическим лицом, пользуется его правом.
Есть лишь одна особенность участия структурной единицы в таком хорошо известном процессуальном качестве.
Как видно из содержания ст. 5 Закона о предприятии, ответственность объединения по обязательствам структурной единицы является субсидиарной (дополнительной). При субсидиарной ответственности на ответной стороне не образуется обязательное процессуальное соучастие. Это значит, что суд или арбитраж не должны во всех случаях предъявления иска к структурной единице привлекать в качестве соответчика объединение. Однако возможность такого
привлечения высока. Она может быть реализована по ходатайствам истца, структурной единицы, объединения, а также по инициативе арбитража. Но если иск в рассматриваемой ситуации предъявлен к объединению, привлечение структурной единицы в качестве соответчика обязательно.Таким образом, развитие законодательства показало, что формулировка ст. 24 Основ о признаках сторон – коллективных субъектах права – оказалась более гибкой, приспособленной к потребностям сегодняшнего дня. Она позволяет регулировать участие в качестве сторон в процессе организаций не только являющихся юридическими лицами, но и пользующихся правами юридических лиц.
На эту особенность формулировки гражданского процессуального законодательства уже давно справедливо обращали внимание И. М. Зайцев и М. А. Викут [201] .
201
Зайцев И. М. Регулирование гражданской процессуальной правосубъектности организаций Основами гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик //Проблемы применения Основ гражданского законодательства и Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Саратов, 1971. С. 162; Викут М. А. Проблемы правового регулирования процессуального положения и деятельности сторон в советском гражданском судопроизводстве: Автореф. дис… докт. юр. наук. Саратов, 1971. С. 14.
Аналогичные изменения необходимо внести в ст. 15 Закона. Ст. 20 следует исключить из Правил, ибо самостоятельная процессуальная правосубъектность структурной единицы, выступающей в хозяйственном споре от имени объединения, не доказана.
2. Среди различных субъектов процесса гражданское судопроизводство особо выделяет лиц, участвующих в деле, перечень которых определяется самим законодателем (например, ст. 29 ГПК РСФСР) [202] . В основу выделения данной группы субъектов процесса кладется ряд признаков, важнейший из них – материальная или процессуальная заинтересованность участника гражданского процесса в исходе дела.
202
В дальнейшем – ГПК.
В арбитражном процессе законодатель не использует понятие «лица, участвующие в деле» не потому, что среди его участников нет заинтересованных лиц, а потому, что их круг с точки зрения действующего законодательства ограничивается сторонами и вышестоящими органами в тех случаях, когда последними предъявляется иск в интересах подчиненных им предприятий, учреждений и организаций (ст. 3, 24 Правил). В такой ситуации сущность Участия того или иного субъекта процесса выводится из анализа тех прав и обязанностей, которыми наделяет их законодатель. Права и обязанности сторон в арбитражном процессе определены ст. 18 Правил.
Хотя права сторон в сравниваемых процедурах во многом совпадают, в арбитражном процессе стороны наделены особым правом участия в принятии решения. Это немыслимо для сторон гражданского судопроизводства, которые имеют право принимать участие в рассмотрении дела, но ни в коем случае не могут участвовать в его разрешении. Последнее является прерогативой суда. Она гарантирована даже особой, специфической для судопроизводства нормой о тайне совещания судей (ст. 193 ГПК).
Именно по этой же причине законодатель не придает соглашению сторон в арбитраже того распорядительного эффекта, который присущ судебному процессу, где заключение мирового соглашения (само словосочетание «мировое соглашение» неизвестно хозяйственно-процессуальному законодательству) в случае утверждения его судом прекращает производство по делу (ст. 41, п. 5 Основ). Согласно ст. 77 Правил решение по спору принимается государственным арбитражем и участвующими в деле представителями сторон по результатам обсуждения всех обстоятельств дела в заседании государственного арбитража. При этом государственный арбитраж способствует достижению соглашения между сторонами. В арбитражном процессе, таким образом, соглашению сторон придается подлинно решающее значение.
Такое исключительное право сторон в арбитражном процессе дает основание выделять специфический принцип данной процедуры – принцип арбитрирования. Возражения против его существования обычно высказывают в связи с тем, что соглашение сторон как основа арбитражного решения на практике носит характер исключения, а не правила, а потому и сами Правила (ст. 77) предоставляют право арбитру принимать решение единолично в достаточно широком спектре ситуаций [203] .
Подобного рода утверждения верны, но принцип арбитрирования ими не подрывается, ибо его квинтэссенцией является само право сторон участвовать в принятии решения. Нереализация этого права не подрывает самого права, из наличного существования и содержания которого и выводится сам принцип. Как справедливо отмечает В. Ф. Тараненко, спор следует считать разрешенным методом арбитрирования как в тех случаях, когда арбитру удается согласовать позиции сторон, так и в тех, когда соглашение не удается достигнуть и решение по спору принимается самим арбитром [204] .
203
Каллистратова Р. Ф. Государственный арбитраж. М., 1973. С. 129, 130.
204
Тараненко В. Ф. Принципы арбитражного процесса. М., 1978. С. 45; Иванова С. А. Принцип арбитрирования и быстроты в арбитражном процессе // Демократия и право развитого социалистического общества. М.,1975. С. 277–278.