Как взрослые

— Вы зовете мужа? Как трогательно! Но его здесь нет. Да и ничего плохого с вами я делать не собираюсь. — Мужчина распахнул дверь авто и усадил меня внутрь. — Мне сегодня грустно и скучно, не составите мне компанию?

В затуманенной голове уже пронеслись всевозможные ужасные сценарии дальнейших событий. Наши взгляды встретились в зеркале дальнего вида, и я поняла, что проиграла. Даже если сейчас он увезет меня в лесок и закопает, я не смогу защититься. Настолько слабой и беспомощной я себя еще никогда не чувствовала.

— Да ну, не надо бояться меня. Мне казалось, что вы достаточно смелая девушка, в ресторане, во всяком случае, произвели на меня приятное впечатление. Не люблю тварей дрожащих, человек должен иметь мужество встретиться со своими страхами лицом к лицу и, при возможности, в это самое лицо плюнуть. — Он сел на водительское сидение и включил кондиционер.

Страх постепенно начал отпускать меня. Нужно иметь достаточно развитое воображение, чтобы дрожать как осиновый лист при малейшем дуновении ветерка.

— Вы хотите со мной поговорить? Или что?.. — совершенно по-деловому спросила я.

Мужчина одарил меня пристальным взглядом и чему-то лукаво усмехнулся.

— А я не ошибся, в людях все же разбираюсь. Что ж, заинтриговали, продолжайте, — взмахнул рукой, словно дирижер зазевавшемуся скрипачу.

— Отлично, от сердца отлегло, а то, знаете ли, переволновалась, — по-детски огрызнулась.

— Расскажите о себе, только не общеизвестные факты, а значимые моменты. Обожаю душещипательные истории, есть такой грешок. А вы, я уверен, сможете удовлетворить мое любопытство.

— Вот так просто, — обвела взглядом салон машины, — за пять минут, в машине, незнакомцу? Попахивает извращением. И много таких исповедников у вас было? — продолжала играть с огнем я.

— Действительно как-то неприлично, может, поедем в какое-то уютное местечко? — проигнорировав мой последний вопрос, предложил Крынский.

Когда он завел машину и включил фары, словно из воздуха перед нами возникла фигура женщины. В свете фар ее лицо казалось неестественно бледным, губы дрожали, она жмурилась от ослепительного света, но стояла неподвижно, тем самым загораживая проезд.

Вначале я не узнала ее, но потом меня озарила догадка: это же Ольга! Выглядела она не так элегантно и собранно, как в ресторане, скорее наоборот. Волосы растрепались, одета она в простенькие джинсовые шорты и майку, на лице — вселенский ужас и скорбь. Господи, что же такое произошло? Вдруг что-то случилось с Тимом?

Я дернула ручку двери, но Игорь сразу же заблокировал дверь.

— Не надо, — глухо произнес, крепче сжимая руль. — Лёля хочет поиграть, не стоит лишать ее такой возможности.

— Что… что это значит? — налет моей уверенности мгновенно пропал.

Крынский решительно нажал на педаль газа, глядя прямо на растерянную и беззащитную Ольгу. Странно, но она не бросилась в страхе в сторону, а продолжила стоять столбом.

— Нет! Что вы делаете! — закричала я, хватая мужчину за плечо.

Неожиданно он послушался меня и притормозил буквально в нескольких сантиметрах от Ольги. Затем не спеша отстегнул ремень безопасности, распахнул дверь и вышел из машины.

Ольга подбежала к нему, начала о чем-то говорить. Игорь схватил ее за локоть и потащил подальше от машины, вне зоны моей видимости. Я настолько потрясенная произошедшим, не сразу осознала, что сейчас лучший момент для ухода по-английски. Алиска меня, наверное, уже обыскалась.

Проскользнув в прохладное нутро клуба, я перевела дыхание.

— Ритка, где ты ходишь? Тебе Костя звонил, скоро приедет, — огорошила меня сходу подруга.

— Кто? Зачем? — одними губами произнесла.

Алиса кивнула куда-то в сторону и улыбнулась. Оборачиваться я не стала, проворно схватила бокал подруги и залпом осушила его, не почувствовав вкуса. На мое плечо легла ладонь.

— Все в порядке? — заглянув в мои глаза, спросил Костя, и эти слова я услышала так отчетливо, словно прочитала его мысли, даже грохот музыки не смог заглушить их.

«Ты приходишь ко мне, как и много лет назад, по первому не гласному зову. И спасаешь… Протягиваешь ладонь и делишь переживания пополам. И как сказать тебе о том, что я чувствую и, кажется, чувствовала всегда?.. Не к нему, к тебе… понимаешь, что это значит?»

Глава 16. Игра окончена

Кирилл, 17 лет (отрывки из дневника)

Рита так легко признается в своих чувствах во мне, будто это что-то естественное и привычное. Я дышу — я люблю. И я улыбаюсь, принимая ее чувства как данность.

Знаю, мерзко. Но отказаться от нее не могу. Эгоистично, но только ее чувства помогают мне держаться на плаву. Я думаю: ах, вот значит как это — быть нужным, любимым… Возможно, как в сказках, когда волшебная сила любви способна превратить чудовище в человека, так и я однажды приду на ее зов. Прибегу со всех ног и, посмотрев Рите в глаза, скажу, наконец, со всей искренностью три главных слова.

…Костя суетится, сдает экзамены, а по ночам зубрит. А когда к нам в гости заглядывает Рита, старательно отводит глаза. Придурок. Будто я не знаю, что происходит у него внутри. Да, мы разные. И мне нелегко признаваться в том, что я очень хорошо знаю обо всем, что происходит у него на душе. Фальшивые улыбки, взгляды в сторону, затаенная грусть… Конечно, об этом я ему никогда не расскажу, да и Рите лучше оставаться в неведении, иначе неловкости не избежать. Она такая, еще прекратит приходить к нам, а для него ее визиты гораздо больше значат, чем для меня.

Мать твою, братец, только ты мог втрескаться в эту малявку по уши и страдать в одиночестве, тщательно играя в безразличие! Как же я тебя понимаю… Вот бы можно было все переиграть, так что бы все были счастливы…

Костя

Я никогда не говорил тебе… Да и не скажу. Много раз я закрывал глаза и видел перед глазами сцену его смерти. Нет, не его, своей. Я был там вместо него.

Входная дверь хлопнула с такой силой, что в подъезде задрожали окна. Костя ничего не понимает, да никто не понимает. Только я — слышите?! — могу спасти ее. И мы уедем вместе, и станем настоящей семьей. Ради нее, ради нас, ради Тима.

На улице сгустились летние сумерки, вязкие как кисель: черпнешь ложкой — и не останется ничего — вечный белый день. Вот так бы всегда — ни зимы, ни глухой темноты. Только солнечный день, легкий ветерок и раздолье. Без дворов-колодцев, серых стен, мокрого асфальта и свинцовых туч.

«Ауди» приветливо подмигнула мне фарами, рассеивая сумрак непривычно пустынного двора. Я знал, что уже сюда не вернусь. По крайней мере, очень надеялся на это. Скользнув внутрь салона, перевел дыхание. Так нельзя, надо хотя бы мысленно попрощаться. С домом, родными, городом и, возможно, страной.