Измена. Вернуть любовь

— Ты яркий как звезда, но такой же далёкий, — бормочу вслух. Пьяная, что с меня взять, — Хочется прикоснуться, — отрываю руку и тяну её к небу, — Но нас с тобой, Глебка, разделяет целая вселенная, и до меня доносится лишь твой тусклый свет… — рука опускается, склоняю голову, укладываю её на колени, прикрываю глаза и просто сижу, слушая шум реки.

Кажется, я практически задремала, так как совсем не услышала, как Миронов подходит ко мне сзади. Как снимает с себя пиджак и накрывает им мои плечи.

Садится на песок со мной рядом. И первые минуты мы сидим молча. Мне даже не пришлось смотреть на него, ведь чтобы узнать, что это Миронов, мне достаточно его запаха.

— Почему не надела платье, которое я тебе подарил? Не понравилось? — нарушая молчание, спрашивает, глядя куда-то вдаль.

— Очень понравилось. Красивое платье, дорогое…

— Но?

— Но, нет, Миронов.

— Это платье тоже красивое, даже слишком, — касается пальцами приспущенного рукава. — Увидел тебя сегодня и…

— И?

— Заревновал как… — Да, неважно… Хотелось укутать тебя в плед, чтобы никто не пялился. Глупо, да?

— Очень. Учитывая твой статус несвободного мужчины.

Он ухмыляется, но совсем невесело.

— Ян, прости меня.

— М? За что? — Поворачиваю в его сторону голову, Глеб тут же ловит в свои горячие ладони моё лицо и нежно целует. Сначала практически невесомо, слегка касаясь моих губ. Потом чуть пробует меня на вкус и только после этого углубляет контакт. Издаю короткий стон, погибая от его яда и рождаясь вновь от его исцеляющего эфира.

“Люблю”, — бьётся в висках, но я никогда не скажу ему это слово.

— Люблю… — отрываясь от моих губ, тихим хрипловатым голосом делает своё первое признание Глеб. Признание мне. — Я люблю тебя Белова. Люблю…

Глава 25

Яна

Молчим.

Из окружающих нас звуков, лишь шум реки, лёгкий шелест ветра и стрекотание насекомых.

Пять лет я выстраивала внутри себя огромную и толстую стену. После моего возвращения в ней появилась трещина, которая с каждой встречей с Глебом росла. Сейчас же в этой стене зияет огромная пробоина. Невыносимое чувство. Мне хочется завыть, словно дикий зверь. И бежать от него, бежать, бежать, пока ноги просто не откажут, дальше двигаться. И в то же время вжаться, слиться с Мироновым в единый организм и существовать только так. Неразделимо.

— Я поговорю с Катей и закончу эти отношения.

— Понятно. А зачем ты мне это говоришь?

Глеб достаёт из кармана пачку, вытаскивает сигарету и подкуривает её. Делает затяжку, задерживает никотин в лёгких на некоторое время и, прикрыв глаза, медленно выпускает облако дыма, которое тут же рассеивается в воздухе.

— Я знаю, что у тебя с Беловым ничего нет и та девочка не твоя дочь.

К горлу подкатывает ком, я выгибаюсь в струну, снимаю с себя пиджак, передаю его Глебу. Встаю с намерением уйти, но Миронов тут же отбрасывает сигарету, поднимает на меня голову и врезается тем самым хищным взглядом, от которого раньше по спине бежал холодок.

— К чему был весь этот театр? Я бы всё равно узнал.

— Не думаю, что должна оправдываться перед тобой.

Он встаёт, подходит ко мне максимально близко и кладёт руки на плечи. Поднимаю на него взгляд. Выдерживаю. Чувствую, как от его тела исходит жар, дыхание обжигает мне кожу. Выдерживаю.

— Отпусти меня, — цежу, всё так же не отводя взгляда.

— Я люблю тебя. Слышишь? Пиздец, как люблю. И нет, я не отпущу тебя Белова. Вот, даже выбрось из головы эту дурную мысль.

— Смешно, это слышать от тебя. И когда ты понял свои чувства? Пять лет назад или сейчас?

— Прекрати, Ян, не рви мне душу, — замолкает ненадолго. — Не надо, прошу, — говорит с хрипотцой, понизив голос.

— А мою, ты так легко разорвал…

— Прости, — прижимает меня к своей груди, и в голову тут же отдаются рваные удары его сердца. — Я не знаю, как залечить, как заштопать, как починить твою душу. Правда, не знаю. — отрывает от себя, мягко обволакивает руками лицо и смотрит на меня своими бездонно-тёмными, как целая вселенная глазами. — Подскажи мне, — тихо шепчет и касается губами моего лба, оставляет десятки маленьких поцелуев на лице. Собирает губами мои слёзы.

— И я не знаю, — выдавливаю через боль осипшим голосом. — Не знаю, Глеб.

— Есть ли хоть один шанс, что ты меня простишь?

— Я… — ответ застревает в груди, остатки стены окончательно рассыпаются, и я опускаю голову. — Я… — слёзы ещё большим потоком льются из глаз, а в груди тяк тяжело, что кажется, мой организм не выдержит и рухнет. Придавит к песку бетонной плитой.

— Ш-ш-ш, девочка моя… — он вновь притягивает меня, затем подхватывает на руки и вместе со мной садится на песок. Покачивает из стороны в сторону, словно маленького ребёнка, прижавшись губами к моей макушке.

И я срываюсь в ответ, сама набрасываюсь на его губы с ненасытным голодом. Руки хаотично бегают по его телу. Дрожащие пальцы сами впиваются в пуговицы на белоснежной рубашке и расстёгивают их. Затем ныряют за спину. Глеб рваными движениями, дёргает моё платье вверх и задирает его. Его рука тянется к тоненькой полосочке моего белья.

— И снова прости, — с жаром шепчет он.

— За что?

— За эту уздечку, — и одним движением, разрывает на мне трусики.

— Глеб! — не успеваю толком возмутиться, как он накрывает мой рот своим и заваливает на песок.

Сильная рука скользит по внутренней стороне бедра, поднимаясь всё выше и выше. Но уже без животной дикости. Тихая ласка и нежность. По ходу движения чуть отрывает руку от моего тела, касаясь, теперь, лишь кончиками пальцев. Дотрагивается до низа живота слева, и по телу мгновенно разлетаются миллионы маленьких ураганов. Обводит вокруг пупка, рисуя невидимый круг, тянется и целует чуть ниже пупка.

— М-м-м, Миронов, мы потом пожалеем об этом. Прекрати, — часто и глубоко дыша, давлю, но сама молюсь, чтобы он не останавливался и шёл до конца.

— Не пожалеем.

Облизывает мою кожу и втягивает губами. Спускается ещё ниже и медленно раздвигает складочки половых губ, обдаёт раскалённым дыханием нежную слизистую, задевает кончиком языка мой клитор и затем втягивает его. Одновременно размазывая мою влагу от влагалища и вверх, от влагалища и вниз. Проникает внутрь сначала одним пальцем, а затем двумя, расширяя меня и заполняя совершенно космическими ощущениями. Выпускает из своего плена горошинку клитора и оставляя влажные следы от поцелуев на теле плавно движется вверх, ласкает грудь и снова вверх, к шее, заставляя меня мелко дрожать, вверх к губам, заставляя глухо стонать. Не на секунду не переставая трахать меня пальцами. Медленно, мучительно медленно… Доводит до края, за которым обрыв и полёт. Невесомость. А затем яркая вспышка света, электрические разряды, раскаты дрожи по телу и вновь темнота.