Избранные записи

Мне кажется, я даже после службы так сильно не удивлялся городской жизни, так мне не бросалось в глаза все её странное, нелепое устройство. Вся её неприглядность.

Особенно впечатляло то, что людей очень много, никто ни на кого не смотрит и не хочет смотреть. Не надо это людям. На борту во время экспедиции каждый человек был значим. Не все друг другу были симпатичны, не все были друг другу интересны. Были раздражения, неприятные разговоры, были люди, с которыми мы почти не разговаривали. Но все были значимы, ведь нас было немного. Каждый так или иначе имел своё место, значение и влияние. Здесь же люди просто шли по улице, и их было не счесть. Они появлялись в поле зрения и почти моментально из него исчезали.

Я прогулялся по пешеходной улице. В Архангельске есть пешеходная улица, на которой стоят характерные для северной архитектуры конца позапрошлого и начала прошлого веков дома. Дома скромные. Тем и хороши. Как мне сказали, их отчасти перевезли из других мест и тем самым создали некий ансамбль исторической улицы. Какие-то смотрятся получше, какие-то похуже. Но в целом все сделано плохо или, скажем, плоховато, и после прекрасных (особенно нетронутых человеком) арктических пейзажей это было остро видно, прямо бросалось в глаза. До экспедиции я этого так четко не замечал. И понимаю, что, вернись я из Парижа или Вены, контраст был бы не столь сильным.

После ещё оставшейся в Арктике кристальной чистоты всё видно как через чистейшую и самую точную оптику.

Я увидел, что за то время, пока нас не было, во дворах и вдоль центральных улиц посрубали репьи. Их именно посрубали, а не скосили, потому что репьи были выше человеческого роста. Я не шучу и не преувеличиваю, перед отъездом я даже фотографировался под репейниками, которые высились выше ёлок прямо возле исторических домов пешеходной улицы.

Вообще таких газонов и клумб, как в Архангельске, вы не увидите ни в одном областном центре страны. Я даже думаю, что какой-нибудь японец или англичанин может подумать, что эти клумбы создавал какой-нибудь известнейший норвежский или датский ландшафтный дизайнер. Так причудливо кочковаты и клочкасты архангельские клумбы даже на его главной пешеходной улице. Англичанин или японец не сможет поверить, что пыльные проплешины, сорняки и жалкие цветочки в центре города – не результат чьего-то необычного и продвинутого дизайнерского решения. Таких репейников японцы сроду не видали, англичанин же решит, что эти мощные, огромные растения – результат долгой и упорной селекции…

После арктических нежных мхов, после крошечных и прекрасных островков цветов камнеломки и арктического мака, которые проросли даже на жутких свалках, оставленных заполярными воинскими частями, и которые даже этим свалкам смогли придать какой-то печально-философский вид, архангельские клумбы и наскоро скошенные газоны, сплошь поросшие не газонной травой, а каким-то бурьяном и сорняком, выглядели немыслимо уродливо.

Я удивлялся, зачем это всё скосили – так стало же ещё хуже! Пни репейников и на разной высоте срубленный сорняк выглядят хуже диких зарослей. К тому же в основном срубленные и скошенные растения так и остались сохнуть на месте. Пусть дикие, но живые зелёные заросли выглядят лучше, чем то, что получилось.

А ещё на единственной пешеходной улице Архангельска среди деревянных домов строго напротив довольно красивого здания строительного техникума построено отвратительное, несуразное и безобразное жилое строение. Оно построено из красного кирпича, вне всяких стилей и традиций, явно со всеми возможными нарушениями не только закона, здравого смысла, но и технологий. По всему фасаду проступили белые разводы соли. Я спросил, кто это построил. Мне спокойно ответили: один депутат. Я спросил, неужели не было возмущений и протестов? Мне сказали, что были, но дом стоит. Построили его недавно… Особенно символично, что он стоит прямо напротив строительного техникума. Мол, смотрите, ребята, и учитесь.

Удивительно после арктической экспедиции смотрятся милиционеры. Ой, в смысле, полицейские. В Арктике жизнь регулируется без них. И регулируется мудро, потому что пока ещё человек в Арктике не является главным существом.

Я не хочу сказать, что главным существом там является белый медведь или морж. Нет. Там нет главного и регулирующего существа. Но просто устройство арктического мира пока ещё сильно человеком не нарушено… А милиции вчера в Архангельске было очень много, как-то чрезмерно много! Я не понимал почему. Новости же я давно не смотрел. И только потом узнал, что, оказывается, в Архангельск прибыл наш президент. Он прибыл в Архангельск даже раньше нас. Количество милиции и уничтожение репейников нашли свои объяснения…

Потом видел по телевизору, как Путин обещает навести порядок в Арктике. Так трогательно это всё звучит!.. Кто-то по телевизору сказал, что в российской Арктике находится около четырёхсот тысяч бочек, требующих утилизации. А настоящие специалисты говорят, что их, видимо, около миллиона, и двести тысяч из них с топливом. Эти цифры трудно осознать. В то время как редчайшей и прекрасной арктической белой чайки во всей (и не только нашей) Арктике осталось не более пятнадцати тысяч пар. Но если президент сказал, то, может быть, хотя бы немного техники купят для тех, кто своими руками и без всякой техники наводил относительный порядок в бухте Тихая. Может быть, внимательнее отнесутся к требованиям экологов, на которых чаще всего смотрят как на юродивых. Может быть, переоборудуют несколько станций… Пусть говорит. После того как я там побывал, хочется сказать – его слова бы да богу в уши.

Президенту бы, как и мне, по Архангельску прогуляться. Может, он бы и поутих с такими сильными заявлениями.

Прогулялся бы он по Архангельску – может быть, увидел бы бассейн «Водник» с осыпающейся, а местами уже осыпавшейся мозаикой на фасаде. Видно, что мозаика была прекрасная – скорее всего, конец шестидесятых годов. Делал, скорее всего, хороший мастер… Осыпается безвозвратно. Зато здание драмтеатра отремонтировали. Но смотришь на него – и хочется спросить: как же могли так изуродовать некогда замечательное и совершенно уникальное конструктивистское здание? Этот шедевр конструктивизма был вписан в ансамбль нескольких конструктивистских зданий. Кто ответит за то, что теперь театр скорее похож на балаган, с явным признаком участия турецко-цыганского вкуса и представления о красоте? Да к тому же с афишей Стаса Михайлова на ограде.

А от Архангельского драмтеатра далеко идти не надо. Вот, прямо на набережной, стоят руины шхуны «Запад». Эта шхуна, пожалуй, единственный значительный экспонат, оставшийся в Архангельске от памяти об освоении Арктики. Шхуна стоит на набережной, похожая на протухшую рыбу, выброшенную на берег. Облупившаяся краска свисает лохмотьями, как чешуя с дохлой рыбы. Шхуна стоит без мачт, мачты попросту сгнили и отвалились. Глядя на это жалкое зрелище в центре города, может быть, президент поостерегся бы давать значительные обещания по поводу очистки Арктики. Проблемы маленькой несчастной шхуны, которая является государственной собственностью, ничтожны, мизерны, микроскопически малы по сравнению с тем, что находится за Полярным кругом.

Прогулялся вчера по набережной. Ко Дню Военно-Морского Флота и к приезду президента здесь, конечно, многое подчистили и прибрали. Даже в понедельник по набережной прогуливались много людей. Мамаши с колясками в лёгких сарафанах, нарядные дамы, ребята на велосипедах, парочки. На песчаном пляже под набережной я увидел много загорающих и купающихся людей. Было жарко. Лето. Над рекой, над пляжем, над набережной звучали многие, многие детские голоса и смех. Люди изо всех сил хотят радоваться и жить хорошо.

Когда ехали в аэропорт, через каждые двадцать метров с одной и с другой стороны дороги мы видели людей в форме. Нас пару раз обгоняли с сиренами какие-то кортежи.

Люди в форме по бокам дороги, видимо, должны были создавать ощущение порядка и аккуратности, прикрывая собой жуткий пейзаж, состоящий из каких-то кривых бетонных ограждений, за которыми громоздится невесть что: безобразные киоски, павильоны, шиномонтажные мастерские, автомойки и прочая пригородная неразбериха.

Наш рейс вылетел в Москву с опозданием, потому что президент долго совещался где-то в отдельном здании аэропорта или же, наоборот, никак не приезжал. Но его самолёт стоял под парами, и ещё два самолёта тоже были наготове: он прилетел на трёх самолётах. Поэтому наш рейс задерживали. Но всё же, уже за полночь, я через Москву добрался домой. Экспедиция закончилась.