Измена. Знай свое место!

— Заткнись, шваль. Просто заткнись. Надоело. Думаешь, я просто так вас, куриц, посвящал в детали? Самой умной себя возомнила? — пыхтит сзади, стягивая с меня трусы. — Заткнись и не ной! А теперь выгни задницу, сука тупая, на большее ты не способна! Только дырочками работать… Теперь я сам займусь и буду все контролировать. Все…

Я в шоке.

Из носа течет теплая кровь и какая-то слизь.

Рафик из тюфяка и сплетника вдруг превратился в мужчину, который и руку поднять может, и даже…

— Ааааааа! — взвизгиваю от грубого вторжения.

В унисон моему крику слышится удивленный, хриплый стон, а через миг потная туша Рафика падает сверху.

— Ами, ты как? Ами, девочка моя!

Я с трудом выползаю из-под обмякшего тела Рафика. Он валяется на полу, рот приоткрыт, язык прикушен. Трусы спущены, привставший сморчок виднеется под паховой порослью волос. Мерзкий мужик… Но ради достижения цели и такого можно потерпеть.

Мама стоит, всхлипывая, держит в руке тяжелого бронзового коня.

Тупая статуэтка, бесит. Но Рафик ее очень любил!

Неужто он мнил себя жеребцом?!

— Что ты наделала? — ахаю я, натянув трусики. — Ты… Ты его убила!

— Он напал на тебя, он тебя совратил, он…

— Мама, молчи! Вот дура, а! Моей целки ещё в школе не стало! А он… Он был нужен! У него связи, знания… Теперь что делать будем?! Потрогай, есть ли у него пульс.

— Я… не могу! — закрывает мама глаза. — Я крови боюсь. Пошли отсюда! Пошли.

— Куда? Как?! Чем ты думала, вообще?! Зачем прилетела сюда, а?

Голова кругом.

Я не думала, что все так обернется…

— Давай улетим обратно? — предлагает мама.

— Куда? В вонючий клоповник? Сосать хозяину дома за то, чтобы он не выпер нас за неуплату аренды? Вот уж нет…

Все началось с рассказов мамы о моем отце: какой он красивый, сильный, богатый.

Эти рассказы я слушала все детство и ненавидела маму за них. Если отец такой богатый, почему мы живем в доме деда, который, оказывается, сам задолжал всем и вся, а на старости лет ещё и стал скрягой. После его смерти мы остались жить в доме, вынуждены были снимать комнаты в аренду. Денег почти не осталось, терпеть сальные приставания нового хозяина больше не хотелось, и у мамы ещё очередной обострение шизы… Как самой не тронуться? Не сойти с ума?

Я выяснила имя того мужика, с которым мама переспала много лет назад, и поняла, что он как сыр в масле катается, пока мы сводим концы с концами!

На последние деньги купила билеты, и мы рванули на историческую родину… А там… как говорится, на ловца и зверь бежит, осталось лишь немного подсуетиться с доказательствами нашего родства. За денежку тату мастер изобразил мне бежевой краской родимое пятно, точь-в-точь, как у папаши.

Все сложилось как нельзя лучше, в самом начале, и обещало стать вообще прекрасно, если бы все не пошло по одному месту!

— Это все ты! Надо было сдать тебя в психушку, — шиплю, быстро одеваясь.

— Давай подожжем дом? Уничтожим следы. — предлагает мама и бросается на выход. — В гараже должна быть канистра…

— Стой! Дура.… Дура, стой! Ты что творишь? Ты сделаешь только хуже…

Но, кажется, у моей мамы окончательно съехала кукушка.

Я бегу за ней, так и не одевшись до конца.

Она мечется из стороны в сторону: нашла канистру и пытается её открыть. Я пинаю ногой канистру, но мама рвется в другую сторону, хватает ещё что-то.

Визжит, что знает, что делает.

Потом я пытаюсь отобрать из ее рук газовую горелку для розжига. Но её палец опускается на кнопку, и я слышу запах паленых волос и горелой кожи.

Через секунду понимаю, что это происходит со мной, с моими волосами и кожей головы.

Потом приходит боль, и…

Мы катаемся по земле, визжа и борясь друг с другом.

Я бы ее придушила, если бы кто-то не оттащил меня за шиворот, как котенка.

— Успокойтесь, дуры! — гаркает незнакомый мужской голос.

Мама хрипит на земле, скребя горло.

— Ненавижу тебя! Всю жизнь мне испортила…

— Амалия.

Чёрррт!

Это голос папаши.

Или не папаши, черт его знает.

Главное, что мама была уверена, что это он — отец её ребёнка. Он, а не кто-то другой из ее любовников… Поэтому было так просто её науськать и убедить действовать решительно, идти за своим счастьем.

Пока двор наполняется полицейскими в форме, Руслан Тахиров стоит в сторонке, бледный, с прямой спиной, и наблюдает за происходящим.

Наблюдает за мной с разочарованием в глазах.

Честно говоря, мне плевать, приходится Руслан мне отцом или нет.

Главное, что с него можно было поиметь денежки и жить припеваючи…

***

Руслан

Позднее

— Гены пальцем не сотрешь! — заявляет Каплунов. — Но нарисовать их можно.… Подделав тесты на отцовство или… Нарисовав себе родимое пятно! — хрюкает смехом.

Я смотрю на результаты генетической экспертизы.

Амалия не моя дочь.

Поставлена точка в истории моего вранья, в истории помощи «дочери» и её мамаши…

Поставлена точка там, где я скармливал своей совести байки, что это не считается изменой, что я не желаю дурного, что я люблю жену, сына… Семью люблю!

Теперь, выходит, я тратился последние годы на ушлую прошмандовку, которая использовала одержимость своей матери и ловко вышла на моего приятеля.

Рафик, конечно, та ещё мразина…

Теперь понятно, что он не случайно появился однажды, застукав меня на общении с дочерью.

Помимо всего прочего, он её потрахивал.

Любовнички!

Как же все это мерзко…

Лиля отправлена на экспертизу в психиатрическую клинику.

Амалия находится под стражей. Рафик ещё не пришел в себя после удара по голове.

Больше всего мне хочется закрыть глаза и, открыв их, понять, что все уже позади.

Но так не получится.

Впереди — длительные, муторные разбирательства, впереди угрызения совести и осознания, что я повелся как последний дебил, что в момент слабости позволил себя зацепить эмоциональной привязанностью и обманулся…