Измена это Нелюбовь

Савелий неохотно подошёл и забрал трубку.

– Дамира, успокойся, пожалуйста.
– на его лице играло раздражение, - ЧТООО?
– вдруг вскрикнул и его взгляд окаменел. Так же, как только что у Егора.
– Звони в экстренную службу!
– Обалдело произнёс.
– Сто двенадцать! С Т О.... Д В Е Н А Д Ц А ТЬ!.. Выезжаю. Буду примерно часов через пять-шесть.

Я растерянно наблюдала происходящее. Егор как-то печально смотрел на брата. Тот уронил руку, в которой держал телефон и весь будто смялся. Плечи поникли, глаза потухли, лицо посерело.

– Лёха... повесился...

Внутри начал расползаться холод, резко, безжалостно наполняя меня липким ужасом.

Луч уходящего солнца зловеще отразился в окне и ослепил. Прикрыла глаза, делая шаг в сторону. Потянуло свежестью уходящего дня. По-вечернему стрекотали то ли сверчки, то ли кузнечики. Было ощущение, что всё вокруг неуловимо изменилось. Глаза помимо воли отмечали бегущие облака, шевелящиеся на ветру травинки, отколовшийся каменный кусочек от плитки, застилающей дорожку к дому. И мужа, такого знакомого и одновременно чужого. Я вдруг поняла, что мне его безумно жалко и что это единственное чувство, которое испытываю к нему.

– Люб, - его голос звучал глухо и бесцветно, - ты поедешь со мной?

Внутренне ужаснувшись помотала головой.

– Хорошо.
– сделал пару шагов внутрь участка, опомнился, развернулся к выходу, - Ну... Я тогда один.
– и слегка пошатываясь направился к калитке.

Пикнула сигнализация, послышался звук открывающейся двери машины. Глухой удар чего-то о землю. Шум мотора. Хлопок. Шорох шин по гравию.

Я стояла не шевелясь. Тело налилось тяжестью, пальцы рук и ног заледенели.

Первый отмер Егор. Он проделал путь мужа до выхода с участка, опять донёсся звук сигнализации.

Я лениво вела взглядом по дорожке, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям внутри. Начинались сумерки. Они приглушили яркие краски дня и окрасили воздух в розоватый оттенок. За домом послышался заливистый смех дочки. Вздрогнула. Всё вокруг казалось нереальным, будто я попала внутрь нарисованной картины и стала двумерно-плоской.

Развернулась от калитки и глянула через забор на дорогу. Машины Савелия уже видно не было. Только пыль указывала путь, по которому она недавно проехала. Сзади раздались шаги, на плечи легло одеяло, сшитое мною же много лет назад. Оно окутало уютом, просочилось в нос запахом машины и Егора. Брат мужа бережно сжал мои плечи, побуждая откинуться на его грудь спиной. Отрешённо поддалась. Он обнял поверх одеяла, прижал к себе.

Стояли молча, глядя на темнеющий вдали лес и думая каждый о своём. Я про бренность жизни. Про то, что мне скоро сорок, половина пути пройдена. Чего я за эту половину достигла? А всё может вот так внезапно оборваться в один миг. Что останется после меня? Какая память? Какой некролог можно прочитать на моей могиле, если сейчас умру? На кого останутся дети? Думала о бедной Лёхиной жене. Савелий говорил, что она опять беременная. Как будет выживать? Как вообще справится с навалившимися невзгодами?

Егор сильнее сжал руки. Хорошо, что он рядом. Я и сама справилась, куда б делась? Но вдвоём легче. А Савелий сейчас где-то едет один на один со своими мыслями, возможно страхами, наверняка отчаянием. Внутри поднялось сочувствие к ещё совсем недавно любимому и родному человеку. Каждый заслуживает поддержки и понимания, даже тот, кто ошибся.

Взгляд уловил движение на дороге. Перевела туда взор. Дядь Паша. Освободилась из рук Егора и медленно побрела к калитке. Дойдя, уставилась на место, где ещё недавно стояла машина мужа. Там в траве лежал большой пакет с чем-то внутри, лопата и завядший букет ирисов.

??????????????????????????

Сава и полиция

Савелий ехал в Москву и в который раз прокручивал в голове разговор с Дамирой. Что-то его беспокоило больше чем сама весть о смерти друга. Никак не мог поверить, что этот раздолбай и прожигатель жизни вот так взял и ушёл из неё.

Недалеко от Москвы остановился на заправке. Залил бензин и сел попить кофе. Вынул телефон, достал номер Дары из чёрного списка и позвонил. Она ответила не сразу, он даже успел поволноваться на тему, как бы она тоже... того... Но нет.

– Савушка, сладкий мой малыш!
– голос был хмельной.

– Ты где?
– раздражённо спросил.

– Я, - икнула, - дома.

– А Алексей?
– ну нет, к ней он не поедет. И точка!

Дамира разразилась пьяными рыданиями и больше ничего членораздельного сказать не смогла. Как же всё это было некстати, хотя говорить о смерти друга подобным образом, конечно, вообще неправильно. Допил кофе и поехал в свою квартиру.

Утром решил послать аккуратное смс его жене. Она тут же перезвонила.

– Савелий, - голос был подавленный, но довольно спокойный.
– Приезжай, тут полиция поговорить с тобой хочет, но я вчера не решилась тревожить.

– Хорошо, буду через час.

Ну что ж, поедем общаться.

В участке пожилой строгого вида следователь пригласил Саву в довольно большой и на удивление уютный кабинет. Тёмная мебель, стол, этажерка, за которой стоял сейф, стулья. Цветок на окне. Всё выглядело ново и аккуратно. Следователь достал исписанные Дамириной рукой бумаги и ручку.

– Садитесь. Тут такое дело.
– задумчиво произнёс, - Есть подозрение, что не хотел Ваш друг вешаться. Свою любовницу, дуру, попугать решил, да не рассчитал.

Сава обалдел! Почти не спавший ночью, он чувствовал себя разбито. Поставил один локоть на стол и устало подпёр ладонью лоб. Дура - не любовница, а Лёха! Как вообще ему эта мысль в голову пришла?

– С чего Вы это решили?
– задал тем не менее вопрос.

– Верёвка...
– опять задумчиво произнёс следователь и замолчал.

От недосыпа и всего того, что произошло на Валдае, а также тут, в Москве, нервы у Савы сдавали. Ещё и этот мужик тянет кота за.... резину.

– Вы, простите, в каком звании?

– Майор, но можете называть просто ...
– не успел договорить, Савелий его перебил.

– Так вот, товарищ майор. Я очень устал, ехал полночи издалека, у меня проблемы в семье. Давайте по-быстрому всё решим и разойдёмся.

– Ну по-быстрому, так по-быстрому, - мужчина неприязненно посмотрел.
– Верёвка была подрезана. Хорошо так, всего пара ниток остались целыми.
– запнулся.
– А в предполагаемый момент гибели он звонил этой вашей... Как там её?
– полистал бумаги, - Дамире.