Измена это Нелюбовь

– Я подожду, буду рядом.
– выдёргивает из мыслей его спокойный голос.

– Да-да, уже слышала такое. Кучно пошли...
– хочется остаться одной и подумать.

– Поясни?
– он придвигает стул вплотную к моему и садится, плотно сжав губы.

На улице невыносимо жарко. Всё, что было в тени ещё час назад, сейчас нещадно накрывает солнце.

– Прости.
– я устало провожу ладонью по лицу.
– Что-то мне нехорошо, пойдём в дом?

– Конечно, - берёт стаканы в одну руку, а другую подаёт мне.

Мы проходим через кухню, где он ставит стаканы в мойку, и направляемся в мою комнату. Она с противоположной от солнца стороны и сейчас там прохладно.

– Прости, - ещё раз повторяю, когда заходим в спальню, где я тут же плюхаюсь на кровать, с наслаждением вытягиваясь.

Егор молча садится рядом и ловит моё запястье. Заползает большим пальцем в ладонь и начинает там выводить круги. Это сбивает, но я не мешаю.

– Кто тебя ещё ждёт?
– наконец нарушает молчание.

– Где? А! Да это я ляпнула не подумав. Забудь.
– зачем вообще сказала? Дурында какая-то.

– Люб, я хотел бы знать.

– Егор, я бы тоже хотела знать! Вот честно.
– сажусь, выдирая у него свою ладонь. Меня прорывает, - Ты приехал, всё починил, одарил, поцеловал, приласкал, чуть ли не предложение сделал. При этом ничего не объясняешь.
– всё, нет времени молчать.

– Я сделал.
– его голос звенит.
– Любава, если ты согласишься, - замолкает, - мы всё обсудим.

– Такие вещи всё-таки обсуждают ДО, как думаешь? И и и... Ну не знаю! В любви там, в конце концов, признаются. Нет?
– Смотрю на него.

Его спина выпрямляется, вся фигура застывает в напряжении, он будто становится выше, больше, мощнее. Лицо каменное, нечитаемое, что там за фасадом? Смягчаюсь.

– Я в ужасе, панике, истерике, в чём там ещё можно быть? Как бы, вне времени болтаюсь. Летние месяцы пролетят молниеносно, Косте в школу идти. А куда он пойдёт? У Ксюшки кружки всё там. А мы тут. Просто пойми, мне страшно, больно, непонятно вообще всё, что сейчас.

Отмирает. Лицо оттаивает.

– Знаешь, на другой стороне боли нас всегда встречает нечто хорошее, просто подумай об этом.
– обходит кровать и растягивается рядом, поглядывая на меня.

– Ты в эзотерики заделался?
– с любопытством наблюдаю.

– Нуу... Это скорее некая мудрость.
– хлопает ладонью по одеялу, приглашая опять лечь.

Заваливаюсь. Он придвигается, подсовывая руку мне под шею. Уютно устраиваюсь.

– Если мы сейчас с тобой углубимся в мудрость, то тогда мне надо простить Савелия.

– А он просил прощения?
– поворачивает голову в мою сторону.

– Я чисто гипотетически.

– И почему, чисто гипотетически, надо простить?

– По тому, что если следовать мудрости, то на дне каждого тёмного колодца души нас ждёт сияющая звезда...
– я хихикаю над нашими умными речами.

– Звезда, говоришь? Да давно его надо было сковородкой ата та по заду, чтобы мозги в центр управления полётами вернулись, - вдруг серьёзно произносит Егор.

Недоумённо смотрю на него, а потом до меня доходит смысл, и мы вместе начинаем смеяться. От этого вдруг становится легко.

Так мы лежим, болтаем и я чувствую, как разжимается моё напряжение, утекает в руку мужчины, а обратно идёт тепло и забота и ещё нечто трепетное, в чём боюсь признаться себе и что очень страшно потерять.

Но всё рано или поздно заканчивается. Раздаётся шум в гостиной, мы переглядываемся и слетаем быстро с кровати. Пришли дети во главе с дедом Пашей.

– К нам едет папа, - сообщаю спокойно, выходя вслед за Егором в гостиную.

– Уррра, - радостно прыгает Ксюша.

А вот Костя внимательно смотрит на нас. Его взгляд заставляет меня нервничать.

– Ну я пошёл, - Павел, хмурясь, смотрит на нас.
– Вечером зайду рыбу удить. Вы того, без резких движений тут обойдитесь, - кивает на детей.
– когда Савелий приедет.

– Дядь Паш, ты ж меня знаешь, - Егор сосредоточен.

Старик кивает.

– Если что, зовите.

В ожидании мужа прошёл обед, после которого дети утащили своего дядю купаться. Я отказалась, сославшись на то, что надо всё убрать. Они попытались остаться помочь, но мне нужно было побыть одной, поэтому убедила, что прекрасно справлюсь без них.

О приезде Савы возвестил счастливый крик дочери. Ну с богом, начинается!

Выйдя на улицу, застала мрачно переглядывающихся братьев, дочь сидела на руках мужа, Костя стоял рядом с Егором. Однако...!

Выглядел Савелий откровенно плохо. Осунувшийся, с припухшим лицом, залёгшими глубокими синяками под глазами, некрасиво отросшей шевелюрой и бородой, которую дёргала Ксюха.

– Папочка, ты чего такой лохматый?
– она попыталась начать заплетать ему косичку, но муж одёрнул.

– Люб нам надо поговорить. Вдвоём.
– он многозначительно покосился на брата, спустил дочь на землю и двинулся на террасу.

Там сразу же наткнулся на открытую крафтовую коробку, с любопытством заглянул внутрь, скривил губы.

– Кучеряво тут живёте.
– произнёс зло.

– Это подарок от меня.
– спокойно уронил Егор.

Глаза Савелия нехорошо сузились...

??????????????????????????

Сава, июнь

Сава вдруг подумал, что было бы неплохо сдать анализы. Почему эта мысль ему не приходила раньше, сам не понимал. Ему очень не нравилось собственное самочувствие.

– И я бы Вам категорически советовал бросить пить, - жёстко ответил после расспросов участковый врач, крепкий мужик восточной национальности.
– Анализы назначу и чисто по-мужски - проверьтесь на инфекции.

Савелий поражённо застыл. Вот чёрт! А мужик дело говорит, Дара последнее время ведёт себя совсем ужасно.

Недавно пришли два отличных заказа на кухни. Любовница увязалась с ним на завод, где он хотел обсудить детали с главным инженером. Чтобы избежать, очередной истерики пришлось её взять, о чём Сава почти сразу пожалел. Она с порога начала откровенно клеить Петра Сергеевича. Мужик в целом был недоволен приездом женщины, но после того, как она притёрлась к нему своим телом, жёстко отчитал.