Извините, невеста сбежала

– Но сначала заберем тебя в отель. Тебе нужно привести себя в порядок и надеть что-нибудь поприличнее.
– Она с притворным ужасом посмотрела на синий сарафан.
– Потом позвоним Батлерам...

– Нет, - сказала Эшли очень тихо. Все уставились на нее, но никто не был уверен, правильно ли ее понял.

– ...и мы скажем им, что ты хочешь извиниться, - продолжала Джеральдина.

– Нет, - сказала Эшли громче, и теперь услышали все.

Наступила тишина. Джеральдина первой пришла в себя и погрозила дочери пальчиком.

– Конечно, ты вернешься. Разве может быть иначе? С Уэсли ты устроена на всю жизнь. Тебе не о чем будет беспокоиться. И мы всегда будем знать, что у тебя все в порядке.

Эшли сидела, не отрывая глаз от своих рук и мотая головой.

Все переглянулись. Генри шагнул вперед.

– Вы идите погуляйте, полюбуйтесь океаном, - решительно сказал он. Теперь я займусь этим делом.

Джеральдина встала.

– Оригинально!
– презрительно фыркнула она.
– Неужели ты действительно собираешься взять на себя отцовские обязанности? Не поздновато ли?

Однако взяла Эрика за руку и вывела из дома.

– Ну, я-то не уйду, - объявила Кристина.
– Правда, мне надо выпить воды. Не говорите ни о чем важном до моего возвращения, ладно?

Икая, она бросилась вон из комнаты. Генри сел рядом с дочерью и обнял ее за плечи.

– Я хочу поговорить с тобой об Уэсли, но сначала надо избавиться хоть на несколько минут от Кристины.

Кэм понял и отправился в кухню, чтобы отвлечь назойливую девицу.

– Папочка, извини меня, - сказала Эшли.
– Тебе не кажется, что эта уж слишком молода?

Генри хотел упрекнуть ее в том, что она избегает разговора об Уэсли, но, заглянув в ясные синие глаза дочери, попался.

– Ты права, - печально признал он.
– Так странно... Она все время говорит о том, что хочет быть манекенщицей, или о чем-то подобном, и мне до смерти неинтересно. А иные слова, которые она употребляет, - клянусь, это просто иностранный язык.

Эшли улыбнулась и погладила его по руке.

– Всегда можно найти выход, - тихо заметила она.

Но отец, казалось, не слышал. Его мысли уже были заняты собственными проблемами.

– Ты знаешь, на днях я сказал ей, что, когда я был маленьким, у нас не было телевизора. И она с очень умным видом заявила: это, наверное, потому, что в доме не было проведено электричество. Именно так и сказала!
– Генри откинулся на спинку дивана, измученный усилиями понять, как работает юный мозг Кристины.
– Неужели она думает, что телевизоры просто пылились на полках и никто не знал, что с ними делать, пока не явился мастер и не поставил электрические розетки? Черт побери! Эшли рассмеялась.

– Знаю, знаю. Она прелестна, но я должен как-то избавиться от нее.

– Неужели это так трудно?

– Она прилипла ко мне намертво!

– А ты устрой ее манекенщицей в Лос-Анджелесе. Она будет в восторге. Ведь ты можешь это сделать, у тебя много связей. Как только она войдет в этот мир, она оставит тебя в покое.

– Ты думаешь, получится?

Эшли вздохнула. Если бы все удары судьбы и остающиеся от них шишки можно было сгладить так же легко!

– Гарантирую.

Генри притянул дочку к себе и облегченно рассмеялся:

– Ты - гений. Конечно! Именно так я и поступлю.

Кэм снова стоял в дверях, и эта сцена подтвердила его наблюдения. Эшли не кукла, пляшущая под семейную дудку. Все, что она делает для них, она делает добровольно. И если они имеют над ней эмоциональную власть, то только потому, что она им это позволяет.

В дверях показалась Кристина.

– Эй, вы обещали показать, как есть семена папайи.
– Она стерла прилипшие к подбородку черные крошки.
– Не понимаю! Они такие противные.

– О, извините, - улыбнулся Кэм.
– Наверное, это был мужской плод. Я не посмотрел.

Кристина подозрительно покосилась на него, но не успела привлечь к ответу - появились Эрик и Джеральдина.

– Как успехи?
– спросила Джеральдина.

– Что?
– Генри виновато поднял глаза, осознав, что ни слова еще не сказал дочери об Уэсли, и пожаловался: - Вы не дали нам времени.

Джеральдина отмахнулась от его протестов.

– Ты, как всегда, отклонился от темы, не так ли? Ладно. Нам некогда.

Она села рядом с Эшли и взяла ее за руку, требуя внимания.

– Послушай, дорогая. Ты должна вернуться к Уэсли, вот и весь разговор. Ты знаешь, что у твоего отца деловые связи с Батлерами. Как ты думаешь, что теперь будет с его компанией? Он не молодеет, он не может начать все заново. Это его жизнь. Ты не должна отнимать у него это. В конце концов, он твой единственный отец.

Эшли, удивленная такой заботой матери о бывшем муже, уставилась на нее. Генри тоже вылупил глаза.

– Ну, Джеральдина, - растроганно сказал он.
– Я и не знал, что ты об этом беспокоишься.

– Конечно, беспокоюсь, - резко ответила та.
– Меня очень волнует, что станется с тобой, дурачок. Ведь когда-то я была влюблена в тебя. Мы вместе сотворили эту прекрасную дочку. Разве можно все забыть из-за какой-то глупой размолвки?

– Двадцать лет в разводе - несколько больше, чем глупая размолвка, возразил Генри, и в его глазах загорелись веселые огоньки.
– Но продолжай, дорогая.

Джеральдина продолжала давить с привычной легкостью:

– Твой отец всегда помогал тебе, а теперь он нуждается в твоей поддержке. Ты не должна подводить его.

Все пристально смотрели на Эшли, ожидая ее капитуляции.

– Нет, - прошептала она снова. Все изумленно раскрыли рты.

– Что?
– спросила мать.

Эшли подняла голову и прямо посмотрела на нее.

– Нет, - сказала она громче.
– Нет, нет, нет. Я не могу. Не могу.

– Ты не можешь что?

– Вернуться к Уэсли. Я не люблю его. Он мне даже не нравится. Я не могу выйти за него замуж.

– Это бред.

– Я не могу. Мне очень жаль.

Их коллективная ярость могла бы поджечь дом. Кэм почувствовал, что наступил его черед, и вмешался.