Измена: B-52

И я даю. Юра — ни в какую. А я снова приехал сегодня утром к матери на шашлыки с Авророй. Отец от нее в восторге. Мне так тепло на душе становится, когда я вижу, как они играют, как она лопочет ему всякое, и улыбаюсь. Потом ее забирает мама — она испачкалась в клубнике, надо срочно ее умыть! А мы остаемся втроем. Одним мужчины. Костя, правда, быстро ретируется, так что с отцом мы вдвоем. Сидим в беседке, следим за шашлыком. Молчим. Это, правда, уже не неловкая тишина, как была сначала, я ей даже почти улыбаюсь, но сам нет-нет, а посмотрю вдаль. На небо. Грустно, не хватает чего-то очень важного…точнее кого-то очень важного.

– …То есть Марина больше не твоя девушка?

Хотелось съязвить так сильно, что руки зачесались, но я только фыркаю — отец усмехается.

– Лезу не в свое дело? Слишком рано?

– Слишком рано.

– Прости, но я просто должен был сказать, что она очень хорошая девушка.

– Потому что тебе помогла?
– бросаю на него колкий взгляд, на что он слегка мотает головой и мягко мне отвечает.

– Потому что я видел, что ей ты важен. Твоей этой Ольге — нет. За мной пошла только одна из твоих женщин, Стас. Чтобы спасти тебя. Где была вторая?

– Со мной.

– После того, как сама создала эту ситуацию? Удобно.

– Я не сказал, что верю тебе.

– Но в глубине души ты веришь. Какой мне резон врать?

Молча давлю в себе желчь, потому что не могу объяснить ни его намерений, ни ее. Конечно, больше я склоняюсь к тому, что врет она — на Ольгу это похоже, — а все равно верить не хочется как-то. В то, что был таким слепым, когда замуж ее брал, твою мать…

– Вика мне рассказала немного о Марине. Ты с ней счастлив был, да?

– Давай не будем говорить о ней. Дело не в том, что рано, я не хочу просто.

– Значит да…Почему ты ее отпустил тогда?

– Я не могу держать ее, потому что не уверен, что смогу дать то, чего она хочет.

– И чего она хочет?

– Чтобы я не общался с Ольгой. Это невозможно.

– Не думаю, что ей это нужно.

Усмехаюсь и откидываю голову на толстую колонну, прикрыв глаза.

– Ты не знаешь ни одну из них, но делаешь выводы.

– Твоя правда, но я знаю женщин. Марина не похожа на ту, кто будет запрещать тебе общаться с кем угодно, тем более с дочерью.

– Она и не запрещает. Просит выбрать между ней и Ольгой, но я не знаю как? Ольга для меня значит много, она родила мою дочь! Она говорит, что я мчусь по любому поводу, а как иначе? Я не хочу…

Резко осекаюсь, смотрю на отца, но он лишь мягко мне улыбается и пару раз кивает.

– Ты не хочешь их бросать, как я вас бросил. Понимаю…

– Прости, но да.

– Нет, ничего, я сделал то, что сделал, и выбрал то, что выбрал. От этого не уйти, но, Стас, послушай, ты впадаешь в крайности.

– В каком это смысле?!

– Да в таком, что если ты не приедешь к Ольге по мелкой просьбе — это не будет означать, что ты их с Авророй бросил. Вы с ней развелись, теперь ты не должен быть ей мужем, но должен оставаться отцом для Авроры. Это не одно и тоже. Понимаешь?

– Конечно понимаю!

Если честно, то нет. И, видимо, читается это на «ура», если дальше я слышу его смех…

– Стас, она не твоя женщина. Она — мать твоего ребенка, которую ты должен уважать, и ты должен быть хорошим отцом вашей девочке, но на этом все. У тебя есть другая женщина, твоя женщина. Для нее ты должен быть мужчиной, которому она может доверять, за которым может спрятаться, и который не помчит, как угорелый, интернет чинить своей бывшей жене.

Цыкаю.

– Мама рассказала?

– Костя.

– Ну спасибо…

– В этом нет твоей вины, что ты не знаешь, как разделить эти понятия. Я виноват, что для тебя «муж» и «отец» — это одно, но скажи мне: ты хорошо себе представляешь Костю на твоем месте?

– Нет…

– Вот именно. Нет. Бери пример с него, он мужик хороший. Понятно почему Марина уехала, зачем ей оставаться с мужчиной, который в ее глазах мечется от одной юбки к другой?

– Я не мечусь!

– Тогда докажи это делом, а не словом. Тебе нужно расставить точки над «i». Ольге это не понравится, зато твоя женщина будет спокойна. Правильно расставляй приоритеты, Стас. Тебе мой совет, как от человека, который этого сделать не смог.

Марина

– …Правильно расставляй приоритеты, Стас. Пра-виль-но.

Я моргаю пару раз, потом приподнимаю одну бровь.

– Прости, я уточню. Ты считал, что это одно и тоже?

– Не то чтобы да…

Стас задумчиво рисует на моем бедре круги, а сам устал вздыхает и пялится в потолок. Хмурится — я жду. Решаю не давить на него, в конце то концов, мне действительно хочется понять ход его мыслей. И наконец понимаю, когда он собирается: главное не спешит, ЧТД, и все само придет.

– Отец когда от нас ушел, я видел, как маме было сложно. Ей приходилось все самой делать, помощи ждать неоткуда было, а я…Я больше всего на свете боялся, что стану таким, как он, понимаешь?
– Давыдов поднимает голову и смотрит мне в глаза, а потом тихо так, проникновенно говорит, - Я не мог представить себе, как перестану общаться с Ольгой. Не из-за каких-то чувств, чисто технически — это невозможно.

– Я у тебя не просила «не общаться с Ольгой». Мне понятно, что это невозможно.

– Тогда мне не было понятно, малыш. Мне казалось, что ты ставишь мне ультиматум, а я не мог тебе дать того, что ты хотела. Аврора…

– Твоя любимая дочь, я это знаю. За кого ты меня принимаешь?

– Прости, но…- неловко жмет плечами, а я снова заканчиваю за ним его реплику.

– У тебя был плохой опыт.

– Ольга не «плохой опыт», Марин, не мое это. Она сама по себе не зло во плоти, просто девчонка, которую не любили. Единственное, как она воспринимает любовь — через скандалы и разборки. Чем громче, тем лучше.

– А ты?

– А мне этого больше недостаточно. Если ты хочешь правду, то до того, как мы начали встречаться, я действительно думал, что люблю ее. Но потом все изменилось. С тобой мне хорошо по-настоящему. Когда ты уехала… это было сложное испытание. Я точно, как пес, выискивал твою фигуру везде, где это было возможно и нет, а тебя не было нигде, и когда я это вспоминал — становилось сложно дышать. Прости, что заставил тебя думать иначе, но мне она не нужна. Мне ты нужна.

Его слова меня разоружают, и я медленно опускаю руки на широкую грудь, а сама глазами хлопаю — не ожидала, и это мягко говоря. Стас не любит трепаться, я знаю, и знаю, как сложно ему это дается, а здесь…сейчас…Он так много говорит, так искренне и честно, так почему я ничего не могу сказать?!