К чёрту на рога!

Катя говорила на каком-то, понятном только ей, языке. Нет, слова по отдельности были очень даже понятны, но после построения фраз смысл слов делал ручкой и уходил в дальние дебри непонятно чьего сознания.

– О ком ты вообще говоришь?
– на всякий случай ещё раз спросил герой.
– Какой рыжий? Почему из-за него я обратил внимание на тебя?

– Беги, глупец!
– донёсся умный совет из кустов.
– Спасайся!

Однако у героя была одна теория, которую ему приспичило незамедлительно проверить. Во всём королевстве был только один рыжий, претендующий на роль гада. Цепной лич правителя, который только вчера, в Старых Развалинах, пообещал герою чего-то большего. Чего именно большего лич не уточнил и герой всё прошедшее время, после того, как вылез из Руин, ломал голову, что бы это могло значить. Доломался. Но мозаика всё равно упорно не желала складываться в целую картинку.

Катенька же обдумывала целых три вопроса! Выбрала, по её мнению, самый главный и таки на него ответила:

– Такой же, как и ты, пидорас шерстяной! Это он тебя испортил, я знаю! Я тебя вылечу!

Герой офигел в очередной раз. Кусты уже не могли молчать и, ничуть не скрываясь, ржали. Лич в лаборатории хлестал из горла "Джонни Уокер" и думал о смысле жизни. Катенька подобралась, сменила позу и прыгнула на героя.

– Помогите!
– истошно заорал герой, беспомощно загребая воздух руками и ногами.
– Насилуют!

– Расслабься и получай удовольствие, - вновь посоветовали из кустов.

– А где мой филактрий?
– поинтересовался в никуда лич, и задумчиво посмотрел на бутылку виски, которую сжимал в руке.
– Очень интересно.

– Я помогу тебе!
– пафосно и на одной ноте выла Катенька, отчаянно сражаясь с завязками на штанах героя. Здесь ей повезло гораздо больше, хитрого ремня на герое не было.
– Я спасу тебя! Я покажу тебе все прелести гетеросексуальной ориентации!

– Не надо!
– надрывался герой, но его всё равно никто не желал слушать.
– Я не хочу! Я же гей! Оставь меня, чудовище!

Катенька оказалась глуха к мольбам героя и быть бы ему изнасилованным посреди улочки мелкой деревеньки, если бы не помощь из вне.

Помощь была женского полу, но одета совершенно не по-женски, в камуфляж и берцы. Откуда он может знать название предметов гардероба помощи, герой не знал. Помощь сжимала в руках давешнюю оглоблю и скептически смотрела на оглушённую Катеньку, на затылке которой стремительно росла приличных размеров шишка. Помощь потыкала Катеньку оглоблей и с размаху пнула ту берцем в бок. Катя застонала и скатилась с героя.

– Ты кто?
– захлопала глазами жертва неудачного насилия, и, кое как, трясущимися руками, затянула завязки на штанах.
– Ой, мля!

Неудачно затянула.

– Саурон в пальто, - хмыкнула помощь, и от всей души предложила.
– Пшол отсюда.

Однако жизнь, за последние десять минут, ничему героя не научила, и он задал очередной глупый вопрос:

– Что тут вообще происходит?

– Слушай, мальчик, - ласково, как неразумному ребятёнку, пропела помощь, - ты самоубийца или просто местячковый дурачок? Пшол отсюда.

На "мальчика" герой всерьёз обиделся. Ему было целых восемнадцать лет и его ровесники в его родной деревне сами уже имели одного-двух детей. "Самоубийцу" и "дурочка" герой пропустил мимо ушей.

– Послушай, девочка, - пафосно начал герой, включив максимализм обратно, но дав петуха, сорвался на фальцет.

– А, понятно, - кивнула помощь, - ты долбанный герой. Тогда тем более, пшол отсюда. В четвёртый раз повторять не буду. Потому, что будет не надо.

Кусты замерли в ожидание скорейшей развязки.

Лич в лаборатории вновь начал нарезать круги по потолку и окроплять пол вискарём. Лич не нашёл свой филактрий на прежнем месте и имел полное право психовать по данному поводу.

Герой клял и материл последними словами свой максимализм и бесноватую бабку, которую в его деревне все считали вещуньей.

Помощь пристально следила за обморочной Катенькой, дабы не случилось чего-то не того.

Катя пускала слюни в дорожную пыль и счастливо угукала. Ей, в очередной раз, приснился гарем сладеньких мужчинок и за каждым она была замужем. Даже не один раз!

Местное население начало осторожно высовывать носы из окон и, тихо переговариваясь, обсуждали новую сплетню.

– И чтоб тебя все хотели, - на удивление внятно и членораздельно пробулькала сквозь сон и слюни Катенька.
– Но у них ничего не получится. Ты мой, мой.

В загребущей Катенькиной ручонке что-то сверкнуло и пропало.

– Мой филактрий!
– истерично взвыл лич в лаборатории, и со всего маху швырнул бутылку в стену. Всё равно там оставалось чуть-чуть на донышке.

– Может же, когда хочет, - сказала помощь, и, нагнувшись, цапнула Катеньку за загривок.
– Просыпайся, убогая, домой пора.

А потом они исчезли. И вместе с ними исчез привычный всем уклад Мира. Герой наконец-то понял, что он ни фига не герой. Но случилось это гораздо позже. Когда озверевший от потери филактрия лич отрезал ему голову. А потом, после преподнесения правителю корзинки с ленточками, Мир схлопнулся. В Мире наступил хэппи энд, все умерли.

***

– Вот такая ни разу не счастливая сказка, - закончил Упырь.

– Я, конечно, всё понимаю, но почему он жив?
– уточнила Инесс.

– Кто сказал, что я жив?
– криво усмехнулся лич.

Я же сидела и офигиевала. на моём счету лишь один труп, на Катенькином же - целая планета. Это как минимум четыре миллиарда разумных существ. Надо будет ещё раз пересечься с леди Джилвой и задать ей пару вопросов. Мне так и так к Арвен надо, там и встретимся. Наверное.

– А кто сказал, что ты мёртв?

– Так и умереть можно по разному.

– Мёртвые в истерике не бьются и кровью на пол не плещут.

– Это смотря какие мёртвые.

Ага, понятно. Кажется, у меня добавилось проблем. И надо эту проблему решить, пока я нахожусь подальше от своего Мира.

Теперь же попробуем наконец разобраться с ограничителями. Для надёжности закрываю глаза и бубню себе под нос:

– Ограничители, пять процентов сдерживаемой энергии, снять.

Перед глазами вспыхнула сверхновая.

Открываю глаза, промаргиваюсь, смотрю на запястья. Какая-то часть обеих верёвочек посинела. Так, отлично, и что я только что сделала?

– Упырик, - сую импу под нос обе руки, - а что я сделала?

– Всё правильно сделала, - осмотрев и обнюхав ограничители, ответил имп.
– Вот только зачем так много хапнула? Тебе бы на десяток перемещений и половины бы хватило. Теперь думай, куда девать эту силу.