Измена. Внебрачный ребенок моего мужа

– То есть ты уже абсолютно всё решил? – уточняю я. – Тебе не кажется, что подобные вещи слишком серьёзны?

– У нас с тобой детей нет, – пожимает плечами муж, – и не известно, будут ли. За годы брака ты не забеременела, хотя мы практически никогда не предохранялись. Может, и в будущем не получится? А теперь у нас будет полноценная семья. Тебе сложно это принять, я понимаю, мне тоже нелегко, поверь. Но время всё расставит по своим местам, мы привыкнем.

Ну надо же, он уже всё решил!

– Мне интересно, как бы ты поступил, если бы я тебе изменила, забеременела и родила от другого мужика, – ехидно усмехаюсь я, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. – Наверное, встретил бы меня из роддома с оркестром, подарил в честь этого бриллиантовое колье и от души признался в любви, – продолжаю ёрничать, пытаясь успокоить свою злость.

– Прекрати, – морщится муж и сжимает ладони в кулаки. – Сейчас не время для подобного тона.

– Серьёзно? – подскакиваю я и упираюсь ладонями в стол, нависая над сидящим мужем. – А когда будет время? Может, ты подготовил ещё какие-то сюрпризы? Может, каждую неделю будешь приводить сюда новых детей и заявлять, что они будут жить с нами?

– Полина! – рычит муж.

– Ты меня не перебивай, Дима! – Остановить меня уже не получится, ярость внутри кипит, словно в адском котле, и просится наружу. – Ещё сегодня утром я была счастливой женщиной, строящей планы на жизнь, а сейчас что? Что прикажешь мне делать и как быть? – последние слова я уже выкрикиваю, а спустя мгновение в образовавшейся тишине слышу негромкий детский плач.

Сердце болезненно сжимается, и я вновь опускаюсь на стул, обхватывая звенящую от напряжения голову ладонями.

– Он плачет, ты что, не слышишь? – обращаюсь к сидящему неподвижно мужу.

– Слышу, – кивает он, тяжело вздыхая, и поджимает губы, не торопясь что-либо предпринимать.

– И ты будешь продолжать здесь сидеть? – интересуюсь с удивлением.

Дима лишь устало закрывает глаза.

Плач становится громче, и я не выдерживаю, поднимаюсь и иду в гостиную.

Открыв дверь, вижу сидящего на диване перепуганного ребёнка, заливающегося слезами. Увидев меня, он резко перестаёт плакать, замерев и уставившись на меня своими пронзительными голубыми глазами. Такими же, как у Димы… В них я вижу невероятный испуг, и мне становится жаль этого мальчика.

В конце концов, он же не виноват, что так получилось. Он теперь без матери, ему страшно, его привели в незнакомое место и оставили одного.

– Миша, – негромко обращаюсь к нему и медленно подхожу ближе, чтобы не напугать ещё больше. Присаживаюсь рядом с ним, внимательно наблюдая за реакцией. Он смотрит настороженно и с опаской, но пока больше не плачет. – Меня Полина зовут, – решаю представиться я, и ребёнок понятливо моргает и шмыгает носом. – Ты будешь жить здесь… пока, – зачем-то добавляю я. – И тебе не нужно меня бояться, я не причиню тебе вреда, – говорю чистую правду.

Я могу злиться на мужа, могу наорать на него и высказать всё, что о нём думаю, даже могу влепить ему пощёчину, но Мишу я точно не трону. Он ведь тоже, можно сказать, пострадавшая сторона в этой ситуации.

Но я совершенно не умею обращаться с детьми. Этому мальчику на вид чуть больше года – какой за ним должен быть уход? Что он уже умеет? Дима решил временно самоустраниться, скинув проблему на меня, и придётся как-то разруливать ситуацию.

– Может быть, ты хочешь пить? – спрашиваю я. – Или кушать?

– Да! – неожиданно говорит малыш, явно услышав нужное слово.

– Кушать? – уточняю.

– Да! Да! – энергично кивает мальчик.

Судя по всему, речь он понимает, но сам пока не говорит – ну или только какие-то отдельные короткие слова. М-да, сложно мне будет…

– Посиди немножко здесь, я сейчас, – говорю ребёнку и возвращаюсь на кухню. – Мальчик голоден, – сообщаю всё так же сидящему в задумчивости мужу. – А я понятия не имею, чем кормят детей в таком возрасте. Да и вдруг у него аллергия на какие-то продукты?

– Миша не аллергик, – переводит на меня взгляд муж. – В коридоре пакет со всем необходимым на ближайшие дни, там еда и памперсы, сменная одежда. Завтра я ещё принесу.

Иду в коридор и снова возвращаюсь на кухню с пакетом. Выкладываю на стол упаковки: творожки, каши для малышей, пюре.

– Не буду тебе мешать, – негромко говорит Дима, поднимается и уходит в спальню. А я, вздохнув, иду за ребёнком.

– Миша, пойдём на кухню кушать, – зову его и помогаю спуститься с дивана. Он идёт сам, но очень медленно, настороженно осматриваясь по сторонам.

Усаживаю его себе на колени, придвигаюсь поближе к столу и предлагаю выбрать самому, что он будет есть.

Мальчик, судя по всему, не впервые видит подобные продукты, потому что уверенно тянется к коробочке с творожком. Я открываю его и сама кормлю ребёнка с ложечки, так как понятия не имею, умеет ли он есть самостоятельно. Миша послушно ест, а значит, я пока всё делаю правильно.

Он не капризничает, не плюётся, не хулиганит, что меня удивляет. Либо его в последний раз давно кормили, либо ребёнок сам по себе спокойный и покладистый.

Я тяжело вздыхаю и задумываюсь.

Понятное дело, моя жизнь такой, как прежде, уже не будет никогда. Всё изменилось, и этого не исправить.

Смогу ли я простить мужа и принять его сына?

Не знаю. И сегодня я слишком устала и истощилась морально, чтобы принимать адекватные решения.

Глава 4

Полина

После творожка мальчик тянется к упаковке с фруктовым пюре, и я откручиваю крышечку, даю малышу пакетик в руки. Миша сам ест, и несмотря на то, что сидит спокойно, всё равно пачкается. На кофточке остаются пятна, и я вздыхаю: надо было какую-нибудь салфетку ему на шею повязать. Но теперь уже поздно об этом думать, придётся стирать. А на будущее мне урок.

На будущее… задумываюсь над этой фразой. Как долго я буду нянькой для этого мальчика? И вообще, что будет дальше?

Сегодня, конечно же, я никуда не уйду на ночь глядя. Но дальше – смогу ли я жить в этой квартире, рядом с этим мальчиком, который является напоминанием о неверности моего некогда горячо любимого мужа?

И к Диме я испытываю сейчас совершенно другие чувства – злость и обиду. Все вопросы нужно будет опять обсудить, но чуть позже, когда мы оба немного остынем. Сегодняшняя наша ругань и так напугала ребёнка.