Измена пахнет расставанием

— Головка маленькая, несимметричные полушария, на счет пальчиков… Тут есть подозрение на лишние, — произнесла врач. Я смотрела и молчала. — По факту это подозрение на глубокую умственную отсталость… Дефекты сердца, почек…

— А если он здоровый? — спросила я. — Что тогда?

— Ну, тут вероятность незначительная, — продолжала Оксана. — Я бы не стала рисковать.

— Давайте сюда документы, — прошептала я, видя, как Оксана выходит из кабинета.

— Я сделаю вам копии, — произнесла она, пока я сидела и обнимала свой живот.

— Ну что ж ты так, а? — спрашивала я, вздыхая. Мне казалось, что я внутренним взглядом я видела малыша. — Ты там маму не подводи… Мама сама не знает, что делать…

Я понимала, что нужно просто не сдаваться. Но с другой стороны ужас жизни с больным малышом петлей удавкой сдавливал горло.

— Вот ваши документы, — произнесла доктор. Она протянула мне все, а я вздохнула. — Если что, сегодня есть возможность решить вашу проблему.

Сегодня? Решить проблему?

Мне понадобилось намного больше воздуха, чем я ожидала. Поэтому вздох получился судорожным.

— Погодите, а вам разве не на сегодня назначено? — спросила Оксана, а я испугалась. — Да, через полчаса. Так вы как?

— Я подумаю, — прошептала я, вставая.

Осторожно, чтобы не уронить файл и не потерять эти документы, я вышла в коридор. В коридоре сидела девушка, втыкающая в телефон.

Стоило мне только двинуться по ступеням вниз, как вдруг я увидела Дамира, который летел по ступеням вверх.

Увидев меня, он замер. Я понимала, что вряд ли смогу развернуться и обойти его. Так же я не могла подняться выше.

— Ты почему мне не сказала, что ты беременна?! — закричал Дамир, потрясая папкой перед моим лицом.

— Ты не имел права трогать мои вещи на моем рабочем столе! — возмутилась я. Дамир перегородил мне дорогу, поэтому мне ничего не оставалось делать, как пытаться пройти.

— Пропусти, Дамир, — прошептала я. — Я прошу тебя! Это не твой ребенок! Отстань от меня! Отвяжись! Ради бога!

— А вот это вот что?! — произнес Дамир, доставая из папки направление на аборт.

— У ребенка патологии, — произнесла я, уставшим голосом. — Послушай, Дамир! Дай пройти! Я не хочу орать на всю больницу…

— Мне все равно, что думает вся больница, — отрезал Дамир. — Ты не сказала мне, что беременна.

— Да я сама об этом только — только узнала! — задохнулась я. — А теперь послушай меня. Только давай присядем где-нибудь, а то мне стоять неудобно.

Глава 59

Дамир дернулся, словно очнулся. Он хотел мне помочь, но я протестующе повела плечом. Он стоял с отведенной рукой, а я со вздохом стала спускаться вниз.

На первом этаже было как-то не многолюдно. За стойкой скучала девушка, пока у нее не зазвонил телефон.

Я заметила удобное сидение под сенью огромных лопухов — цветов.

— Дамир, прошу тебя. Выслушай меня! — твердо произнесла я, глядя ему в глаза.

— Это наш ребенок, — перебил Дамир. И опустил глаза на мой еще не выступающий живот. Он смотрел на него, словно зачарованный. — Ты могла позвонить! Или написать! Я тоже имею право знать!

— А если я тебе изменяла?! Пока ты там крутил шуры — муры с Мариной?! — спросила я, а в моем голосе горечь обиды затмила все. — Может, стоило тебе за порог, я набирала номерок!

Дамир смотрел на меня так, словно сейчас сорвется. А я была рада, что встреча состоялась в людном месте. Так я чувствовала себя защищенной.

— Ложь, — отрезал Дамир. А у меня закралось подозрение, что он прослушивал мой телефон, и отслеживал мои перемещения. Поэтому и утверждал с таким спокойствием. Он прекрасно знал, где я, с кем я, и что я делаю.

— Ты про Марину? — заметила я, с уставшим укором глядя на бессовестного жениха. А ведь мы должны были уже вернуться из свадебного путешествия.

— При чем здесь Марина, — произнес Дамир, словно слова о Марине причиняют ему боль. — Я говорил, что она не моя любовница! Она просто деловой партнер!

— Ах, теперь это так называется, — заметила я, поджав губы. Но мысли вернулись к моей маленькой загогулинке, которая доверчиво спряталась во мне, большой и сильной маме.

— Она — не любовница. Больше ничего объяснять не буду, — мотнул головой Дамир. — Я видел срок! Все сходится! Это — мой ребенок! И я не позволю, чтобы моего ребенка воспитывал другой мужик! У ребенка должен быть отец!

Я посмотрела на Дамира, узнавая любимые черты. Ни боль, ни ненависть, ни обида — ничего не способно было вытравить их из памяти. От этого было вдвойне больнее.

— А теперь слушай, Дамир! Слушай и не перебивай! — произнесла я, закусив губу. Каждое мое слово было омыто внутренними слезами. — Ребенок болен. У него серьезные патологии. Это — умственная отсталость. Если это мальчик….. Он никогда не будет играть с папой в футбол, потому что не поймет, что это такое. Он не будет подавать папе ключи, когда тот будет возиться с машиной… А если девочка, то она даже не притронется к кукле. И не будет играть с мамой в стирку… Этот ребенок не попросит на новый год игрушку. И не будет капризничать, если подарят не ту. Я читала. Это — ребенок — овощ или полуовощ. Искореженное болью тело, букет заболеваний!

Я вспомнила, как узнавала про похожие случаи в интернете.

— Вот, — ткнула я в фотографию с одного форума, объединившего измученных мам и родственников таких малышей.

Дамир смотрел на малыша, который лежал в неестественной позе, обвитый проводами. Казалось, на снимке жили только глаза. Они были очень и очень красивыми. Небесные, как их называют. Так вот, они выделялись на фоне подушек, пеленок, лекарств, тела, которое искалечено врожденным недугом.

Мне хотелось закрыть рот рукой, потому что всю жизнь была уверена, что так смотрят ангелы.

— Вот так будет выглядеть наш малыш, Дамир, — произнесла я. — И да, я уже была в государственной клинике у тети Светы. И там сказали примерно то же самое.

Дамир смотрел на фото, а потом на документы, которые были в его руке. Смешная цветная прозрачная папочка с милыми облачками легла рядом со мной.

Дамир резко встал и ушел. Не попрощавшись, не сказав ни слова. Он двигался в сторону выхода из медицинского центра.

Сначала я держалась. Но потом, видя, что он ни разу не обернулся, внутри проснулась та самая обессиливающая боль.