Кабинет фей

Однако ничуть не меньше самой принцессы нравилась Хитровану очаровательная соседская овечка. Баран есть баран, и в его глазах самая жалкая овца прекраснее матушки Амуров [330] . Констанция же неустанно осуждала его заигрывания.

— Маленький распутник, — говорила она, — ты что же, бросить меня хочешь? Ты мне так дорог, что из-за тебя я не слежу за отарой, а ты ради меня не хочешь забыть эту паршивую овцу.

Она сажала его на привязь, сплетенную из цветов, однако разозленный этим барашек начинал скакать то в одну, то в другую сторону, и в конце концов ему удавалось вырваться.

330

Матушка Амуров —

перифраз; подразумевается Венера (см. примеч. 5 к «Прелестнице и Персинету»).

— Вот как! — восклицала разгневанная Констанция. — Сколько раз твердила мне фея, что все мужчины такие же своенравные, как ты, и обращаются в бегство, едва лишь почуяв стеснение собственной свободе, и вообще что они самые строптивые животные на свете. Раз хочешь быть на них похож, упрямец Хитрован, иди к своей красавице овце, но смотри же: если тебя съест волк, значит, так тому и быть, и даже мне, быть может, тебя не спасти.

Влюбленный барашек не прислушался к словам Констанции. Как-то раз он гулял со своей овечкой неподалеку от домика, где работала одинокая принцесса, и вдруг заблеял так пронзительно, что не приходилось сомневаться — его похождениям настал печальный конец. Взволнованная принцесса выбежала во двор и увидела, что бедного маленького Хитрована уносит волк. Позабыв о наказе феи, она бросилась в погоню, крича:

— Волк, ловите волка!

Погнавшись за зверем, она кидала в него камни, но тот никак не отпускал добычу. Так вбежали они в рощу, как вдруг из-за деревьев выскочил еще один волк: а это и был великан. При виде столь устрашающего гиганта принцесса оцепенела от страха и принялась молиться, прося землю разверзнуться и поглотить чудовище. Однако мольбы ее остались без ответа: таково было наказание за то, что она ослушалась фею.

Великан расставил руки, загораживая ей путь, однако его ярость утихла, едва он увидел, как красива принцесса.

— Ты которая из богинь? — Голос его звучал оглушительнее громовых раскатов. — Не думай, что я обознался: ты не из смертных. Назови мне свое имя — уж не дочь ли ты Юпитера [331] ? А может, его жена? Кто твои братья? А сестры? Давно уже я ищу богиню себе в жены и вот наконец-то нашел, на свое счастье.

От страха принцесса потеряла дар речи и не могла произнести ни слова.

Не услышав ответа, великан прогрохотал:

— Ты хоть и богиня, но ума у тебя с горошину.

331

Юпитер — в древнеримской мифологии царь богов, тождественен древнегреческому Зевсу.

Ничего более не сказав, он сграбастал Констанцию и бросил ее в свою огромную суму.

И что же увидела она на дне сумы? Злого волка и бедного барашка. Схватить их на бегу для великана было лишь забавою.

— Мы умрем вместе, мой милый Хитрован, — сказала она, обнимая его, — но малое же это утешение, лучше бы нам вместе спастись.

И она горько заплакала.

Принцесса рыдала, Хитрован блеял, а волк выл. От этого проснулись до сей поры спавшие там же пес, кот, петух и попугай и тоже принялись реветь и лаять на все лады. Вот шум-то поднялся в великановой суме! Вконец устав слушать, гигант хотел было всех убить, но передумал: только завязал суму в узелок и забросил на верхушку дерева, сделав на нем зарубку, чтобы знать, куда возвращаться, ведь он шел биться с другим великаном, а тут такой ор — еще бы это его не раздражало.

Принцесса хорошо знала: шаг великана так широк, что он уже ушел далеко, ведь, даже пойди он медленно, его не догнать и лошади, скачущей во весь опор. Она достала ножницы и разрезала суму, выпустив сначала Хитрована, за ним пса, кота, петуха и попугая, а потом выбралась сама, оставив внутри только волка, чтобы неповадно ему было есть беззащитных барашков. Кругом уже совсем стемнело, и так страшно было оказаться одной в лесу, не зная, в какую сторону направиться, не различая, где небо, а где земля, и каждый миг боясь наткнуться на великана.

Принцесса шла так быстро, как только могла, рискуя споткнуться и упасть — однако животные, освобожденные ею, в благодарность сослужили хорошую службу в пути. У кота глаза горели так ярко, что все вокруг освещалось словно факелом. Пес был за караульного и лаем предупреждал об опасности. Петух кукарекал, отпугивая львов. Попугай громко тараторил, чтобы казалось, что одновременно говорят двадцать человек. Поэтому разбойники предпочли держаться подальше от всей честной компании, и наша прекрасная путешественница была избавлена от опасностей. Барашек, оберегая ее от падения в лесные ямы, шел впереди и проваливался в них сам — выбираться ему приходилось с большим трудом.

Констанция шла куда глаза глядят, вверив свою судьбу в руки доброй феи, на помощь которой по-прежнему надеялась, хотя и корила себя за ослушание. Не раз она пугалась, что фея оставила ее, а ведь ей так хотелось найти дорогу к дому, где она тайно воспитывалась. Но она понимала, что помочь тут может разве только счастливый случай.

С первыми проблесками дня принцесса вышла к берегу реки, что несла свои воды через самый прекрасный на свете луг. Она огляделась — и не увидела ни пса, ни кота, ни петуха, ни попугая: с ней остался один Хитрован.

— Где же я? — спросила она. — Эти места мне вовсе не знакомы. Что станется со мной? Кто обо мне позаботится? Ах, барашек! Вот цена за твое спасение! Если б я не побежала за тобой, была бы я сейчас у феи Владычицы и не боялась бы ни великана, ни других напастей.

Понуро стоял рядом с нею баран Хитрован — он так дрожал, что, казалось, все понимал и стыдился своей вины. Наконец удрученной и усталой принцессе надоело бранить его. Она села на берегу реки и, укрывшись от жаркого солнца под сенью деревьев, смежила веки, опустилась на мягкую траву и уснула глубоким сном.

Верный барашек, ее единственный страж, вдруг подбежал к хозяйке, теребя ее за рукав и блея так громко, что наконец разбудил ее. Каково же было ее удивление, когда она увидела молодого человека, наблюдавшего за нею, укрывшись за кустом. Его статность, красота, благородный облик, великолепие одежд поразили принцессу; она тут же вскочила, решив поскорей уйти. Однако неведомые чары остановили ее, и она не смогла сделать ни шагу, лишь бросая испуганные взгляды на незнакомца: даже великан не внушал ей такого страху. Да ведь страх страху рознь, и эти двое уже обменивались взглядами, полными совсем иных чувств.

Быть может, они еще долго бы стояли так, разговаривая одними глазами, если бы принц не услышал приближавшееся пение охотничьих рогов и собачий лай. Заметив, как испугана принцесса, он сказал:

— Не бойтесь, прекрасная пастушка, вам не сделают ничего плохого в этих угодьях; и дай-то бог, чтобы тем же мог похвалиться любой, кто встретится вам по дороге!

— Господин, — ответила она, — прошу вашего покровительства; я бедная сирота, которой не досталось другого удела, кроме как быть пастушкой. Дайте же мне стадо, я буду заботиться о нем.