Извращённое чувство

— Я знаю, ты расстроен…

— Расстроен? — перебивает он меня. — Ты только что сообщила мне, что собираешься выйти замуж за другого, Ясмин. И что, твою мать, я должен чувствовать, благодарность?

— У меня есть план, — бормочу я, прикусывая нижнюю губу, и беспокойство разливается по моим венам.

Я не знаю, что делать. Я не хочу использовать Джулиана ни для чего, особенно учитывая, кто он и что его новое любимое занятие — принижать меня при любой возможности. Он так злит меня, что мои пальцы дрожат, но мне просто придется отложить всё это в сторону и смириться с тем, что он — мой единственный шанс.

— Что? — Эйдан наклоняется вперед. — Не стесняйся, принцесса. Говори громче, чтобы я мог услышать тебя.

Я втягиваю воздух от его резкого тона, сдерживая слезы, которые так и норовят хлынуть из моих глаз.

— Я сказала, что у меня есть план.

Он надувает щеки, упирает руки в бока и запрокидывает голову, уставившись в потолок.

— Тогда давай послушаем. В чём же он заключается?

Я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем успеваю произнести хоть слово, меня прерывает другой голос: — Во мне.

8

. ДЖУЛИАН

Этот мальчик действительно невыносим. Он ноет из-за того, что говорит ему Ясмин, не предлагая при этом никакого ценного вклада и решения, что делает его абсолютно бесполезным. В конце концов, возникающие проблемы — это не более чем головоломки, требующие решения.

Однако тот факт, что я уже второй раз успешно проникаю на их тайное место встречи, оставаясь незамеченным, не даёт мне особых надежд на их изобретательность.

Мальчик — Эйдан — оборачивается, его тусклые карие глаза встречаются с моими, прежде чем он снова поворачивается к Ясмин.

— Ты говорила об этом с Джулианом Фарачи?

Я смеюсь над тем, как моё имя звучит в его устах, словно оно обжигает его язык как кислота.

— Мой отец прислушивается к нему, — с отчаянием в голосе говорит Ясмин. — Он может помочь нам, Эйдан.

Эйдан оглядывается на меня, приподнимая брови.

— И ты готов помочь… просто так? — спрашивает он, щёлкая пальцами.

С улыбкой на лице я неспешно прохожу вглубь комнаты, мои туфли звонко стучат по деревянному полу. Я не закрываю за собой дверь, просто чтобы посмотреть, заметят ли они это и скажут ли что-нибудь по типу: «это должно остаться между нами».

Они ничего не делают.

Я бросаю взгляд на Эйдана и киваю в сторону двери.

— Возможно, ты захочешь закрыть её.

Его глаза расширяются, когда он бросается к двери, захлопывает её и запирает на замок, а затем бежит обратно к Ясмин, стоящей перед маленькой двуспальной кроватью, и обнимает её своими длинными, худыми руками.

— Я готов помочь, но признаю, что это не из бескорыстных побуждений, — говорю я, стряхивая маленькую пылинку с рукава пиджака.

Ясмин фыркает.

— Кто вообще может подумать, что ты бескорыстен?

Её взгляд на мгновение останавливается на небольшой двуспальной кровати, словно она пытается вспомнить, когда я видел её здесь в последний раз. Это воспоминание заставляет меня задуматься, и мой член напрягается.

— Я могу быть необычайно щедрым, Gattina. Может быть, однажды тебе посчастливится испытать это на себе, — я улыбаюсь ей. — Но, по крайней мере, в этом случае ты права. Будем считать это деловой сделкой.

Эйдан оживляется, его спина выпрямляется, как у собаки, которой пообещали лакомство.

— Деловой сделкой?

Я киваю, оглядывая тесную комнату, прежде чем встретиться с ним взглядом.

— Полагаю, у тебя есть более высокие стремления, чем… это? Работа бок о бок с матерью может плохо сказаться на твоём эго.

Ясмин издает какой-то звук, но я не отвожу взгляда от Эйдана. Язык тела выдаёт секреты, которые не произносят уста, и прямо сейчас Эйдан наклоняется вперёд, его внимание сосредоточено, а глаза блестят.

И я сразу узнаю жажду власти, когда вижу её.

— С моим эго всё в порядке, — отвечает Эйдан.

Ложь.

Он протягивает руку и берёт Ясмин за руку.

— Но я люблю ее, — продолжает он. — И сделаю всё, чтобы стать тем, кто женится на ней.

Ясмин смотрит на него со звёздами в глазах, прижимаясь к нему с нежной улыбкой.

Я не упускаю из виду то, что он не обнимает её в ответ.

— А если тебе придётся исчезнуть на некоторое время, чтобы это произошло? — спрашиваю я, наклоняя голову.

— Что? — Ясмин ахает. — Ты ничего не упоминал о том, что ему нужно будет уйти.

Эйдан смотрит на нее, притягивая еще ближе и прижимаясь губами к ее лбу. Его челюсть напрягается, прежде чем он снова встречается со мной взглядом.

— Как я уже сказал, я сделаю всё, что угодно.

Я киваю, засовывая руки в карманы, чувствуя, как внутри меня закипает зависть. Не знаю, почему я вдруг испытываю это чувство, но, полагаю, это потому, что я никогда не знал, каково это, когда кто-то готов поставить тебя на первое место.

Предпочесть тебя всем остальным.

Я откашливаюсь, разминаю шею и пытаюсь избавиться от этого ощущения. Я не был уверен, как всё пройдёт, но то, что он так охотно готов выполнять мои указания, пойдёт мне только на пользу. Чем легче мне будет его контролировать, тем быстрее он уйдёт с моего пути, когда дело дойдёт до Ясмин.

— Тогда ты придёшь и будешь работать на меня.

— Мы можем побыть серьезными хотя бы секунду? — Ясмин снова вмешивается. — Мы все говорим о моей жизни, и…

— Принцесса, помолчи, — резко обрывает её Эйдан.

Мои брови приподнимаются, когда я смотрю на Ясмин, готовый увидеть тот огонь, который она так охотно дарит мне, уверенный, что он вот-вот вырвется наружу, когда её заставляют замолчать, как капризного ребёнка. Но вместо этого неистового пламени нет ничего, кроме того, как она прикусывает нижнюю губу и опускает взгляд в пол, словно послушный питомец, которого заставили подчиниться.

Точно так же она ведет себя со своим отцом.

— Есть кое-что, чего хочет её отец, — говорю я.