Как попала, так пропала!

Ну, да спорить не буду. Пикантненько.

Так я и уснула. Кажется, я люблю спать в обнимашках.

Просыпаться было также волшебно, как и засыпать. Я еще не отрывала глаз, но слух уловил птичьи трели, кажется именно они и разбудили меня. Мне так мягко и тепло между жарких мужчин, тогда как лицо холодит весьма свежий утренний ветерок. Кто-то целовал плечико, а теперь и глазки, лобик, носик, подбородок. Я улыбаюсь, они специально обходят стороной губы. И губы начинают чесаться от желания целоваться. Ну я тоже целую, везде где попала: щеки, скулы, шею.

– Проснулась, крошка?

– Дааа.
– медленно потянула я, потягиваясь всем телом. Мальчики тут же воспользовались моментом и быстро зацеловали соски. Но я стала от них отбиваться.

– Я конечно нимфоманка, но вчера вы меня так укатали, что кажется ни ходить, ни сидеть нормально сегодня не смогу.

Подумаешь, немного преувеличила, но явный дискомфорт между ножек уловила. Зато какие воспоминания.

– Сильно болит?

– Мы тебя покалечили?
– в один голос обеспокоено вопрошали мужчины.

– Нет, все хорошо, скорее всего немного натерлось.

Братья уже не слушали моих оправданий, они откинули теплое одеяло и раздвинули ноги, согнув их в коленях.

– Холодно!
– отбивалась я.

– Небольшая припухлость и покраснение - серьезным тоном и хмуря брови констатировал Айверин, второй брат был так же серьезен и озадачен.

Мне смешно стало. Это они мне между ног заглядывают с такими серьезными минами и выдала детское:

– Только юбочка помялась, пирожочек покраснел.

На меня посмотрели еще более озадаченно и я продекламировала все, что помнила:

– “В детском саде номер восемь раздаются голоса:

“Вань, не надо!”, “Надо, Свет!”

“Вот и все, а ты боялась, только юбочка помялась, пирожочек покраснел.”

Поскольку озадаченность с лиц не ушла, пояснила:

– Это шутливый детский стишок, я его впервые в школе услышала и кажется у него были еще версии, с растущими последствиями.

Потом они почти синхронно снова посмотрели на то что между ножек так, что я тут же прикрыла все покрасневшее руками.

– Понятно. Это кто же у вас позволяет детям такие стихи читать?
– суровость Айверина заставила меня сесть и укрыться одеялом по самые ушки - Сейчас вы идете в домик - это принц командовал братом и тот серьезно кивнул в ответ.
– Я возьму у лекаря мазь и к вам.
– он посмотрел на меня с укором - Ну почему на тебя нормально магия не действует? Через десять минут у нас совещание в кабинете отца.

И он подал мне платье.

– Вот видишь, платье не испачкали, только помялось немного.
– Арлеонт внимательно и чуть смущенно разглядывал платье (видимо припомнил мой стишок), вертя его в руках, пока я вставала на ноги.
– Они смотрят на меня!
– делано возмутился он глядя на мои сжавшиеся от порыва ветра соски, быстро чмокнул оба и стал помогать одевать платье.

– У меня тоже отличный вид.
– это промурлыкал Айверин и погладил мои нижние девяносто, пока подол платья их не скрыл.

– Платье в следующий раз аккуратно повешаешь на дереве, а не будешь закидывать в неизвестном направлении.
– я не расстроилась, дома переоденусь.

– О да, - пропел Арлеонт и принялся целовать мои губы, как же хорошо он целуется.

– Нам пора.
– бесцеремонно оторвал от меня брата и сам чувственно, но слишком коротко поцеловал.

Они взяли меня за руки и мы переместились во дворцовые покои. Айверин сразу шагнул в другой портал, а мы пошли к зеркалу.

– Ура, мы дома!
– я покружилась по кухне, когда пустились вниз.

Арлеонт уже доставал завтрак из портационного шкафчика.

– Тебе нравится этот домик?

– Да, здесь так хорошо, чувствую себя как дома.

– Но во дворце роскошнее и просторнее покои. Шикарная купальня с банями и бассейнами.
– соблазнял, именно соблазнял, его голос принял такие нотки, как бы говоря: “Бери, это самое золотое золото, самые бриллиантовые бриллианты и все тебе, бесплатно.”

– А здесь теплее и уютнее.
– припечатала я и примостилась на стуле за столом поближе к еде, помогая расставлять блюда на троих.
– и чудесное озеро есть.

Через пару минут появился Айверин с внушительно баночкой в одной руке и огромным букетом в другой. Цветы были невероятные и со вкусом подобранные.

– Пришлось к отцу зайти.
– сердито выговаривал Айверин - Арлеонт, нужно закончить уже с защитой и взломать ее скорее. А то он посмеивается над нами. Это тебе, крошка.
– без перехода обратился красноволосый ко мне, ставя букет в вазе перед моим носом.

Ммм, как вкусно пахнет.

– Я сам ее лечу.
– Арлеон забирал у брата баночку, а то не отдавал.
– Тогда давай вместе. На этом столе, на свободной половине.

Меня подхватили на руки и усадили на столешницу, потом Арлеонт надавил на плечи, заставляя лечь, приговаривая.

– Ложись, малышка, сейчас мы будем тебя лечить.
– он говорил с предвкушением и даже проглотил набежавшую слюну.
– Так, ножки сгибай в коленках, так. Еще пошире. Замечательно. Какая ты красивая, маленькая и аккуратная. Сколько мазать нужно? Побольше?
– кажется, Арли не мог замолчать и говорил немного нервно.

– Лекарь сказал осторожно втирать в поврежденные места. Но внутрь-то наверняка нельзя. Аккуратнее, только снаружи, а то микрофлору повредим.

Я прикрыла лицо руками. Было стыдно и безумно смешно слушать как они переругиваются и “лечат”, то что и лечить-то не нужно.

– Теперь у нас две минуты на еду и на совещание.

Мне помогли спуститься с сесть на стул. Теперь платье точно испачкается. Мужчины действительно управились за пару минут, выпив чай с булочками. А я оставшись одна спокойно и вкусно позавтракала. И решила сбегать на озеро поплавать и поваляться на песочке. У меня же каникулы. Эротические!

Такой довольной, нанырявшейся и теперь греющейся на горячем песочке и нашли меня деловые собранные братья.

– Как отец такое допустил?
– эмоционально негодовал Арлеонт.
– Мы должны были его казнить, принародно. Он убил нашу мать и отца! Как можно верить его сыновьям! Близнецы отпустят его и сделают вид, что сбежал.

– Брат, с нашей стороны тоже будут присутствовать на казни. Успокойся, зато мирный договор на наших условиях подписали. И пакт о ненападении. И о свободном проезде по их территории наших людей к морю. И о запрете вывоза наших женщин на их территорию и много чего еще.

Я во все глаза смотрела на непривычно злых братьев. Завернулась в свое синее полотенце. Сейчас мужчины казались мне бесконечно серьезными, взрослыми с острыми бритвами в глазах.