Измена. У тебя есть другая

— Хватит цепляться за моего мужика! Он тебя ненавидит, знаешь ли! — ее голос звенит. — Рассказывал, какая ты жалкая, как ему противно было тебя трогать…

Мои пальцы сами сжимаются в кулаки.

— Пошла вон, дура! Жорика твоего никто не держит. Он сам за мной таскается. Буду только счастлива, если ты меня избавишь от такого… подарочка.

— Бред! Не может такого быть! Таскается?! За тобой?! Насмешила! У меня есть отличный вариант для такой, как ты… — шипит она. — Найди себе пенсионера, потому Георгий теперь мой!

И тут...

За нашими спинами прогремел голос.

— Какого хрена ты здесь делаешь? Голос.

Его голос.

Мы обе оборачиваемся.

Георгий с букетом белых роз стремительно приближается в нашу сторону.

Мария бросает победный взгляд на меня, потом приосанилась, выпятив грудь вперед.

Но все ее приготовления оказались напрасными: подойдя к ней, Георгий грубо встряхивает за плечо, рыкнув:

— Я же предупреждал тебя, не приближайся к моей жене!

Глава 18. Она

Георгий толкает свою давалку в сторону.

— Георг, я…

— Замолчи! — обрывает ее резко.

Я только сейчас обретаю способность двигаться, напоминаю себе о необходимости уйти.

Надо было брать машину.

До дома, где я живу, здесь недалеко, и я предпочитаю прогуляться, но, наверное, стоит изменить этому правилу.

Отворачиваюсь, когда слова бывшего мужа настигают меня.

— Света, этот тест наверняка липовый, постой! Эти цветы — для тебя!

Я замираю и выдыхаю через стиснутые зубы:

— Мне плевать, Жора! И на твои цветы, и на твои липовые или не липовые тесты! — бросаю через плечо, не сбавляя шага. — Это твоя жизнь, не моя! Забирай свою прошмандовку и убирайтесь!

Голос звучит твердо, так, словно он выкован из стали.

Как только хватило сил?!

А внутри — осколок. Острый, колкий, впившийся глубоко.

Ведь не одна, так другая сможет ему родить.

А я...

Я уже все.

Как она сказала?

Отработанный материал.

Откуда эти мысли? Наверное, от осознания, что теперь, после развода, все точно кончено.

Он, конечно, как рыцарь, выделил мне немало денег при разводе. Машина, подаренная им ранее, осталась при мне. Он предлагал недвижимость, я отказалась.

Гордая дура, так назвала меня мама.

Она ведь до последнего меня науськивала: сохрани брак, быть разведенкой позорно!

А потом, узнав, что мы все-таки разводимся, другую песню завела: давай отожми у него побольше денежек!

Но я пошла своим путем.

Ничего лишнего у него отбирать не стала, ведь все это однажды достанется нашим детям, пусть они себя повели, как свинтусы неблагодарные, но в последнее время тянутся ко мне, и в их голосе звенит вина и чувство тоски.

Как бы то ни было, я — их мать, и к матери все рано или поздно вернутся. Вот и мои заблудшие детки уже прибиваются обратно, я сама пока их принять не могу и не хочу…

Не верится, что все будет как раньше, останется осколок в сердце или тень понимания, что дети выросли и это не те безобидные малыши, которые доверчиво прижимались ко мне и шептали: «Мы любим тебя больше всех на свете, мамочка!» Теперь это взрослые люди, которые иногда поступают так, как им хочется, как им выгодно, так, как они сами посчитают нужным и при этом не станут оглядываться на мнение матери.

Это нужно принять, как и то, что дети, тем более, ставшие взрослыми — неидеальны, они могут ошибаться и поступать некрасиво, даже ранить и обидеть…

Мне еще предстоит это принять, а пока…

Я иду, а в голове крутятся слова Марии.

Ее оскорбления, злые глаза: вот и вылезло на свет ее дрянное нутро!

Небезобидная овечка, не милая феечка, а рассчетливая стерва, которая, как я и говорила, мечтала выбраться из тени.

Она с такой злостью бросилась на меня. Неужели Георгий прервал с ней связь?

Но разорванные отношения — это еще не все, теперь встал вопрос о ребенке…

Мне плевать.

Плевать.

Но почему тогда по щекам текут слезы?

Почему в голове крутится:

А если это правда его ребенок?

Я резко забегаю в квартиру, запираюсь, падаю на пуф возле входа.

Дышу.

Просто дышу.

Рука сама тянется к телефону... и замирает.

Кому звонить?

Дочке, которая посчитала меня истеричкой, а теперь не знает, с какой стороны подступиться ко мне? Конечно, она приедет, но… в этом будет привкус прощения, которое достанется ей слишком легко и просто!

Сыну, который сразу открыто встал на сторону отца?

Приятельницам, которые еще вчера шептались за моей спиной: «Ну конечно, в ее-то возрасте уже не удержать мужчину... »

Экран телефона тускло светится в темноте.

Контакты. Сообщения.

Есть один человек, которому я могу позвонить — Татьяна, но она улетела в отпуск с мужем. У них с беременностью будто второй медовый месяц наступил…

Мне не хочется портить им такое время своими слезами и плохим настроением!

Внутри — пустота.

Я бросаю телефон на комод.

Потом заставляю себя встать и, проходя, мимо зеркала, пытаюсь улыбнуться, но мое отражение словно говорит мне:

— Если бы не этот ребенок…

Ведь ребенок свяжет Георгию и эту прошмандовку навсегда!

Самыми крепкими узами…

Может быть, мы смогли бы со временем просто общаться, как бывшие муж и жена.

Есть же пары, которые поддерживают уважительное отношения?

Или это все ложь и игра на публику?

Глава 19. Он

— Ты меня совсем за лоха держишь? — рычу, сжимая запястье Марии так, что бледнеют ногти. — Какая беременность? Мы сто лет с тобой не вместе! Я не трахался с тобой давным-давно!

— Я беремеена, посмотри на тест, который… — лопочет она. — Это… Это еще когда мы были вместе!

— Какой тест? Мы всегда предохранялись! И ты была на таблетках!

Мария пытается улыбнуться.

— Но не всегда же! — ее голос дрожит, губы подрагивают. — Всегда есть шанс забеременеть!