Изгнанник
Шрифт:
— Идеалист! — сказала Енифар и отвернулась. Но она не могла сегодня долго молчать. И заговорила снова: — Скоро ты больше не будешь моим братом.
— Почему?
— Потому что Моран может вернуться с минуты на минуту. Это кхачковяр говорит.
— Ты с ним виделась?
Девочка кивнула и медленно повернулась к Арилье.
— Кхачковяр говорит, что последний, пятый проклятый артефакт был обнаружен и обезврежен. И теперь над Мораном больше не тяготеет изгнание.
— А Джурич Моран знает об этом? — спросил Арилье.
— Ты воображаешь, что
— Какой способ? — Арилье не сводил с Енифар пристального взгляда. Он знал, что его названая сестра горазда приврать, недаром ведь она решила стать сказочницей; но сейчас в ее речах он улавливал проблески правды. Девочка не выдумывает. Что-то действительно произошло, что-то важное.
— Кхачковяр напишет ему письмо.
— Моран изгнан из нашего мира, — проговорил Арилье, — кхачковяр об этом помнит?
— Да, — Енифар засмеялась. — По-твоему, такой человек, как кхачковяр, способен об этом забыть?
— Кхачковяр — гном, — сказал Арилье.
Енифар качнула косичками.
— Кхачковяр — человек, и его зовут Николай Иванович Симаков… И он знает, как отправить письмо за пределы нашего мира. Понимаешь?
Внезапно Арилье поверил ей. Целиком и полностью. Ему стало грустно. Он взял ее за руку и сжал смуглые чумазые пальчики.
Енифар догадалась, о чем он думает.
— Я все равно буду тебя любить, Арилье, — сказала она и боднула его в плечо крутым, как у строптивого барашка, лбом. — Ты ведь не хочешь быть ребенком Джурича Морана?
— Нет… но… — Он вздохнул. Тролли окончательно запутали его в своих сложных семейных связях. Гораздо проще было оставаться эльфом. Эльфы — одиночки, и родственников у них всегда немного. А главное — эти родственники, как правило, очень далеко.
— Ты ведь не хочешь называть Джурича Морана «папой»? — безжалостно настаивала Енифар.
— Енифар, я подчиняюсь мудрым постановлениям кхачковяра, — сказал Арилье. — Но это действительно не означает, что я перестану тебя любить.
— А ты на мне женишься? — спросила девочка безжалостно.
— Попозже, хорошо? — взмолился Арилье.
— Ладно, — милостивым тоном произнесла Енифар, — принято. Женись на мне попозже, идеалист несчастный.
— Где я ему найду «Дигесты Юстиниана»? — страдальчески кричал Джурич Моран тонким, пронзительным голосом.
Вопли Морана пробирали до костей. Деянира морщилась, передергивала плечами. Морана это очень раздражало.
— Что ты рожи корчишь? Это твой педагог, между прочим! — набрасывался он на Деяниру.
— Между прочим, не мой, а вашего драгоценного Авденаго! — разъярилась вдруг Деянира. — Ага, крыть нечем?
— Лично я не собирался никого крыть, — увял Моран. — Я болен, Деянира, я очень болен, а они меня нарочно мучают… Все мучают, и ты тоже…
Он показал
на свою руку, распухшую и покрасневшую. На ней отчетливо проступали ярко-красные, налитые кровью буквы:«Завтра отправляю портал Евтихия. Готов встрече Морана. Настаиваю доставке Дигестов Юстиниана. Симаков».
— На что ему эти Дигесты? Как они хоть выглядят? — вздохнул Моран, явно готовый сдаться.
— Это книга, — сказала Деянира.
— Откуда ты знаешь?
— В интернете посмотрела.
— И про что эта книга?
— Свод законов, — объяснила девушка. — Классический. На нем построены все современные юридические системы.
Моран сказал:
— И где мы это украдем? Ты уже присмотрела подходящую библиотеку?
Полдня Деянира бегала по городу в поисках книги. Когда она вернулась к Морану, ее ожидал жуткий сюрприз.
Дверь в квартиру стояла нараспашку. Надпись «Бюро экстрамального туризма» исчезла. Из глубины квартиры доносились грохот падающих предметов, сдавленные проклятия и собачий лай. Потом собака вдруг жалобно завизжала.
Позабыв об осторожности, Деянира бросилась в квартиру. Ей представились воры — один из кошмаров ее матери. Квартирные воры. Оглушили Морана (ведь он так слаб), убили собачку и теперь выносят ценности. Чемоданы-то с деньгами!..
В прихожей она схватила первый попавшийся тяжелый предмет (любимую дубину пса, за которой он любил бегать во время прогулок) и прокралась в комнату.
Там царил развал, но никаких грабителей не наблюдалось. Пес весело бросился навстречу Деянире, размахивая хвостом. Девушка наклонилась, чтобы погладить его, но пес уже отобрал у нее палку и утащил свое сокровище в угол. Джурич Моран, весь покрытый пылью и какой-то трухой, уставился на Деяниру поверх горы барахла, выпавшей из рухнувшего шкафа.
— Что тебе надо, женщина?
— Принесла «Дигесты», — она кивнула в сторону прихожей. — А вы чем занимаетесь?
— Собираю вещи… Я ведь, кажется, сегодня уезжаю в дальние края. Не хочется оставлять ничего ценного. У меня столько всего, оказывается, накопилось! Я даже забыл про некоторые… Смотри.
Он показал пальцем на стол, где кучей были навалены серебряные ложечки, мятый кофейничек, явно старинный, но в очень плохом состоянии, обломки керосиновой лампы, которую «еще вполне можно починить», пожелтевшие кружевные воротнички и десяток рюмок зеленого стекла. Рюмками Моран дорожил особо, поскольку, по его мнению, именно из таких употреблял водку покойный Мармеладов.
— И еще Достоевский, — сообщил Моран, ревниво наблюдая за тем, как Деянира перебирает его сокровища. — Полное собрание. И несколько избранных томов. Для меня важно — в каком издании. Иногда хочется с иллюстрациями, иногда — без иллюстраций. Чтобы тебе никто не навязывал своего видения. Понимаешь?
Моран шагнул вперед, увяз в горе вещей, некоторое время яростно боролся со штанами и рубашками, которые обвивались вокруг его ног и норовили утянуть в трясину, а затем решительным рывком высвободился и прыгнул на середину комнаты.