Избранные записи

Мне нравятся местные пареньки, которые стаями ездят на мотороллерах. Худенькие, загорелые с самых пелёнок, большеглазые; во всех виден забавный, наивный гонор и даже спесь, этакие тонкие-звонкие мачо, которые жадно поглядывают по сторонам. Пыльные мотороллеры, шорты, сандалии, тонкая золотая цепочка, крестик – вот и вся одежда… Но какие же у них причёски и стрижки! То у кого-то кок как у Элвиса, то сложносочинённый чуб, при этом затылок коротко выстрижен, а на нём ещё и выбриты какие-то волны или причудливые узоры. Если уже позволяет растительность на лице – непростой формы бакенбарды… Всё это уложено и причёсано, набриолинено и напомажено с самого утра. Любо-дорого посмотреть. Вот только скучно им, бедолагам. Остров! А приезжающие белотелые барышни с веснушчатыми плечами с холодных Британских островов или нарядные девицы из наших губерний им ещё не по зубам…

31 июля

…Последние несколько дней, точнее вечеров, падают звёздочки. В августе, говорят, они посыплются ещё активнее. Вчера луна была маленькая, сегодня будет ещё меньше, можно полюбоваться звёздами. Потому что при большой или полной луне их здесь почти не видно. Луна яркая, даже зловеще яркая. Около полуночи она абсолютно медная, а потом белеет, и лунные тени здесь такие чёткие, что даже жутковато. А ещё она так отражается в море, что ночное небо подсвечено, и звёзды видны тускло, да и то только самые яркие. А звёзды здесь, когда луна истощается, такие, будто их промыли и начистили.

Вчера испытывали прибор, который наводишь на звезду, нажимаешь кнопочку, а он тебе пишет, как звезда называется, в каком она созвездии, все её личные характеристики и даже расстояние до неё в огромных количествах световых лет. Какая хорошая, азартная вещь! Дети и взрослые выстроились в очередь и выдёргивали эту штуку друг у друга. А потом тыкали в небо пальцами с криком: «Нет-нет, это моя! Я первый её выбрал». Сначала прошлись по самым ярким, большим и мерцающим, а потом занялись мелюзгой. Конечно же, ни черта не запомнили, но штука хорошая. Что называется, полезная.

Ждал, надеялся, что здесь начнёт надоедать и захочется домой. Я люблю этот момент. Вообще считаю, что состояние, когда хочется домой, и само желание как можно скорее вернуться в свои стены и свой город – главная задача летнего отдыха. Нужно вырваться из дома, чтобы снова туда захотеть. Это и есть высокий, священный смысл отъезда куда-то подальше… Но пока желание вернуться не возникло. Наоборот. С грустью веду обратный отсчёт. А осталось всего полноценных шесть дней.

Самым удивительным образом чувствую, что успел привыкнуть к тому, что здесь вижу каждый день, и к тем, кого я здесь вижу… Думаю, что хотел бы приехать сюда зимой. И хоть местные жители говорят, что здесь всю зиму дожди, которые могут по нескольку суток не прерываться, всё равно хочется сюда зимой. Во-первых, после Калининграда к зимним дождям не привыкать, во-вторых, природного сибиряка зимними дождями не напугать, в-третьих, как сказал про Корфу Лоренс Даррелл: «Если хотите заглянуть в себя, приезжайте зимой именно сюда». Если кто-то боится заглядывать в себя, лучше зимой на горнолыжные курорты. Куршевель, говорят, то самое место, где в себя не заглянуть. А я понимаю, что в себя заглядывать не боюсь. Дело это, конечно, небезопасное – но не боюсь…

Полюбил я Корфу и, похоже, с первого взгляда. Хочу проиллюстрировать свои признания в любви этому месту коротким эпизодом…

На днях сидели в малюсенькой таверне на нашем (а мы его именно нашим и зовём) пляжике. Таверна очень простая, состоит из двух половинок: одна, ближе к морю и под тентом, продуваемая постоянным приятным морским ветром, другая часть таверны – в тени, под капитальной черепичной крышей. Столы под тентом и на ветру деревянные, шаткие, но укрыты бумажными скатертями и сервированы. А те, что в тени, ничем не накрыты и предназначены для того, чтобы там можно было между купаниями выпить, да и только. Сервированные же столы – для тех, кто решил пообедать или поужинать. Обычная практика, ничего особенного.

В таверне хозяин-грек обычно на кухне, хозяйка-англичанка, когда муж занят стряпнёй, либо читает бестселлеры, то есть какую-то британскую макулатуру, либо мило беседует с посетителями. Когда у мужа свободное время, они спорят или ругаются. Мужа, конечно, зовут Спирос, её не помню, как зовут.

На Корфу, по-моему, каждый второй мужчина Спирос (Спиридон) – это в честь святителя Спиридона, чьи мощи хранятся в церкви его имени в Керкире как главная святыня и ценность. Обслуживает таверну, которую все называют «У Спироса», один официант, молодой парень с наголо выбритой головой. Улыбчивый, разговорчивый, весёлый и шустрый. Он всегда в прекрасном настроении, во всяком случае, на людях. Позавчера подошёл к нам и сказал, что у хозяина очень хорошее настроение, и он приготовил блюдо из баранины, которому даже названия не придумал, и что больше никогда это блюдо не повторится. Разумеется, мы его отведали. Это была изумительная баранина с баклажанами и какими-то приправами, которую Спирос замотал в тончайшее, как пергаментная бумага, тесто. Нам достался один такой свёрток, потому что, видимо, хорошее настроение у Спироса уже закончилось.

На днях этот парень-официант принёс нам холодного домашнего вина, которое здесь стоит как вода и даже дешевле, и наливается не понемногу, а полным бокалом (2 евро за бокал), весело с нами обменялся дежурными фразами о погоде, настроении и здоровье. При этом формальные фразы для него не формальность, а ежедневное наполнение жизни.

Разговаривая с нами, он вдруг поменялся в лице и быстро отошёл от нас. Он увидел двух дам в возрасте немного за тридцать с девочкой лет семи-восьми, которые уселись за соседний столик. Он к ним подошёл и – до этого я не видел, чтобы у него было хоть раз недружелюбное выражение лица – и вот с недружелюбным и даже жёстким выражением лица металлическим голосом он сказал, что обслуживать их не будет, и попросил уйти. На совсем плохом английском те сказали, что он не имеет права так разговаривать и что они хотят видеть хозяйку. Он ответил, что хозяйка здесь, но это ничего не изменит: он обслуживать их не будет и хозяйка не сможет на это повлиять.

Меня удивила эта сцена, я не понял, почему такая реакция, и откровенно наблюдал за происходящим. Меж тем дамы что-то очень громко обсудили между собой, скорее всего по-румынски, потому что их язык напоминал итальянский, но не был столь благозвучным и характерно интонированным. Одна из дам, наиболее скандальная и решительно настроенная, пошла к хозяйке-англичанке и, размахивая руками, громко, на своём подобии английского, сказала, что ей в этом заведении хамят, что это безобразие, что они имеют право заходить куда угодно и что владельцы должны радоваться тому, что им принесли деньги. Маленькая хозяйка, опустив очки на кончик носа и закрыв книгу, которую читала, выслушала её со сдержанной улыбкой и сказала, что не может изменить решение своего официанта и что дамы имеют право на всё, кроме того чтобы быть обслуженными в этом заведении. Тогда посетительница метнулась к официанту, показала ему деньги, потрясла ими в воздухе перед его носом и заявила, что хочет два капучино, на что услышала спокойный, уверенный ответ, что именно её деньги ему не нужны и что им необходимо как можно скорее покинуть таверну. Фыркая, сыпля понятными только им ругательствами, хлопая несуществующими дверьми, дамы удалились.

Я допил вино и, подозвав официанта с просьбой принести ещё бокал, не удержался и спросил, что было не так с этими дамами.

Официант рассказал мне, что дамы приходили накануне, ужинали, вели себя высокомерно и ругали еду. Однако это их право. Но сегодня они пришли, уселись за сервированным к обеду столом и потребовали кофе. На что им было сказано, что если они не будут есть, им следует перейти в тень, за столики для напитков. Они начали возмущаться, ругаться, заявляя, что они платят и могут сидеть где угодно, и что если так, они пойдут в другое заведение. Им тут же предложили пойти в другое заведение, что они и сделали. А другое заведение находится рядом, это ресторанчик классом повыше, аж с текстильными скатертями. Им там тоже, очевидно, отказали, и они вернулись. А тут уже не хотели их принимать.

– Они сказали, что пошли в другое заведение! Они нанесли обиду и мне, и хозяину, и всем нашим постоянным посетителям. Больше я их никогда не обслужу, – сказал мне парень со своей уже вернувшейся привычной улыбкой.

Его решение и отказ не бесспорны, но мне понравилось! Мне понравилось чувство собственного достоинства и внутренний стержень, которые обнаружились в парне. В этом не было спеси, но была гордость, в этом не было нахальства, но было достоинство. И мне понравилось, что хозяйка безусловно поддержала своего работника.

Мне стали понятны пожилые англичане, которые 15–20 лет живут или проводят свои летние месяцы на Корфу и ходят только к Спиросу, в малюсенькое, ничем не примечательное заведение на одном из крошечных, ничем не примечательных пляжей на довольно большом и изобилующем красотами острове. В этом огромном и, казалось бы, столь разнообразном мире.

2 августа

В данный момент за окном жара, как вчера и позавчера, звенит цикадами. И завтра она будет так же звенеть. И улечу я отсюда под звон цикад. Горизонт сейчас неясен, он в белой дымке. Эта дымка – тоже зной. Дальние острова, которые видны на рассвете, сейчас скрыты дымкой или угадываются едва. Море неподвижно. Штиль. Цвет моря какой-то удивительно бело-голубой, и небо бело-голубое. Море чуть темнее неба. И из-за того, что дымка скрывает внятную линию горизонта, не видно, где море переходит в небо и наоборот. Гладкая вода во всём обозримом пространстве исчерчена причудливыми линиями. Это следы от корабликов и кораблей. Какие-то прошли два часа, а то и более, назад, какие-то – недавно. И узкая полоска воды, несколько часов назад разрезанная носами и взбитая винтами, сейчас почему-то чуть более гладка, чем остальная морская поверхность. След от лодки или кораблика лежит на поверхности, как тончайшая и совершенно прозрачная лента. Она извивается, эта лента, в каких-то местах её перерезают и рвут другие лодки и кораблики…