Кацусика Хокусай
Шрифт:
В отличие от других томов здесь мастер ставил перед собой новые задачи исследования строения природы, основных законов ее бытия. Природа привлекала его не просто как красивое зрелище, но как объединяющее начало мира, выражение его совершенства. Именно в седьмом томе разрозненные идеи художника соединились в поток единых философских размышлений. В показе величавых гор, спокойных озер и могучих водопадов не было и следа характерной для других рисунков Манга иронии. Говоря о природе, Хокусай удивительно вдумчив и серьезен. И не случайно именно этому тому было предпослано поэтическое введение, написанное современником и другом Хокусая новеллистом Сикитэем Самба (1776 - 1882).
«Вчера, переправившись в Фукугава, на просторы Хирохата, где стоит известный храм Явата, мы отдали дань уважения старику Томотомо (псевдоним Хокусая в 1815-1817 годах.
– Н.В.). Затем мы направились в Хасиба и причалили к Асадзи, чтобы прослушать пение кукушки. И тогда по нашей просьбе художник взялся нас нарисовать. Но сидеть дома и видеть природу через окно показалось нам слишком скучным. Тогда мы поднялись со своего места и пошли вперед. Мы видели, как дрожали бесчисленные изумрудные листья в густо-зеленых вершинах деревьев, как появлялись на небе пушистые облака, как они собирались в фантастические фигуры, похожие на причудливые горы. Затем мы пошли дальше через Ацути, перешли Мост обезьян и остановились, когда эхо повторило крик диких журавлей, донеся его до самых облаков. И тогда мы поняли, что пришли в Сакурада, что находится в провинции Овари.
А на горе Цукуба, куда мы взобрались, снег сверкал как мириады драгоценных камней под лучами утреннего солнца. Пройдя сквозь туманы, мы поднялись на берег
А когда мы проснулись, то обнаружили, что лежим спиной к окну, и книга, где был изображен весь этот прекрасный мир, была нашей подушкой»[1 Цит. по: Искусство Японии. М., 1965, с. 70.].
Заснеженная Фудзи. 1814 Из Альбома путевых зарисовок
Такое эмоциональное предисловие, раскрывающее образный смысл пейзажей Манга, написанное известным писателем, служило не только дополнением рисунков Хокусая, но и рекламой альбомов. Восторженный стиль этой небольшой новеллы не был обращен только к автору, но касался и самой многогранно раскрытой им темы. Ведь по существу рисунки Манга были первым опытом в истории гравюры укиё-э обращения к собственно пейзажному жанру. Хокусай выступил здесь первооткрывателем, нашедшим свою область искусства и показавшим ее своим современникам. Конечно, пейзаж не был новшеством в гравюре. Он появлялся уже во многих работах предшественников Хокусая - мастеров гравюры Харунобу, Ки- ёнага, Сюнсё. Но там он играл роль лишь сопровождающего фона, на котором развивались жанровые сцены. Хокусай первым ввел в гравюру пейзаж как самостоятельный жанр, наполнил его новыми чувствами и тем самым поднял гравюру укиё-э на новую высоту. Особенно наглядно это проявилось в седьмом томе Манга. Здесь можно было увидеть и пейзажные композиции, и зарисовки реальных мест, пронизанные мощным чувством восторга перед красотой природы. Особое внимание мастера привлекали горы, реки и моря, воплощающие древние дуалистические силы мира. Пейзажи, представленные в Манга, были весьма разнообразными как по содержанию, так и по размерам гравюр. Пейзажные зарисовки могли группироваться по нескольку на одном листе, могли выступать в виде диптихов, занимая одну или две страницы. Но все они объединялись конкретностью и узнаваемостью показанных мест Японии, всегда поэтически трактованных, увиденных при разной погоде, проглядывающих сквозь пелену дождя, перья облаков или дымку тумана и, тем не менее, лишенных средневековой условности и идеализации. Атмосферу поэзии тома Манга с пейзажными зарисовками подчеркивал и помещенный автором на титульном листе портрет поэта Мацуо Басё (1644 - 1694), прославленного создателя трехстиший хокку. Поэт изображен задумчиво сидящим под пламенеющими листьями красного клена, словно отдыхающим после долгого пути и наслаждающимся тишиной и спокойствием осенней природы. Его задумчивая поза и весь созданный Хокусаем поэтический образ спокойной осенней природы, окружающей путника, как бы раскрывает замысел тома, посвященного странствованиям по живописным местам Японии. Художнику были близки идеалы поэта, и он так же, как Басё в поэзии, стремился в гравюре наполнить глубоким философским смыслом все явления природы. Изображая знакомые всем прославленные места, куда японцы любили совершать паломничества, Хокусай схватывал самое характерное, то, что поражало его воображение: цветущие вишни в Уэно, огромные растения фука в провинции Акита, плакучие ивы, свесившие свои тонкие ветви к воде реки Сумидагава, крутящиеся вихри водоворотов в провинции Ава. Даже самые маленькие сценки представали перед зрителем как законченные монументальные пейзажи с продуманной законченной композицией, стремлением передать простор, воздух, туманные дали. Два мотива особенно часто привлекали внимание мастера - это горы и волны. Они были особенно многозначными, в них художник раскрывал законы дуализма жизни вселенной, искал больших обобщений. Вода для него - зримое воплощение вечных изменений, происходящих в природе. Он изображал волны то тихо плещущимися, то катящимися ровной чередой, то вздыбленными, неистовыми и грозными, порождающими из себя драконов и птиц. Горы для него - символ покоя и величия мироздания. Не случайно так часто изображал он вершины, покрытые снегом и словно застывшие в гордом безмолвии. Таковы представленные в седьмом томе Манга гравюры Хигати. Снег на горе Цукуба и Перевал Мисима, где от белых горных вершин, доминирующих в пейзаже, веяло холодом и пустынностью. Художник, монументализируя горный пейзаж, приближая и как бы надвигая снежную вершину на зрителя, укрупняя и выводя ее на передний план, менял свою традиционную позицию взгляда с птичьего полета, заставлял его смотреть на гору снизу вверх. Контрастом черного и белого он подчеркивал суровость зимнего пейзажа, создавая особое настроение бесприютности. Но творческий метод Хокусая был чрезвычайно разнообразен. Подчас он прибегал к сложным композиционным решениям, позволяющим зрителю по-новому взглянуть на привычный ландшафт. Композиция ряда пейзажей седьмого тома, таких как Мост в Синано или Река Фудзикава в провинции Каи, строилась на пересечении диагональных линий, сообщающих движению воды динамичность и естественность. Внимание художника все чаще привлекал показ стихийности и мощи природы. Ему нравилось изображать ураганы и ливни, показывающие движение жизни вселенной. Но пейзажи томов Манга представляли природу в разных состояниях. Во многих случаях Хокусай показывал себя и как вдумчивый философ и поэт, создатель эпических изображений. Почти в каждом томе Манга встречались пейзажные мотивы, полные тонких наблюдений природы, рассказывающие о смене сезонов, о цветении вишен или спящих селениях, как бы укутанных мягкой и пушистой снежной пеленой. В этих живописных композициях, наполненных большим человеческим чувством, каждый компонент имел определенное значение для создания образа. В весеннем пейзаже это старая слива, усыпанная цветами, и стаи легких птиц, кружащихся над ней, в зимнем ландшафте - мерно падающие хлопья снега и рыбачьи лодки, вмерзшие в залив. Красота природы во всех своих проявлениях волновала художника, а ее жизнь была осознана им как нечто значительное и ценное.
Деревня под снегом. 1814 Из Альбома правдивых картин
Не меньшее значение, чем пейзажные композиции, имели для Хокусая и помещенные в разных томах Манга фрагменты пейзажа, выделенные из целостной картины мира и наделенные своей поэтической значимостью. Таковы фрагменты природы, имеющие особое символическое значение и особую эстетику, отмеченные необычайным разнообразием форм, - камни и деревья, волны и водопады. Олицетворяющие горные вершины, имеющие множество значений, камни являлись издавна важной и необходимой частью японского пейзажа и японского сада. Чем причудливей форма камня, чем он древнее и чем больше на нем складок и трещин, тем выше становилась его художественная значимость. Именно такие камни изображал Хокусай, штриховкой и мощными линиями выявлял его древность. Эти созданные им образцы камней он использовал впоследствии в своих пейзажных композициях. В четвертом томе встречается целый ряд изображений деревьев - сосны, ивы, бамбука, вишни. Каждое из них было наделено своим особым символическим значением, восходящим к далекому прошлому. Хокусай связывал с ними представления о временах года, изображая сосну покрытой снегом, бамбук согнувшимся под осенним ветром, вишню в пышном весеннем цветении. Для каждой породы деревьев Хокусай находил свои выразительные приемы: тонкими нежными линиями
рисовал он иву, сочными широкими мазками обозначал тую, острыми, ломкими штрихами намечал ветви сосны, мягкими отлетающими штрихами выражал трепет бамбуковых листьев. Наряду с изображениями камней и деревьев значительное место в альбомах Манга отводилось изображению водопадов, водоворотов, волн или ровной глади озера. И здесь художник стремился передать разнообразие и красоту природных форм, уловить неустанную изменчивость и орнаментальное богатство, создаваемое водной стихией. Он был захвачен мощью водопадов, тишиной озер, крутящихся и пенящихся прибрежных волн. Все эти штудии, предназначенные стать учебным пособием для начинающих художников, явились для самого Хокусая как бы преддверьем к созданию законченных пейзажных композиций. Постигая структуру каждого явления, он стремился выявить законы жизни вселенной, понять и отразить взаимодействие ее сил. Отказываясь от плавной, текучей линии, которую так любили художники укиё-э, его предшественники, так как она передавала радостное приятие жизни, Хокусай постепенно выработал свой особый почерк. Его линия отрывиста и угловата, резка и темпераментна, словно наделенная нервной вибрацией. С помощью быстрых и сильных движений кисти художник стремился запечатлеть постоянно меняющуюся картину мира, уловить и показать переход от одного состояния природы к другому, выявить соотнесенность покоя и движения.Фудзи под дождем. 1818 Из Альбома путевых зарисовок
Многолетняя работа Хокусая над томами Манга оказала огромное воздействие на все дальнейшее творчество, в том числе над такими знаменитыми сериями гравюр как Тридцать шесть видов Фудзи, Путешествие по водопадам различных провинций, Виды замечательных мостов различных провинций, Сто видов Фудзи. В них органично соединялись разрозненные идеи мастера, его художественные открытия, стремления к многогранному охвату жизненных явлений и воссозданию широкой картины мира. Созданные Хокусаем серии следовали одна за другой. Их отличало необычайное разнообразие и широта художественного диапазона мастера от философского осмысления величественной картины мира до тонкого лирического переживания природы.
Годы творческого расцвета
Двадцатые и тридцатые годы XIX века - период бурного расцвета таланта Хокусая, достигшего преклонного возраста, много пережившего, много испытавшего и умудренного опытом. Побывав во всех концах страны, предприняв в 1817 году поездку в Кансай - места, хранящие многие традиции старой японской культуры, посетив древние синтоистские храмы Исэ и насладившись видами императорской столицы Киото, он в 1825 году переправился на остров Кюсю. Накопив за время своих долгих путешествий множество впечатлений и запечатлев их в своей богатой художественной памяти, Хокусай воплотил их в серии пейзажей, посвященных Японии. Влечение художника к пейзажной теме имело глубокие причины. Они зиждились в самой атмосфере времени. Увлечение путешествиями по знаменитым местам, охватившее японцев еще задолго до Хокусая, стимулировало развитие жанра путеводителей, в которых фиксировались сведения о местных достопримечательностях. Ими, как правило, были показы постоялых дворов, ремесел, разнообразных питейных заведений, предназначенных для развлечения путников. В гравюрах, заполнявших подобные путеводители, природе отводилось весьма малое место. В творчестве Хокусая сохранилось восходящее к жанру путеводителей стремление к показу каждой местности через ее достопримечательности. Не случайно им еще в 1804 году был создан подобный тип путеводителя, показывающего раритеты Пятидесяти трех станций дороги Токайдо, где в основном преобладали жанровые мотивы.
Эдзири в Суруга (Порыв ветра) Из серии Тридцать шесть видов Фудзи. 1823-1831
В двадцатые-тридцатые годы традиция показа замечательных мест страны приобрела в творчестве художника иной, значительно более глубокий смысл эмоционального и эстетического раскрытия их жизни. Возник новый интерес к своей стране, родилось новое осознание неповторимости ее гор и водопадов, морских бухт и городов. Совершая паломничество по живописным местам, Хокусай по-новому оценивал увиденное. Природа родной страны - главный герой его пейзажных серий, главный источник его вдохновения. Но его внимание привлекали не только конкретные виды Японии, ее горы, моря и тростниковые долины, но и жизнь людей, населяющих эти места. Особый поэтический смысл в его гравюрах приобрел труд рыбаков, плотников, пильщиков, чья напряженная жизнь развертывается на фоне прекрасной природы. Люди воспринимались художником как естественная часть природного мира, они сопричастны его значительности. Не случайно пейзажи Хокусая из серии Тридцать шесть видов Фудзи, считающиеся шедевром мастера, населены людьми, занятыми своими обыденными делами и вместе с тем сохраняют эпическую величавость классических японских картин природы.
Тема Фудзи приобрела особый смысл в творчестве Хокусая. Во время путешествий зоркий взгляд художника отмечал, что из тринадцати провинций главного острова Японии Хонсю в ясную погоду можно было увидеть гору Фудзияма. Ее отчетливый ровный силуэт, словно сопровождающий повсюду мастера и возвышающийся вдали, вошел в его сознание как символ страны и символ красоты мироздания. Задуманная и созданная художником между 18231831 годами серия Тридцать шесть видов Фудзи стала одним из главных произведений мастера. Показав Фудзи во всем величии и красоте, предстающую из разных мест страны, Хокусай связал его гордый облик с образом страны и осознал его как символ национального достоинства.
Гравюры этой серии разнообразны по стилю, но только в совокупности полно раскрывают замысел художника. Они объединены общностью главной идеи, повествующей о величии природы и разнообразии жизни. Выход серии Тридцать шесть видов Фудзи имел шумный успех, и издатель Накамура Ёхати обещал покупателям, что Хокусай продолжит работу над ней и доведет до ста гравюр. Однако Хокусай, который уже задумывал новый вариант рисунков, посвященных горе Фудзи, добавил к готовой серии только десять новых гравюр.
Из серии Тридцать шесть видов Фудзи. 1823-1831:
Река Тама в Мусасино
Побережье Ситиригахама
Многоцветные, напоминающие мягкостью тонов живопись гравюры серии Тридцать шесть видов Фудзи соединяли в себе рассказ о жизни людей и красоте земли. И хотя в одних листах доминировал пейзаж, а в других сцены городской жизни, рассказ о жизни людей неразрывно сплетался с рассказом о жизни природы. В пейзажах Хокусая люди выступают не только как созерцатели, преклоняющиеся перед красотой мироздания, как это было в средневековой живописи, но и как деятельные участники жизни мира. Пейзаж и жанр часто оказываются слитыми, составляя единство, где человек соразмерен природе. Именно в таком органичном единстве человека с природным миром и была заключена высокая философская мысль художника. Она получила здесь особенно большую значительность и даже символический смысл, благодаря повторяющемуся на каждом листе гравюры величавому силуэту горы Фудзи. Эту гору как священный символ страны и одновременно как идеальный образ красоты изображали многие художники до Хокусая, равно как и его современники. Для Хокусая это тоже национальная святыня, и поэтому он стремился показать ее из разных мест и с разных точек зрения, в различное время года. Фудзи то проглядывает сквозь дымку тумана, то выплывает из-за волн океана, то выглядывает в проем огромной перевернутой на бок бочки без дна, над которой трудится мастер, то выступает в промежутке между клиньями бревен, на которых пильщиками возложен мощный деревянный брус. Ее силуэт то отчетливо вырисовывается на горизонте, то почти исчезает, скрытый облаками. Но человек и природа живут единой жизнью. Два мотива остаются во всех листах серии неизменными - мотив людей, поглощенных своим повседневным трудом, и мотив далекого вулкана, воплощающего в себе идеальный образ Японии и мира в целом.