Избушка на козьих ножках

***

— Вряд ли она что-то знает, — произнес Бритый, когда они встретились возле дома матери Колышева. — Обычно матери не слишком осведомлены о делах своих подросших деток. Но что-то мы от нее бесспорно узнаем. А там поглядим.

— А где сейчас Смайл? — спросила у Бритого Мариша, когда они поднимались на четвертый этаж обшарпанной панельной хрущевки, в которой жила мать Колышева.

— Не знаю, — покачал головой Бритый. — Он мне только сказал, что они с Жаном нашли знакомого Ширяева. Тот будто бы имеет какую-то важную информацию, которая может пролить свет на то, кто убил Ширяева.

— А что за информацию? — заинтересовалась Мариша.

— Смайл сказал, что информатор пока спит, — сказал Бритый.

— Спит? — удивилась Мариша. — Днем? Так пусть они его разбудят! Чего они церемонии разводят?

— Смайл сказал, что тот парень нажрался в зюзю, — сказал Бритый. — Так что будить его без толку. Нужно тому дать проспаться.

К этому времени все трое поднялись на четвертый этаж.

— Вот ее дверь, — сказал Бритый, указывая на самую обшарпанную и грязную дверь, которая явно была ровесницей дома. Да и краска на ней была того же времени.

Бритый отодвинул подруг к себе за спину, вытащил из кобуры пистолет и потянулся к звонку.

— А зачем пистолет? — прошептала Мариша.

— Не хочу рисковать, — ответил Бритый. — Если Колышев все-таки скрывается у матери, то… То возможны всякие неприятности.

И он нажал на кнопку звонка. Тот не работал. Бритый стукнул пару раз в дверь. И она открылась.

— Хм, — пробормотал Бритый. — Странно.

Он снял пистолет с предохранителя, толкнул дверь и вошел в квартиру. Подруги последовали за ним.

— Левик, это ты? — услышали они женский голос, и в переднюю выплыло удивительное создание. Выплыло и уставилось на гостей.

Те в свою очередь изумленно изучали женщину, по всей видимости, являвшуюся хозяйкой квартиры. Она была одета в длинный вишневый бархатный халат, полы которого подметали давно в этом нуждавшийся пол в квартире. Из халата торчали тонкие белые руки с длинными загибающимися на концах ногтями, выкрашенными в такой же вишневый лак. И осветленные пряди волос на голове у хозяйки также перемежались с выкрашенными в вишневый цвет прядями.

— Вы кто такие? — недоуменно спросила у них женщина.

Выражение лица ее было не рассмотреть, так как его покрывал толстый слой питательного крема. Но вряд ли женщина была довольна, обнаружив в своей прихожей вместо ожидаемого Левика трех людей, один из которых к тому же был вооружен.

— Вы Зинаида Ивановна Колышева? — спросил у нее Бритый.

— Я, — кивнула головой на удивительно тонкой шее женщина. — А в чем дело?

— Мы можем поговорить с вами о вашем сыне? — спросил у нее Бритый.

— У меня нет сына, — спокойно ответила Колышева.

— Как нет? — удивился Бритый. — А Виктор Андреевич Колышев разве не ваш сын?

— Нет, он мне не сын. Я от него отреклась много лет назад! — трагически заявила Зинаида Ивановна. — Вычеркнула его из своей жизни, ибо он разбил материнское сердце!

— Из-за того, что его арестовали за грабеж? — спросила Мариша.

— При чем тут арест? — удивилась Зинаида Ивановна, перестав на мгновение заламывать руки и посмотрев на Маришу. — Арест тут решительно ни при чем! Арест — это даже романтично. Но нет! Я отказалась от него задолго до того, как он попал в тюрьму.

— А почему же тогда вы это сделали?

— Он разбил мне сердце тем, что обокрал меня. Обокрал меня! Свою родную мать!

— В каком смысле обокрал? — удивилась Инна.

— В прямом! — отрезала Зинаида Ивановна. — Украл деньги, полученные мною за театральные гастроли.

— Так вы просто актриса? — обрадовалась Мариша, которая уже минут пять опасалась, что они имеют дело с настоящей сумасшедшей, настолько странно выглядела Зинаида Ивановна.

— Что значит «просто актриса»? — почему-то обиделась на Маришино замечание Зинаида Ивановна. — Я, к вашему сведению, девушка, очень хорошая актриса! Меня в состав труппы Большого театра приглашали! Только я не пошла.

Мариша уже открыла рот, чтобы полюбопытствовать, а почему именно не пошла, но вовремя прикусила язык. Сейчас было не время обсуждать капризы мамаши Колышева.

— Значит, Виктор вас обокрал и вы от него отказались, — подвел итог Бритый. — А после этого вы с ним встречались?

— С какой стати? — агрессивно набросилась на него Зинаида Ивановна. — Я же вам сказала, что вычеркнула неблагодарного сына из своей жизни! Полностью!

— Да, да, — энергично покивал головой Бритый. — Я понимаю и разделяю ваш праведный гнев и негодование. Да обрушится небо на негодяя!

Зинаида Ивановна с интересом кинула на Бритого взгляд, видимо, почувствовав в нем родственную душу.

— И как это ни тяжело такой артистической натуре, — продолжал распинаться Бритый, — но вам ведь приходилось решать с вашим сыном какие-то юридические вопросы.

— Какие еще вопросы? — насторожилась Зинаида Ивановна.

— Хотя бы вопрос квартплаты! — отрезала Мариша. — Ваш сын, насколько нам известно, до сих пор прописан у вас в квартире.

— Да, — поникла головой Зинаида Ивановна, плавно переходя от негодования к тихому отчаянию. — У меня рука не поднялась выписать моего недостойного сына. Я не смогла выбросить его на улицу. Хотя он этого заслуживал!

— Ну и вам, конечно, приходилось с ним встречаться… Хотя бы иногда… — уточнила Инна.

— Ах, — снова в тоске заломила руки Зинаида Ивановна. — Знали бы вы, какими ужасными были минуты встреч! Что мне приходилось переживать, видя перед собой свое дитя и помня о том преступлении, которое он совершил против меня! У меня сердце буквально рвалось на части. Просто не представляю, как я это все пережила!

— Отдаю должное вашему мужеству, — снова вступил в беседу Бритый, почтительно склонив голову перед Зинаидой Ивановной. — Но все же когда вы в последний раз видели вашего сына?

— После его ареста, — не задумываясь, сказала Зинаида Ивановна. — Ему тогда здорово досталось. Он был ранен, лежал при смерти. И призвал меня к себе. Я не могла ослушаться воли умирающего. И явилась к его одру.

Подруги подумали, что актриса по привычке все преувеличивает. Наверняка никто ее не пустил в тюремную больницу. И максимум, на что могли рассчитывать преступник и его мать, — на свидание через стекло под зорким контролем стражи.

— Так вот, он призвал меня, — ударилась в воспоминания Зинаида Ивановна, постепенно вживаясь в роль ангела-спасителя, — и я к нему явилась.